Доминика выключила автопилот и направила джип на Орендж-стрит, минуя две каменные колонны, некогда служившие опорами для городских ворот. Вслед за «тойотой» она проехала еще несколько кварталов, потом свернула на парковку возле древней аптеки и припарковалась рядом с машиной Эвелин.
Пожилая леди ступила на твердую землю и потянулась, расправляя затекшую спину.
— Не привыкла так долго сидеть без движения. Пойдем, милая, поздороваемся, а потом пообедаем.
Доминика двинулась вслед за Эвелин. Та пересекла улицу и вошла в какой-то магазин.
— Это здание и парковка построены на месте древнего индейского захоронения. Оскорбленные души усопших все еще не нашли покоя.
Эвелин указала на расположенное здесь же надгробие Толомато — вождя семинолов. К надгробию был прислонен дубовый щит.
Доминика прочитала надпись:
«Возведено в память о Толомато, вожде семинолов, чей вигвам стоял на этом месте и кому принадлежала вся округа. Мы чтим его память. Он был добрым вождем. Без вашей просьбы или платы он не стал бы снимать с вас скальп. Толомато всегда поступал скорее как христианский джентльмен, чем как дикарь индеец. Пусть покоится с миром».
— Забавно.
Эвелин остановилась у надгробия, закрыв глаза и шепча что-то неразборчивое. Через несколько секунд она открыла глаза и вышла, не сказав ни слова.
Доминика догнала ее на улице.
— Послушайте, может, это не…
— Мы должны соблюдать определенные правила этикета, милая. Давай пройдемся, мой дом совсем недалеко отсюда.
Они дошли до угла и повернули направо, на Кордова-стрит, вдоль которой росли тенистые дубы. Через несколько минут Эвелин остановилась у металлических ворот древнего кладбища.
— Кладбище Толомато — одно из самых древних кладбищ Северной Америки, — пояснила она. — До 1763 года эта местность принадлежала обращенным в христианство индейцам Толомато. Первый священник Сент-Огюстина похоронен здесь же, в часовне на дальнем краю кладбища. Большинство индейцев предпочитало древние каменные кладбища, не считая святой землей новые места захоронений.
Эвелин зашагала дальше. Доминика едва поспевала за ней. Мысль о том, что совсем рядом находится место, где собрано огромное количество мертвецов, вызывала у нее нервную дрожь.
Что я здесь делаю? Нужно садиться в машину и ехать обратно в Палм-Бич, где большинство людей живо и здорово.
Эвелин закрыла глаза и странно хохотнула, словно в ответ на свою непроизнесенную шутку.
Господи, да она же сумасшедшая. И я трачу целый вечер на то, чтобы сопровождать какую-то свихнувшуюся тетку в ее сумасшедший дом.
— Эвелин! Эй, погодите!
Женщина остановилась и повернулась к ней, сияя голубыми глазами.
— Уже поздно, а мне пора возвращаться… Может, встретимся в другой раз?
— Твоя бабушка говорит, что с удовольствием вспоминает прополку луковых грядок в горах Гватемалы. Ее колени и спина прекрасно чувствовали себя после вечернего купания в озере Атитлан.
Доминика почувствовала, как покрывается мурашками.
— Мне тогда было шесть лет… Как вы узнали?
— Вот мой дом. — Эвелин указала на двухэтажный домик из красного кирпича. По краям дорожки, ведущей к входной двери, цвели пурпурные и белые бальзамины.
Дому явно не меньше двух сотен лет, отметила Доминика, но система безопасности — одна из новейших. Эвелин коснулась мягкой подушечки сканера.
Дверь отворилась с легким щелчком.
Они прошли по арочному коридору в библиотеку с древними буковыми полами, но вполне современной мебелью. Датчик развлекательного центра, занимавшего всю стену, отреагировал на их появление включением выпуска новостей Си-Эн-Эн:
«…В Антарктике еще один ледник откололся от шельфового массива Росса. Площадь отколовшегося ледника примерно равна территории Ирландской республики. Экологи ООН утверждают, что процесс глобального потепления значительно ускорился в результате многочисленных испытаний реактивности чистого синтеза в Австралии и Азии. Далее в новостях…»
— Выключить.
Экран потемнел.
— Так-то лучше. — Эвелин повернулась к Доминике. — Ты наверняка проголодалась. По дороге сюда я заказала немного еды, ее наверняка уже доставили.
Слишком голодная, чтобы возражать, Доминика прошла вслед за ней на кухню, оборудованную по последнему слову техники.
