Реклама полностью отключится, после прочтения нескольких страниц!
Алексей спрятал блокнот и некоторое время смотрел в сумрачную даль подледного царства. Потом улыбнулся и сказал:
— Один из японских ученых недавно подарил человечеству отличную мысль. Он заявил, что таинство бесконечного постигается не объяснениями, а догадками. В нашем случае утверждение это вполне уместное. Ничего не объяснишь. Будем строить гипотезы.
После короткого возмущения в подледном мире установилась глубокая тишина. Дождь постепенно прекратился, жара спала. Парили теплые камни, во впадинах стояли лужицы воды. Прозрачные кустарники разнеженно лежали на твердом грунте. В реденьких зарослях копошились проворные жучки и черви. Некоторые из них светились. Бесчисленные насекомые появились в воздухе, они ловко увертывались от столкновения с пришельцами. Только по движению воздуха возле лица можно было судить о величине и скорости пролетавших существ. Иногда чьи-то мягкие крылья почти касались шапки или плеча.
— Хоть сетью их лови, — пробормотал Старков.
— Кого — их? — обернулся Джой.
— Ну, этих, шныряющих мимо нас.
— Наше счастье, что они мирно настроены.
Опять замелькали бледные ленты червей. Гибко сворачиваясь, они скачками подкрадывались с боков и неожиданно обвивали чьи-нибудь ноги. Тогда раздавалось низкое, басовитое проклятие Генри или высокий, нервный вскрик Перселла. Острый луч мгновенно парализовал чересчур смелого червя и заставлял шарахаться в сторону десяток других.
В русле реки, где черная вода лизала такие же черные камни, плавали фосфоресцирующие рыбы и странные существа, отливающие зеленоватым бесовским огнем. Иной раз там разыгрывались короткие, но жестокие драмы. Бурлила вода, взлетали вверх белые плавники, чье-то разорванное тело, вспыхнув последний раз, потухало, и по течению плыли куски пресмыкающихся или рыб. По-видимому, в реке жили не только гигантские мокрицы.
К концу шестидесятого, по подсчетам Генри, километра четверо людей свалили с плеч мешки и уселись на теплые камни. Местность приобрела беспокойный характер, вправо по ходу поднялся некрутой склон, появились обломки скал и огромные глыбы льда, скатившиеся сверху. Ландшафт напоминал вулканическую страну. В стороне от реки чернели глубокие разломы, до дна которых не доставал луч фонаря.
В стенке одного из разломов Хопнер увидел странный минерал и ударом кирки раскрошил его.
— Знакомая штука, — не без удивления произнес он.
— Дай-ка глянуть. — Алексей осветил фонарем кусок серо-голубоватой мягкой породы. — Похоже на кимберлит.
— Ты угадал. Мне приходилось бывать в алмазных копях. Примерно такая же порода встречается там на большой глубине.
Джой и Перселл склонились над находкой. Потом, не сговариваясь, осветили под собой камни и, медленно ощупывая их лучом, принялись искать… алмазы. Генри засмеялся.
— Это вам не пещера Аладина. Но в принципе можно найти. Запишите, капитан. Еще одно чудо. Господи, как мне хочется скорей вернуться сюда в полном вооружении!
Старков сказал размышляя:
— Кимберлит — продукт вулканической деятельности. А раз так, значит, мы действительно у берега. Новая геологическая провинция. Вот бы порыться здесь геологам!..
Генри вдруг обнял его. Он ценил в людях науки одержимость, пристрастие к поиску. Именно этим качеством и обладал Старков. Даже в нынешних обстоятельствах. Даже рядом с Перселлом, которого он, конечно, понимает. Какое им дело до приоритета, если благодаря случайности открыт загадочный и непознанный мир! Пусть сюда войдет Ее величество Наука и пусть все ее достижения служат Человечеству!
— Ладно, — сказал Хопнер. — Отдыхать! Перселл, подежурьте ровно час. Всего час.
Капитан сидел в трех шагах от Генри Хопнера. Рядом с братом примостился Джой. Он тоже уснул. Алексей Старков повернулся спиной к Перселлу, обнял колени, согнулся и задумался.
Подозрительность Перселла не могла не породить в нем чувство презрения к этому человеку. Сколько уже раз Старков призывал на помощь свою волю, чтобы остаться невозмутимым. Очевидно, у Перселла такое воспитание, он боится русских коллег, принявших участие в исследовании Антарктиды. Ведь этот материк — земля международная, здесь возникло товарищество ученых. Как можно вносить сюда элементы неприязни, зависти, претендовать на большую роль одних и меньшую — других?
Перселл уже сделал черное дело. Алексей заметил, как нервничает Генри. Старший Хопнер, конечно, честный человек, но и он стал более замкнут и молчалив. Только Джой, веселый и непосредственный по натуре, неуязвим для перселловской агитации.
За спиной Старкова раздался шорох. Рядом усаживался Перселл. Бледное лицо его было задумчивым и усталым. Черная борода густо опушила щеки и подбородок.
— Не спится? — спросил капитан.
Алексей пожал плечом. Пустой вопрос.
— Вы не задумывались о нашем положении?
— Об этом нельзя не думать.
— Я убежден, что мы выберемся.
— Представьте, я тоже.
— А что будете делать, когда вернетесь в Мирный?
— А вы? — Алексей понимал, куда он клонит.
— Буду писать. Сделаю подробный отчет о странном приключении. Воздам должное мужеству Хопнеров, вашей выдержке.
— Вы только не отвлекайтесь при этом, капитан, — сказал Алексей.
— Стараюсь. — Перселл почувствовал намек.
— Вы слишком много думаете о судьбе наших открытий. Едва ли это главнее самого открытия. Уж если задумана книга, воздайте должное ученым Антарктиды. Разве не заманчиво поведать миру о единственном пока опыте международного сотрудничества людей науки, о дружеской атмосфере среди ученых разных национальностей и убеждений?