Пианфар прекратила расхаживать по маленькой комнатушке — зоне ожидания, как предпочитали называть её дипломатичные стишо. Среди остальных народов укрепились несколько отличные наименования для подобных каморок, запиравшихся снаружи.
— Где моя команда? — набросилась Пианфар на ближайшего к ней махена, плотно прижав уши. — Где, чёрт вас подери?
— С ними беседовал Управляющий, — ответил за него другой махе. — Теперь он хочет видеть вас, капитан хейни.
Пианфар втянула когти и пошла к выходу, радуясь тому, что дело наконец начало сдвигаться с мертвой точки. Оружие махенов сводилось к их собственным клыкам, а сами стражники вели себя отнюдь не агрессивно. Они наверняка отказались бы от разговора с ней, но при этом не стали бы и угрожать — махендосет всегда честно исполняли свой служебный долг.
— Туда, — расщедрились они на ещё одно обращение к Пианфар, кивая в сторону лифта, расположенного чуть дальше по извилистому коридору.
Вся компания зашла внутрь, и лифтовая кабина отправилась в довольно длительное путешествие по внутренним лабиринтам Центральной, а затем выпустила своих пассажиров в светлых, расписанных пастельными тонами холлах. Казалось, все в них было пронизано светом — в своей личной секции стишо оставляли за собой право не подстраиваться под вкусы посетителей, а потому единственным цветным украшением здесь являлись опалы. Сами помещения достигали огромных размеров, имели причудливые углы и были испещрены всевозможными вырезами и углублениями. Высокие, покрытые тёмной шерстью махены в чёрных килтах и золотисто-красная, одетая в алые бриджи Пианфар выглядели чем-то совершенно экзотическим в этих стенах.
Последняя дверь. Последний зигзагообразный проход. Пианфар тряхнула головой так, чтобы кольца в её ушах зазвенели, снова выпустила когти, сделала глубокий вдох, словно собираясь прыгнуть с большой высоты, и вслед за махенами вошла в перламутровый зал со сверкающим, ослепительно белым полом. На пороге их встретил прозрачный стишо с бумагами в руках. Другой стишо важно восседал в круглом кресле, установленном в центре комнаты. Его (хотя вообще-то стишо содержали в себе три пола одновременно, так что все местоимения могли применяться в отношении них весьма условно) кожа была расписана изысканными узорами, которые переливались десятками оттенков, слишком тонких для хейнийского восприятия. Исключение составляли лишь кожаные складки, отсвечивающие фиолетовым и зелёным. Брови стишо были увеличены за счёт накладных перьев, затенявших его мутные, похожие на два лунных камня глаза. Маленький рот был неодобрительно сжат, а ноздри нервно раздувались.
Пианфар быстро поклонилась. Управляющий вяло взглянул на неё, и первый стишо, по-видимому ассистент-переводчик, тут же подошёл к нему и встал рядом с креслом. На нём были шелковые одежды, которые развевались при каждом его выдохе.
— Ндисте,— сказала Пианфар, — стишей асем сист ан зис.— Она была уверена, что это прозвучало достаточно вежливо. Перья на бровях вздрогнули. Ассистент растерянно сжал вверенные ему бумаги и начал пятиться.
— Шисс.— Управляющий сделал какой-то жест своей элегантной, украшенной драгоценными камнями рукой. Переводчик замер как вкопанный. — Шисс. Ос хис-Шанур нос сченши носс спитенс стишоси чисемсти.
— Да уж, мой стишо далек от беглого, — согласилась Пианфар.
Управляющий тяжело вздохнул, и брови его качнулись.
— Сто шисис хо вейсс джити нурусте дин?
— Вам известно, — приступил наконец переводчик к исполнению своих непосредственных обязанностей, — что драка на ярмарке привела к четырехчасовой остановке её работы?
— Ни ши кантмен хоршти ним.
— Сорок пять особей попали в лечебницу. Пианфар опустила и вновь подняла уши в знак искреннего сочувствия.
— Ни хой шисис ма гнисте.
— По рынку прокатилась волна мародерства.
— Я разделяю, — сказала Пианфар, скривив рот в попытке изобразить глубокую скорбь, — ваше негодование по поводу столь явного неуважения к властям стишо. Кстати, моя команда тоже пострадала от этого кифского бесчинства.
