Весь в саже на белом снегу он маячит.
«Почищу! Почищу!» — кричит, словно плачет.
«Куда подевались отец твой и мать?»
«Ушли они в церковь псалмы распевать.
Затем, что я пел по весне, словно птица,
И был даже в зимнюю пору счастлив,
Заставили в саван меня обрядиться
И петь научили на грустный мотив.
Затем, что я снова пляшу и пою,
Спокойно родители в церковь ушли
И молятся Богу, Святым, Королю,
Что Небо на наших слезах возвели».
When the voices of children, are heard on the green
And whisprings are in the dale:
The days of my youth rise fresh in my mind,
My face turns green and pale.
Then come home my children, the sun is gone down
And the dews of night arise
Your spring & your day, are wasted in play
And your winter and night in disguise.
Когда, играя, дети шумят
На весеннем звонком лугу,
Я вспоминаю юность свою
И горечь унять не могу.
Пора по домам, скоро закат,
И луг роса остудит!
Как славно играть все дни и не знать
Ни зимы, ни тьмы впереди!
0 Rose thou art sick.
The invisible worm,
That flies in the night
In the howling storm;
Has found out thy bed
Of crimson joy:
And his dark secret love
Does thy life destroy.
О Роза, ты чахнешь! —
Окутанный тьмой
Червь, реющий в бездне,
Где буря и вой,
Пунцовое лоно
Твое разоряет
И черной любовью,
Незримый, терзает.
Little Fly
Thy summers play,
My thoughtless hand
Has brush'd away.
Am not I
A fly like thee?
Or art not thou
A man like me?
For I dance
And drink & sing:
Till some blind hand
Shall brush my wing.
If thought is life
And strength & breath:
And the want
Of thought is death;
Then am I
A happy fly,
If I live,
Or if I die.
Бездумно танец
Мотылька
Оборвала
Моя рука.
А чем и я
Не мотылек?
Ведь нам один
Отпущен срок:
Порхаю
И пою, пока
Слепая
Не сомнет рука.
Считают: мысль
Есть жизнь и свет,
А нет ее —
И жизни нет;
А я порхаю
Над цветком —
Таким же точно
Мотыльком!
I Dreamt a Dream! what can it mean?
And that I was a maiden Queen:
Guarded by an Angel mild:
Witless woe, was neer beguil'd!
And I wept both night and day
And he wip'd my tears away
And I wept both day and night
And hid from him my hearts delight
So he took his wings and fled:
Then the morn blush'd rosy red:
I dried my tears & armd my fears,
With ten thousand shields and spears.
Soon my Angel came again:
I was ann'd, he came in vain:
For the time of youth was fled
And grey hairs were on my head
И был в ночи мне сон чудной:
Была я Девой молодой;
Со мною бился Ангелок:
Ледышку! — соблазнить не мог!
Я день и ночь была в слезах —
Стоял мой Ангел в головах;
И день, и ночь томилась я,
Желанье от него тая.
Тогда меня покинул он;
Зарей зарделся небосклон;
Девичьим Страхам поскорей
Дала я тысячу мечей!
Вернулся Ангел из ночи —
Зачем?! — При мне мои мечи!
Младое время пронеслось —
Пришла пора седых волос…
Tyger Tyger, burning bright,
In the forests of the night;
What immortal hand or eye,
Could frame thy fearful symmetry?
In what distant deeps or skies,
Burnt the fire of thine eyes?
On what wings dare he aspire?
What the hand, dare sieze the fire?
And what shoulder, & what art,
Could twist the sinews of thy heart?
And when thy heart began to beat,
What dread hand? & what dread feet?
What the hammer? what the chain,
In what furnace was thy brain?
What the anvil? what dread grasp,
Dare its deadly terrors clasp?
When the stars threw down their spears
And water'd heaven with their tears:
Did he smile his work to see?
Did he who made the Lamb make thee?
Tyger Tyger burning bright,
In the forests of the night:
What immortal hand or eye,
Dare frame thy fearful symmetry?
Тигр, о Тигр, в кромешный мрак
Огненный вперивший зрак!
Кто сумел тебя создать?
Кто сумел от тьмы отъять?
Из пучины иль с небес
Вырван огнь твоих очес?
Кто к огню простер крыла?
Чья десница унесла?
Кто узлом железных жил
Твое сердце напружил?
Кто слыхал, как дик и яр
Первый бешеный удар?
Кто ужасный млат вздымал?
Кто в клещах твой мозг сжимал?
А когда сошел на нет
Предрассветный звездный свет —
Неужели был он рад.
Встретив твой зловещий взгляд?
Неужели это был
Тот, кто Агнца сотворил?
Тигр, о Тигр, в кромешный мрак
Огненный вперивший зрак!
Кто посмел тебя создать?
Кто посмел от тьмы отъять?
A flower was offerd to me:
Such a flower as May never bore.
But I said I've a Pretty Rose-tree,
And I passed the sweet flower o'er.
Then I went to me Pretty Rose-tree:
To tend her by day and by night.
But my Rose turnd away with jealousy:
And her thorns were my only delight.
Коснуться прекраснейших уст
Цветок поманил и раскрылся…
«А я люблю Розовый Куст!» —
Сказал я и не наклонился…
И вскоре, припав у Куста,
Хотел насладиться я Розой —
Но та затворила уста,
Шипы выставляя с угрозой.
