Маккей это почувствовал. Тем вечером он даже немного разговорился.
Второй день был точной копией первого — местность, по которой они ехали, оставалась абсолютно неизменной на всем протяжении пути. Маккей становился всё более раздражительным, он то и дело срывался на Эллисона, за то, что тот всё время что-то бурчал. Пустыня расшатывала нервы двоих белых, в то время как Микки Сегундо спокойно наблюдал за ними.
На третий день они миновали два водоёма. Они видели низину с растрескавшейся коркой — там, где спаянный песок лопнул от невыносимой жары. Тем вечером Маккей молчал.
Утром на горизонте маячила голубоватая дымка; они почувствовали, как равнина постепенно переходит в склон. Чапараль и островки хилларии стали попадаться всё чаще, и к ближе к вечеру они почти добрались до скал. У них оставался один бурдюк, полный на две трети — другой мех и фляги были пусты.
Боуи Эллисон изучал каменистый склон, время от времени проводя языком по пересохшим губам:
— Где-то здесь должна быть вода. Порой дождь стекает в расщелины и вода остается там надолго, особенно если в тени.
Маккей прищурился. Огромные скалы неправильной формы вздымались высоко в небо:
— Должна быть, скорее всего.
Микки Сегундо посмотрел на вершину и кивнул.
— Далеко до следующего водоема? — спросил Маккей.
— Может быть день.
— Если там, конечно есть вода… а оттуда сколько?
— Может два дня. Мы спустимся на равнины у гор Датил, а там точно есть ручьи.
— Это значит, что до них ещё столько же, — сказал Маккей. — Мы конечно можем напрячься и пройти, но нет смысла насиловать себя. — Он ещё раз глянул на вершину, затем его взгляд скользнул ниже, в каньон, глубоко вдававшийся в скалы. Он кивнул в направлении этого оврага, вход в который был частично скрыт мескитовым кустарником: — Давай оставим снаряжение тут и посмотрим, что там можно найти.
Они расседлали лошадей, стреножили их и повесили свой последний мешок с водой в тень ветвей кустарника.
Они прошли по каньону до тех пор, пока не наткнулись на место, откуда удобнее всего было подняться наверх.
Они поднялись, а потом спустились вниз — но они опять оказались в том же каньоне. Пустые фляги хлопали по бедрам. В одной руке Микки Сегундо нем ружье Маккея, в другой — пустой бурдюк.
Он держался на шаг позади белых, внимательно смотря на их лица, когда они оборачивались, чтобы заметить обратный путь. Воды нигде не было.
На скале не было даже намёка на влагу. Голые камни, сухие и горячие высились вокруг с безжалостным равнодушием — без всякой надежды на воду.
Каньон постепенно вывел их обратно к пустыне. Далеко впереди они видели лошадей и пухлый выступ бурдюка, висевшего на ветке.
Микки Сегундо не отрывал от него взгляда.
Неожиданно одна из лошадей заржала. Они увидели, как лошади начали бить копытами землю, пытаясь отскочить. Три лошади вьючный мул бились и ржали в унисон, как будто старались избавиться от чего-то.
Внезапно среди зарослей мескита мелькнуло что-то бесформенное, сливавшееся с песком — настолько быстро, что казалось это была всего лишь тень.
Микки Сегундо вскинул винтовку к плечу. Помедлил. И выстрелил.
Тень продолжала лететь сквозь мескит и выскочила на открытое пространство.
Микки выстрелил ещё раз — койот подскочил в воздух и шлёпнулся на песок, недвижим.
Он судорожно дернулся и затих. Маккей свирепо глянул на Микки:
— Чорт тебя побери, почему ты не дал мне выстрелить! Ты мог попасть в лошадь!
— У меня не было времени.
— Двести ярдов! Ты мог подстрелить лошадь, ты понимаешь это!
— Но я же убил койота, — ответил Микки.
Когда они подошли к кустарнику, то на мёртвого койота даже не взглянули. Их внимание привлекло кое-что другое. И это кое-что заставило белых замереть на месте.
Не веря своим глазам, они смотрели на мокрое пятно, высыхавшее на глазах. А над тем местом, куда пролилась драгоценная влага, висел пробитый пулей мешок, сделанный из лошадиного желудка. Воды не было.
На следствии Микки Сегундо честно рассказал как всё было. Они пытались найти там воду, но безуспешно. Так что они были вынуждены пойти обратно.
Они почти уже дошли до Юкка-Спрингс, когда двое белых умерли. Микки Сегундо ничего не скрывал. Он, конечно, сожалел о том, что прострелил бурдюк с водой, но что он мог поделать? Пути Господни, как известно, неисповедимы, и то как Он направляет деяния людские, только Ему и известно.
Власти округа были крепко раздосадованы случившимся, но факты были настолько очевидны, что им пришлось смириться.
Маккея и Эллисона нашли в десяти милях от Юкка-Спрингс. На телах не было ни малейших следов насилия. В бумажнике Маккея обнаружили 300 долларов. В итоге, причиной гибели официально признали смерть от жажды и теплового удара.
Жуткая смерть, если вдуматься — просто потому, что какой-то дебил-апач не умел толком стрелять. Пеза-а выжил только потому, что ему повезло. Ну и потому что был апачем — т. е. более приспособленным к жизни в пустыне. Одна из тех мелочей, да.