Стишо передернулся:
— Шосмен ти состенши хос! Ти махен-тезай сис-фе луесте то мистет хос!
— Этот погром устроили вы со своими махеновскими приятелями-заговорщиками.
— Спити но хасс сифис сиф нан хос!
— Вы вовлекли в это кифов.
— Шоссей оннисте стишони но мисти тса хас лес нан ши мат!
— Только что приземлившийся корабль тка сбежал со станции, испугавшись поднявшейся паники. Да и чи наверняка были потревожены.
— На нос тей по лен лче кни на слатени хос!
— И кто теперь знает, как на это могут отреагировать кненны?
— Нан нос мистей хойсте ифстен нони илайз-тем то Нифенн хаете шаст!
— В течение трех часов, истекших с момента посадки «Гордости» на причал, вы и ваш экипаж успели взбудоражить все народы Соглашения!
Пианфар сунула руки за пояс и предусмотрительно опустила уши.
— Другими словами, жертвы преступления виновны в том, что явились стимулом к его совершению. Это что — новая философия?
После того как это было переведено, наступило длительное молчание, а затем Управляющий сказал через ассистента:
— Вы лишь недавно привели в порядок свои документы, капитан хейни. Я прекрасно помню обо всех заработанных вами штрафах и наказаниях. Кто будет возмещать нам убытки на этот раз?
— И то правда, — процедила Пианфар, смерив Управляющего злобным взглядом. — Кто осмелится предъявить счёт кифам, кроме хейни? Вы думаете, что мы выполним эту работу за вас, уважаемый? А скажите-ка мне: что бы тут творилось без нас? Без махендосет? Как бы тогда вы стали вести себя? Уверяю вас, что в подобной ситуации речь шла бы уже не просто об убытках!
Перья на бровях затрепыхались, а круглые глаза стишо потемнели.
— Не кусайтесь, не отрастив зубов. Хен ни за что не согласится плясать под вашу дудку. И уж тем более этого не будут делать махены.
— Да, но хен также не одобрит и арест хейнийского корабля с задержанием хейнийского капитана — я уже молчу про своё заключение в камеру!
— А вы действительно уверены в том, что хену есть какое-то дело до причиненного вам неудобства? Я располагаю другими сведениями, капитан Шанур. Я слышал, что ваши отношения с властями Ануурна основательно подпорчены.
Пианфар с шумом выдохнула и сморщила нос так, что переводчик снова попятился.
— Поставив на мои разногласия с хеном, вы не получите прибыли, дорогой Управляющий.
— А разве её вообще можно получить, связавшись с Шанур? Мы позволили вам вернуться на Центральную, и вот как вы нас за это отблагодарили! Где вы теперь найдёте средства, чтобы компенсировать причиненный нам ущерб? И потом — кто поверит в то, что драку завязали кифы? Лично мы обвиняем в случившемся вас. К тому же вы и сами не посмеете высказать свои претензии кифам в лицо.
— А мы и не собираемся — они у нас ничего не украли, поскольку мы не успели поручить нашу безопасность властям стишо.
Лунные глаза стали почти черными.
— Вы притащили сюда своего мужа. Мне не хотелось бы затрагивать столь деликатный вопрос, но всем хорошо известно, что хейнийские самцы обладают буйным темпераментом. И это тоже сыграло свою роль…
— Это внутреннее дело хейни.
— Другие хейни находят положение вещей на вашем корабле ненормальным и даже тревожным.
— И это дело хейни.
— Делегация хена озабочена. Её представительница заверила меня, что ваше поведение не является нормой для хейнийской расы и что хен вовсе не приветствует присутствие на борту «Гордости» самца.
— А вот это уже моё личное дело. И ничье больше. Так что давайте вернёмся к вопросу о безопасности на причале.
— Хейни всегда считали неразумным вовлечение своих самцов в контакты с инопланетными расами — ведь те совершенно для этого не годятся. Ануурн шокирован вашей провокацией.
— К безопасности в доках, уважаемый, особенно к частной.
— Вы нарушили закон. Вы привезли на Центральную эту особь!
— Он член моей команды.
— У него есть соответствующая лицензия?
— Временная. Но она в полном порядке. Можете спросить своих чиновников.
