— А для чего он? — спросил Король.
— Именно этот вопрос я и задал Няне. Но она ответила: «Это не мужское дело!» И так и не захотела признаться. Пришлось мне арестовать её, а также всех, кто находился в это время в магазине, а заодно и ребёнка в коляске.
— Вы правильно поступили, — похвалил его Король. — И если до Первого Алрвля они не докажут, что не виноваты, мы их строго накажем, а вас наградим.
И он приказал отвести в тюрьму Няню с ребёнком в коляске, продавца тканей и сорок три продавщицы, а заодно и сто восемнадцать покупателей, которые оказались случайно в магазине.
Только их увели, как явился Сыщик Третий, переодетый почтальоном, а за ним четыреста двадцать три корреспондента.
— Кто такие? — спросил Король.
— Подозрительные личности, ваше величество, — сказал Сыщик Третий. — Не захотели сказать, что они написали в своих письмах, и я арестовал их за сокрытие тайны.
— Прекрасно! — воскликнул Король. — Если до Первого Апреля они не признаются, мы их строго накажем, а вас наградим.
Не прошло и часа, как к Королю явился Сыщик Четвёртый, переодетый билетным контролёром, а с ним девятьсот семьдесят пять пассажиров, которые купили железнодорожные билеты, чтобы зачем-то уехать из города, а вслед за ним Сыщик Пятый, переодетый библиотекарем, а с ним две тысячи триста четырнадцать читателей, которые почему-то спрашивали в библиотеке только романы про разные приключения, похищения и страшные тайны. Конечно, всё это были весьма подозрительные личности и всех их бросили в тюрьму до поры до времени, пока они не придумают себе оправдания. А не придумают, тем хуже для них — Первого Апреля будут строго наказаны.
А солдаты королевской армии спешили по домам на недельный отпуск, чтобы перед ответственной операцией проститься с родной матушкой. Барабанщик Джонни Дженкинсон постучал барабанной палочкой в дверь своей хижины:
Там, та-та-там! Там, та-та-там!..
Услышав знакомый стук, матушка бросилась отворять дверь. Увидев Джонни, она всплеснула руками и кинулась ему на шею.
— Неужели это ты, Джонни? Неужели ты? — словно не могла поверить своим глазам.
— Ясное дело, я, ма, — ответил Джонни. — А что у нас сегодня на ужин?
— Отец, иди-ка сюда! — крикнула миссис Джон Дженкинсон.
Из сада пришёл мистер Джон Дженкинсон и, увидев сына, так и плюхнулся на стул и тут же задымил трубкой, чтобы скрыть своё волнение.
— Какими судьбами ты здесь, Джонни? — спросила матушка. — А мы-то думали, ты в дальних краях.
— У меня недельный отпуск, ма, — сказал Джонни. — Все солдаты получили на неделю отпуск.
— Почему вдруг?
— Гм, — Джонни принял таинственный вид, — об этом нам не сказали. Но догадаться не трудно. Предстоит что-то…
— Неужели война? — прошептал мистер Джон Дженкинсон.
— А что же еще, отец, — ответил Джонни.
— С кем война, Джонни? — спросила миссис Джон Дженкинсон.
— Ну, это держат в строжайшей тайне, ма, — ответил Джонни. — Правда, никто не может запретить нам строить догадки. Некоторые, например, считают, что это будет война с Северным королем, ну а другие — что с Южным. Лично я думаю, что… — Но тут он замолчал, так как не успел еще решить, что же лично он думает.
— Уж не хочешь ли ты сказать, Джонни, что война и с тем и с другим, с двумя сразу? — в страхе проговорила миссис Джон Дженкинсон.
— Гм, отчего же нет, — сказал Джонни и зажмурил один глаз для пущей важности.
— Вот напасть-то! — простонала миссис Джон Дженкинсон. — Обоих вместе нам никогда не одолеть, никогда!
— Положитесь на нас, ма! — гордо Сказал Джонни и дал дробь по барабану. — Нам бы получше набить животы, и тогда любого врага мы разобьём. Так что у нас сегодня на ужин, ма?
Миссис Джон Дженкинсон спрятала лицо в передник и расплакалась.
— Ничего, Джонни, ровным счетом ничего! Все кухарки в королевстве подали в отставку.
— Да ты что, ма? — вскричал Джонни, начиная сердиться. — Когда это мы в доме держали кухарку? Ты же сама всегда стряпала!
— Ну и что! — возразила матушка и, вытирая глаза, гордо посмотрела на сына. — Раз я стряпала, значит, я кухарка и имею право, как и все кухарки, подать в отставку.
— Но зачем, ма?
— А как же иначе! Королевская Кухарка подала третьего дня в отставку, а за ней и все остальные кухарки в королевстве. Не могу же я отстать от них.
Джонни опустился на стул рядом с отцом.
— Так, значит, отпуск у меня испорчен, — проговорил он. — Но что хуже всего, значит, и у всех наших ребят отпуск испорчен. Нет, вы себе не представляете, что значит для солдата еда, когда он приходит домой в отпуск.
— Не только для солдата в отпуске, — заметил мистер Джон Дженкинсон, попыхивая трубочкой, чтобы скрыть свои чувства, — для других тоже.
— А что же ты делаешь, па, когда приходит время обедать? — спросил Джонни.