— М-м-м, пахнет свежим чесночным хлебом!
— Да. А еще пастой и соусом «маринара». — Эвелин открыла кладовую. Во внешнюю стену дома был встроен железный ящик стальной печи-приемника, размером метр на полтора. Одна его часть выходила в кладовую, другая — на улицу, чтобы курьеры службы доставки могли открыть ящик снаружи и поместить туда продукты.
Эвелин извлекла из ящика поднос с едой и поставила его на полированную гранитную столешницу.
— Садись. Поговорим за обедом.
Доминика села напротив хозяйки дома, открыла пластиковые контейнеры. Кухня наполнилась ароматами итальянской кухни.
— Ты скучаешь по нему, верно?
Отломив кусочек хлеба, Доминика отправила его в рот.
— По кому?
Эвелин улыбнулась и накрыла ладонью ее руку.
— Милая, танцуя вокруг да около, мы только устанем. Ты знаешь, что такое некромантия?
— Нет.
— Искусство общения с душами умерших. Некоторые считают некромантию черной магией, но все зависит лишь от того, кто ею занимается. Сама практика восходит к древним египтянам и их учителю, Осирису, создателю Гизы, который призывал мертвых и мог управлять ими.
— То есть… Вы хотите сказать, что общаетесь с мертвыми?
— С их душами.
Доминика поддела вилкой немного пасты.
— Не хочу показаться излишне скептичной, но…
— Тело создано из физической материи, но с момента зачатия оно уже связано с душой, и на протяжении всей дальнейшей жизни энергия, которую можно назвать духом, надежно скрепляет их, душу и тело.
— Так, давайте немного притормозим. Для начала — я искренне верующая. Это во-первых. Во-вторых, на спиритические доски и прочую дребедень у меня аллергия.
— Но ведь ты ими пользовалась, верно?
Доминика сглотнула.
— Хотела получить кое-какие ответы…
— Узнать, жив ли еще Майкл.
Доминика кивнула, сдерживая слезы.
— Мне просто нужно было ощутить хоть что-то. Чтобы понять, с чем и как мне жить дальше.
— А что тебе подсказывает сердце?
Она откинулась на спинку стула, нервно сцепив пальцы на груди.
— Сердце говорит мне, что он жив. Но разум утверждает обратное.
Некоторое время пожилая леди молча смотрела на нее.
— Я смогу пройти с тобой лишь часть пути, Доминика, но не в силах дать ответы на все вопросы. Иначе может измениться будущее.
— Какого пути? Какое будущее? О чем вы вообще говорите?
Эвелин казалась задумчивой. И ничего не отвечала.
— Я спросила: какого пути?
— Твоего пути, Доминика. Твоей судьбы и судеб твоих сыновей.
— Знаете что, я… Я совершила ошибку. Я пока не готова к этому.
Она встала, собираясь уйти.
— Уходи, если хочешь, но это ничего не изменит. Разве что усложнит. Я не знаю, по какой причине высшие силы выбрали тебя частью своего плана, и не знаю, почему они назначили меня твоим проводником. Знаю лишь одно: я тебе не враг, Доминика. Твой враг — страх, страх перед неизвестностью. Если позволишь, я смогу зажечь перед тобой путеводный огонек, помогу справиться с этим. Дам знание, которое ты так хотела получить.
Доминика остановилась, затем вернулась на свое место.
— Говорите.
— Во-первых, мы должны избавиться от недоверия. Я не сумасшедшая. Я психиатр и во всем, что делаю, опираюсь на данные науки. И в то же время я происхожу из семьи, по материнской линии которой издавна передается способность контактировать с иными измерениями.
Эвелин подняла палец, не давая Доминике перебить ее вопросом.
— Чтобы понять природу контактов с иным измерением, ты должна осознать тот факт, что мы всегда и везде окружены энергией. Все вещи состоят из энергии, и наш мир, такой, каким он представляется, это всего лишь продукт нашего восприятия окружающей энергии. Возьмем, к примеру, вот этот стол. Он кажется твердым и плотным, но в то же время состоит из атомов, каждый из которых пребывает в постоянном движении. Если мы рассмотрим в очень сильный микроскоп любой из атомов стула, на котором ты сидишь, то увидим разве что пустоту. Быстро движущиеся частицы — электроны — перемещаются со скоростью метеоров, а если заглянуть поглубже, то обнаружим еще более мелкие частички, кварки, которые колеблются сразу в нескольких измерениях. Все на свете состоит из энергии и находится в постоянном движении…
