— Слабовато, Ники, — сказал я.
— Но в сочетании с твоим собственным аргументом насчет того, что в городе он сумел бы найти транспорт…
— Да, этого хватит, — сдался я. — Принимаю. Что-нибудь еще?
— Я только начал входить во вкус, — похвастался он. — Теперь слушай следующий вывод: этот человек шел в определенное место и должен был поспеть туда к определенному сроку. Он не искал помощи — другими словами, отправился в свое путешествие не потому, что у него сломалась машина, и не потому, что рожала жена, и не потому, что кто-то пытался влезть к нему в дом.
— Брось, — сказал я. — По-моему, сломавшийся автомобиль — самая вероятная причина. Он мог знать точное расстояние, если взглянул на счетчик, когда выезжал из города.
Ники покачал головой.
— Вместо того, чтобы тащиться за девять миль под дождем, он лучше прикорнул бы на заднем сиденье или по крайней мере остался рядом с машиной в надежде, что ему поможет кто-нибудь из проезжающих мимо. Вспомни, мы ведем разговор о девяти милях. Как ты думаешь, сколько времени занимает такая прогулка?
— Часа четыре, — предположил я.
Он кивнул.
— Да уж не меньше, тем более с учетом дождя. Мы сошлись на том, что это происходило поздно ночью или рано утром. Допустим, поломка случилась в час ночи. Значит, до города он добрался бы к пяти утра. Это рассвет. На дорогах уже довольно много машин. Чуть позже начинают ходить и автобусы. Если точнее, первые автобусы останавливаются в Фэрфилде около половины шестого. Вдобавок, если бы он просто нуждался в помощи, ему надо было бы идти не до самого города, а только до ближайшего телефона. Нет, у него было в городе конкретное дело и он должен был попасть туда к конкретному сроку, причем до пяти тридцати.
— Тогда почему он не приехал заранее и не подождал? — спросил я. — Он мог бы сесть в последний автобус, оказаться в городе примерно к часу ночи и дождаться назначенного срока. А вместо этого он, не привычный к физическим нагрузкам, идет целых девять миль под дождем.
К этому моменту мы успели дойти до большого здания, где я работаю. Обычно все споры, начатые в «Голубой луне», завершались здесь, у парадного входа. Но меня заинтересовали рассуждения Ники, и я предложил ему на несколько минут подняться в мой кабинет.
Когда мы уселись, я сказал:
— Ну так что, Ники? Почему он не мог приехать раньше и подождать?
— Да мог, мог, — огрызнулся Ники. — Но раз он этого не сделал, мы должны заключить, что он либо задержался и не успел на последний автобус, либо ждал какого-то сигнала — например, телефонного звонка.
— Итак, ты считаешь, что у него было назначено какое-то дело, ради которого ему требовалось прийти в город от двенадцати до пяти тридцати…
— Мы можем определить срок гораздо точнее. Вспомни, на всю прогулку ему понадобилось четыре часа. Последний автобус отправляется в полпервого ночи. Если опоздать на него, но выйти практически одновременно с ним, то раньше половины пятого утра до места не доберешься. С другой стороны, если бы он сел на первый утренний автобус, то прибыл бы в город приблизительно в пять тридцать. Это означает, что его дело было назначено на какое-то время в промежутке с половины пятого до половины шестого.
— Ты хочешь сказать, что если бы он должен был попасть в город раньше половины пятого, то сел бы на последний вечерний автобус, а если бы ему надо было приехать позже половины шестого, то он сел бы на первый утренний?
— Именно так. И еще одно: если он ждал телефонного звонка или другого сигнала, этот сигнал должен был поступить ненамного позже часа ночи.
— Да, это я понимаю, — сказал я. — Если у него дело примерно в пять, а идти пешком надо четыре часа, то он должен выйти примерно в час.
Ник кивнул молча, с задумчивым видом. По какой-то странной причине, которую я и сам не смог бы определить, мне не хотелось прерывать течение его мыслей. На стене кабинета висела большая карта округа; я подошел к ней и принялся ее разглядывать.
— Ты прав, Ники, — заметил я через плечо, — между Фэрфилдом и любым местом, отстоящим от него дальше чем на девять миль, обязательно найдется еще какой-нибудь городок. Вокруг Фэрфилда их полным-полно.
Он подошел ко мне и встал рядом.
— Но это не обязательно Фэрфилд, — спокойно возразил он. — Наш клиент вполне мог направляться как раз в один из близлежащих городков. Хотя бы в Хэдли.
— В Хэдли? Но что человеку делать в Хэдли в пять часов утра?
— Примерно в это время Вашингтонский скорый останавливается там, чтобы взять воду, — тихо сказал он.
— Действительно, — подтвердил я. — Я много раз слышал этот поезд, когда мне не спалось. Слышал, как он подходит к станции, а минуту-другую спустя часы на методистской церкви отбивали пять. — Я вернулся к столу, чтобы заглянуть в расписание. — Этот экспресс отправляется из Вашингтона в двенадцать сорок семь и прибывает в Бостон в восемь утра.
Ники все еще стоял у карты, измеряя расстояния карандашом.
— От Хэдли до мотеля «Олд-Самтер» ровно девять миль, — объявил он.
— «Олд-Самтер», — эхом откликнулся я. — Но тогда вся наша теория трещит по швам. Найти там транспорт не труднее, чем в городе.
Ник покачал головой.
— Машины заперты на стоянке, и открыть тебе ворота может только работник мотеля. Он запомнил бы любого, кто выехал бы оттуда в столь необычное время. В этом заведении весьма консервативные порядки. Нет, наш клиент ждал в своей комнате звонка из Вашингтона с сообщением о каком-то пассажире экспресса — возможно, о номере его вагона и купе. Потом он мог украдкой выбраться из гостиницы и пойти пешком в Хэдли.