— Эта лицензия была выдана ему на станции Гаон — вне всякого сомнения, под давлением шанурского союза. А здесь, без специального разрешения.
— С каких это пор Соглашение начало требовать специальных разрешений для официальных членов команды?
— А с каких пор официальным членам команды позволено уходить с корабля и шататься в рабочее время по барам?
— Это мой корабль и моё личное дело!
— Теперь оно уже наше.
— В некотором роде — да! А потому оставьте ваши пустые расспросы и постарайтесь вникнуть в самую суть происшедшего: кифы напали на экипаж моего звездолета, положившийся на вашу службу безопасности, — ведь вы так уверяли нас в её действенности! Все мы подверглись насилию — в том числе и я. И пока я несколько часов сидела под арестом, кифские убийцы, вне всякого сомнения, творили на причале всё, что хотели в отношении чужих жизней и чужой собственности, часть из которой — моя! Вы можете мне гарантировать, что товары, предназначенные для погрузки, по-прежнему лежат рядом с «Гордостью»? Я обвиняю в случившемся власти Центральной! Где моя команда, уважаемый? И кто заплатит за убытки нам?
Возможно, это было уже чересчур. Переводчик нервно сжал руки, и в следующую секунду сжался сам, услышав ответ Управляющего:
— А что думают по этому поводу махендосет, с которыми вы состоите в сговоре?
Глаза Пианфар полезли из орбит. Она поморгала, пытаясь вернуть их на место, распрямила свой сморщенный нос и придала лицу миролюбивое выражение.
— Вы имеете в виду тех самых махендосет, чьё регистрационное табло вышло из строя на этой чудно обслуживаемой станции?
Перламутровая кожа переводчика приобрела смертельно бледный оттенок.
— Мы уже в курсе этой досадной поломки. Виновный техник строго наказан.
— Техник! Ну ещё бы! Кто же рискнет обвинить более высокопоставленную персону!
Переводчик сделал несколько судорожных вдохов.
— Но власти действительно не имеют к этому никакого отношения. К тому же ваши приятели с «Махиджиру» благополучно покинули станцию во время всей этой неразберихи. А вот метанодышащие не успели. Вы знаете о трудностях, которые возникли у нас с тка и чи?
— Мне на них наплевать.
— А на контейнеры, оставленные вам махенами?
Пианфар почувствовала, как внутри у неё все вздрогнуло.
— В них, — перевел переводчик пояснение Управляющего, — находится нечто скоропортящееся.
— Наверное, будет лучше, если станция сама привезет этот груз к трапу моего корабля в соответствии со всеми существующими правилами.
— Боюсь, вам придётся подождать — сначала нужно определиться с компенсацией причиненного нам ущерба.
— Но я не желаю расплачиваться за кифских бандитов! Попробуйте решить свои проблемы за счёт махенов, с которыми вы состоите в сговоре!
— Я не могу передать это Управляющему, — замотал головой ассистент, округлив глаза. — Я прошу уважаемого капитана хейни…
— Тогда скажите ему, что, если бы я вела себя с ним так, как кифы, он и заикнуться бы не посмел об убытках.
— Ашош! — вскричал Управляющий.
Переводчик сложил руки на груди и перешёл на более мягкий тон:
— Мы вернёмся к вопросу о деньгах позже. А сейчас нужно уладить дела с вашим грузом — у него ведь совсем короткий срок годности.
Пианфар расправила плечи:
— Я доверяю заботу о нём Управляющему.
— Он не лакей, чтобы заниматься подобной работой!
— Черт побери… — выругалась Пианфар и тут же поспешила исправить свою оплошность. — Вы же сами сказали, что содержимое этих контейнеров долго не протянет. Так проявите профессиональное участие!
Ассистент перевел это, и Управляющий небрежно махнул рукой, глядя на Пианфар своими немигающими глазами.
— Ваш груз может быть задержан на таможне — продавец улетал в такой спешке, что оставил все бумаги в полнейшем беспорядке. Некоторые даже не имеют надлежащих печатей! Вы не считаете, хейни, что это даёт нам право продать предназначенный вам товар с публичного аукциона? Многих это очень заинтересовало бы — здесь немало богатых посетителей, причём некоторые из них имеют репутацию завсегдатаев торгов. Пожалуй, мы именно так и поступим, если только уважаемая капитан Шанур не признает свою вину.
