Публикуется по изданию:
Смоленский В. А. «О гибели страны единственной…»:
Стихи и проза./ М.: Русский путь, 2001.
Как лебедь, медленно скользящий
По зеркалу озёрных вод,
Как сокол, в облаках парящий,
Мой призрачный, ненастоящий,
Мой выдуманный мир плывёт.
И на его спине крылатой,
В томительном и сладком сне,
Я медленно плыву куда-то,
Без сожаленья, без возврата,
В прозрачной тая глубине.
И голос вещий, голос сонный
Мечтающей души моей
Плывёт над темнотой бездонной
И гулким эхом повторённый
Бесследно исчезает в ней.
Под аркою железною небес,
На пристани, где свален мёртвый лес,
Под аркою воздушного моста –
Без имени, без счастья, без креста,
Они похожи на больных зверей,
Уснувших в тёплой сырости камней,
Гранитною стеной защищены
От света леденящего луны.
В высоких берегах течёт река,
Стремительна, мутна и глубока,
Вот, поднимаясь, заливает мост,
Доплескивает пеною до звёзд.
По мутным волнам в небо уходя,
Качается гранитная ладья,
Несёт волна, взбегая на волну,
Бродяг и проституток в вышину.
В глубоких нишах спят – к спине спина,
Им снится много мяса и вина,
Весёлый праздник – лунный диск дрожит,
Пластинкой граммофонною кружит.
За стойкой улыбается патрон,
Горячий кофе наливает он,
В высоких залах, в райской тишине,
Тепло на белоснежной простыне.
Течёт река в небесные сады,
Покамест Ангел утренней звезды,
Чтоб душам в небесах не утонуть,
Большим крылом не перережет путь.
Над миром поднимается рассвет,
На тёмных лицах брезжит влажный след,
В пустое небо поднимая пыль,
Промчался по мосту автомобиль.
Будут жить в тесноте – тесной станет земля, как тюрьма, –
Будут знать, что ни Бога, ни ада, ни вечности нет,
Выше туч из бетона и стали построят дома,
И большой дирижабль долетит до далёких планет.
И когда зазвенит над кружащимся миром труба,
И когда над землёй небеса распахнутся как двери,
И погаснут огни, и откроются в склепах гроба –
То никто ничего не поймёт и никто не поверит…
Никогда я так жалок не был,
Так бессилен, смешон и нелеп.
Мне снилось чёрное небо,
Мне снилось, что я ослеп.
О, тяжесть слепой печали,
Память земного дня,
Невидимые – кричали,
Бежали мимо меня.
О, страшная смерть без тленья,
Ненасытный червь темноты…
Я к Богу взывал о спасенье –
Но мне отвечала ты.
Чем голос был глуше и тише,
Тем явственней был ответ:
«Милый, я слышу, слышу,
Милый, спасенья нет!»
За ночами проходят дни,
Равнодушно гасят огни.
Проплывают за снами сны,
Одинаковы и черны.
Опускается ниже твердь.
Знаю, Господи, это – смерть.
Знаю, Господи, это Ты
Вёл меня путём нищеты,
Потушил вкруг меня огни,
Сновиденья, ночи и дни,
Чтобы я в непроглядной мгле,
На пустой, ледяной земле,
Обречённый, как все, умереть
Ни о чём не мог пожалеть.
Бессильны мы, обречены судьбе,
Томимы страхом, нищетой и скукой,
В тоске смертельной я пришел к тебе –
И ты ко мне протягиваешь руку.
Молчи. Не надо о любви. К чему?
Ведь не спасает ни любовь, ни вера,
Тебя прижал я к сердцу моему,
Как прижимают дуло револьвера.
С тобою в этом мире мы одни,
И я забыл твоё лицо и имя,
Вот догорят последние огни,
И ты умрёшь, и я погибну с ними.
Не плачь. Молчи. Последний свет погас.
Сейчас конец – пойми – сейчас над нами
Бессильно вздрогнет и угаснет пламя,
И тьма падёт, и тьма поглотит нас.
Закрой плотнее дверь, глаза закрой,
Забудь, что ты живёшь, забудь, не думай,
Отгородись от неба слепотой
И глухотою от земного шума.
Не знай, что есть начало и конец, –
И встанет новый мир перед глазами.
Так улыбается в гробу мертвец
Видению невидимому нами.
Как в водах тёмного колодца,
Во мне душа отражена,
Легчайшими крылами бьётся
О гладь зеркальную она.
Сквозь толщу бледного эфира
Доходят, слышные едва,
Несуществующего мира
Неясные, как сон, слова.
И никогда не умирая,
Меняя только бытиё,
Кривится отраженьем рая
Сознанье тёмное моё.
Нет ничего, ни зла, ни блага,
Ни мудрости, ни правды нет, –
Зеркальная темнеет влага,
Мерцает отражённый свет.
Канут годы в вечность без следа,
Смолкнет голос, сердце прахом станет,
Но душа любить не перестанет,
Землю не забудет никогда.
В тишине бессолнечных высот,
Пролетая в неземном пределе,
О тяжёлом, о горячем теле,
О дыхании земном вздохнёт.
Так, под звёздным, голубым шатром
Вспоминает погорелец нищий
Тесное и тёмное жилище –
Молнией испепелённый дом.
