Американские социологи выяснили, что треть выявленных хакеров были женщины, в то время как лишь седьмая часть, были молодые люди до двадцати одного года. Вопреки популярному изображению, хакеры не всегда молодые мальчики. Изучение показало также, что половина хакеров имеет возраст между двадцатью пятью и тридцатью годами. Ответчики по компьютерным преступлениям вписываются в три категории: пираты, хакеры и кракеры (взломщики). Пираты главным образом нарушают авторское право, создавая незаконные версии программ и данных. Хакеры получают неправомочный доступ к компьютерам других пользователей и файлам в них. Однако они, как правило, не повреждают и не копируют файлы, удовлетворяясь сознанием своей власти над системой. Кракеры — наиболее серьезные нарушители. Они позволяют себе все.
Сотрудники служб информационной безопасности и антихакеры делят всех нарушителей на четыре группы по отношению к жертве: не знающие жертву посторонние; знающие жертву посторонние и бывшие сотрудники; служащие непрограммисты; служащие программисты. Не стоит недооценивать возможности непрофессионалов по совершению компьютерных преступлений. Как метко написано в руководстве для офицеров морской пехоты США о рядовых: «Они невежественны, но очень сметливы». Нелояльные сотрудники, имеющие доступ к компьютерным сетям, играют главную роль в большинстве компьютерных преступлений.
Проблема скорее организационная, чем техническая. Процедуры безопасности могут обеспечивать проверку паролей и строгий контроль доступа к ценным общим данным, но взломщика, хорошо знающего внутреннее устройство системы, практически невозможно остановить. Как правило, в любой организации большинство пользователей относится к категории служащих-непрограммистов. Сейчас их возможности очень широки.
Дело в том, что идет интенсивный обмен опытом между хакерами путем разработки легкого в использовании программного обеспечения для совершения компьютерных преступлений. Интерфейс этих программ таков, что при наличии соответствующего желания любой более-менее грамотный пользователь в состоянии освоить его за весьма короткий срок. Откуда берутся эти программы? А пути могут быть самые разные. Тут вам придут на помощь и вымирающие BBS, и хакерские web-сайты, на которых подобным программам отводятся специальные разделы, и FidoNet, и ftp-сеpвеpы и, наконец, дешевые пиратские диски с соответствующими наборами программ.
Он сидел на работе. В его возрасте такое занятие стало одним из самых для него любимых — последние годы он стал несколько замкнут. Круг его увлечений за прошедшее десятилетие значительно сузился. Друзей практически не стало. Коллеги по работе — не в счет. Настоящие друзья исчезли. Часть из них порвала с ним всякие контакты по причинам личного характера, и перестала звонить. Другие — уехали за рубеж, и связи с ними сначала превратились в электронные письма, а затем постепенно затухли сами собой. И, наконец, третья, меньшая часть, навсегда покинула этот мир. Один из таких друзей оказался на своей работе одиннадцатого сентября, в Нью-Йорке в одном из Небоскребов-Близнецов. Этот друг имел дурную привычку приходить на работу на полчаса раньше, а поскольку работал он на восьмидесятом этаже Южной башни, то никаких его останков найти потом так и не удалось.
Компьютер, Интернет, интересная книга, секс, и хорошее кино. Вот, пожалуй, и весь перечень оставшихся у него постоянных интересов. Можно в произвольном порядке. Хотя, кино он, наверное, поставил бы на последнее место в любом случае. Каждый из этих пунктов имел ряд подпунктов, но сейчас для него основная трудность заключалась в том, что большинство из этих удовольствий требовало денег. И денег вполне ощутимых.
Его положение в Институте казалось почти уникальным. Он занимал отдельную комнату, маленькую, тесную, но все же отдельную. У него был отдельный, не связанный ни с кем городской телефон. Далеко не все старшие научные сотрудники, и даже завлабы могли похвастаться такой «роскошью». Его зарплата примерно равнялась зарплате заведующего лабораторией. Он сам себе назначал часы и график работы. А установил он себе работу с 13 до 21 часа, и с 15 до 16 — обед. Даже должностную инструкцию он придумал себе сам, и только потом ее подписал директор. У него не было начальников (ну, разве, что сам директор и его замы), он практически никому не подчинялся. Его никто не контролировал. От него требовалось только одно — обеспечивать нормальную работу Институтской компьютерной сети и ее связи с Интернетом. Были также побочные обязанности, в основном связанные с компьютерами и компьютерной сетью. Все эти обязанности, как и свою должность, он придумал себе сам, и только потом утвердил в дирекции.
В Институте его не очень любили. Считали слишком жестким и резким. Не прощали прямоту суждений и бесцеремонных высказываний в чей-то адрес. Некоторые почему-то побаивались, и как ему потом стало известно, одна из сотрудниц сказала в разговоре со своей знакомой — «его не боится только тот, кто компьютера не имеет». Он совмещал работу и увлечение. Он любил компьютеры. Хорошо их знал, мог легко собрать, починить и отладить персональный компьютер любой модели. Его интересовало все, связанное с компьютерной техникой. Он был неплохим программистом, и в свое время добился на этом поприще хороших результатов. Он был сетевым администратором Эмбриологического Института Российской Академии Наук, сокращенно — ЭИРАН.
До конца работы оставалось еще четверть часа. Почти все сотрудники давно ушли. Оставались только те немногие, у кого был долговременный эксперимент (биологические объекты плевать хотели на человеческое расписание) или те, кто вечерами сидел у компьютеров, играя в Интернете или скачивая оттуда аудио записи, видео ролики и порнографические материалы. Он любил эти часы, с 17 до 21. Все «чайники» к этому времени уже уходили домой, оставались почти исключительно те, кто обращался к нему в действительно серьезных и интересных случаях. Но, как правило, после 18 часов его не трогали, и он мог спокойно заниматься своими делами.