— Иду в кабачок покурить, — сказал мистер Джон Дженкинсон.
— Ну, пошли вместе, — сказал Джонни.
И отец с сыном, печальные, отправились в соседний кабачок.
А в кабачке собрались все мужчины деревни. Куда им было еще пойти, раз женщины отказались для них готовить? И возмущение их против женщин всё росло. День ото дня мужчины становились всё злее и злее, а женщины всё упрямей и упрямей.
— Где завтрак? Где обед? Где ужин? — сердились мужчины.
— Король же обходится без завтрака, без обеда и без ужина, — возражали женщины. — А чем вы лучше Короля?
Скоро уже по всей стране мужчины собирались в кабачках, чтобы выражать своё возмущение. Наконец они решили: если будет так продолжаться и женщины не начнут готовить, они перестанут работать.
— Только надо действовать дружно! — сказал отец Джонни. — Девайте все перестанем работать Первого Апреля!
И его слово, точно лесной пожар, облетело все города и деревни в королевстве, и все мужчины, до одного, поклялись, если их не начнут кормить, Первого Апреля бросить работу. А все солдаты, которые пришли домой на недельный отпуск, поклялись, что, если их не будут кормить, они не пойдут воевать.
И вот настало Первое Апреля.
Король сам сварил себе утренний кофе и, отхлебнув первый глоток, сказал:
— Сегодня все арестованные будут строго наказаны.
Королевский Генерал сам намазал хлеб маслом и сказал:
— Сегодня будет арестован Мальчишка, который чистит королевское серебро.
А все мужчины в королевстве сказали:
— Сегодня мы бросаем работать.
И все солдаты заявили:
— Больше мы не станем воевать.
А Луна созвала детей Тьмы и сказала — Сегодня мы решим, права Ночь или не права.
И такое тут началось…
Генерал приказал своим полковникам вернуть всех солдат из отпуска, чтобы они арестовали Мальчишку, который чистит королевское серебро. Но солдаты не захотели.
— Почему? — спросил Генерал своих полковников.
— Почему? — спросили полковники своих солдат.
Первым ответил барабанщик Джонни:
— Потому что солдат — такой же мужчина, как все, а все мужчины поклялись Первого Апреля бросить работу.
— Почему? — спросили полковники, гневно прихлопнув шпорами.
— Потому что, пока королевская Кухарка не начнёт готовить для Короля, все женщины в королевстве не станут готовить для мужчин, а на пустой желудок ни один мужчина не станет работать.
Полковники доложили об этом Генералу, и Генерал, тряхнув сердито своими орденами и медалями, пошёл сказать Королю, что надо немедленно вернуть королевскую Кухарку.
Король немедленно послал за Кухаркой. Она пришла на кухню, увидела, что на плиту всё ещё капает вода, а стало быть, разжечь огонь будет невозможно, и сказала:
— Видите, плита не горит, значит, я не могу готовить и ухожу.
— Постой! — сказал Король и приказал своему Генералу: — Арестуйте мою Кухарку!
— Не могу, ваше величество, — сказал Генерал.
— Как так? — изумился Король.
— С одной стороны, я — королевский Генерал, что верно, то верно. Но в то же время я — мужчина, и пока моя жена не начнёт меня кормить, я не могу работать.
— А как же будет с арестованными? — спросил Король. — Сегодня их должны наказать!
— Придётся им остаться безнаказанными, потому что никто в королевстве не работает и некому их наказывать.
— Но это же светопреставление! — воскликнул Король.
И тут в самом деле началось светопреставление, или, как говорят учёные, затмение Луны.
Солнце зашло на востоке, собаки замяукали по-кошачьи. Звёзды спустились с неба и пошли гулять по Земле, часы в полдень пробили полночь, Ветер подул совсем не в ту сторону, петух прокричал своё кукареку Луне, и Луна взошла над Землёй, но не той стороной — не серебряной, а тёмной, почти совсем-совсем чёрной.
И тут открылась дверь, и в приёмную Короля вошла королевская Дочка, прямо, как была, в ночной рубашке.
Король бросился к ней, прижал её к сердцу и спросил:
— Доченька, где ты пропадала?
— Я сидела на дымовой трубе, па, — ответила Дочка короля.
— Зачем же ты сидела на дымовой трубе, моя крошка?
— Мне хотелось достать Луну, — ответила принцесса. — Она такая красивая, такая круглая, вся серебряная.
Но тут Нянька схватила Дочку короля за руку и потащила вон из комнаты.
— Ах, неслушница — сердито ворчала она, — да у тебя вся рубашка промокла. Что ты делала?
— Я плакала, — ответила Дочка короля, — всю ночь и весь день, всю ночь и весь день и промочила рубашку.
— И рубашку, и крышу, и дымовую трубу… — сердилась Нянька.
— И плиту! — воскликнула тут Кухарка.
Она бросилась бегом на кухню прямо к плите. Теперь на плиту ничего не капало, и Кухарка быстренько разожгла огонь и принялась стряпать.
А Король хлопнул в ладоши и сказал Генералу:
— Теперь нам не придётся арестовывать Мальчишку, который чистит королевское серебро.
— Почему? — спросил Генерал.
— Потому что он не крал Дочь короля, — сказал Король. — И можете отпустить всех, кого посадили в тюрьму и должны были строго наказать.
И вот все вышли на свободу: и Бродяга, и девятнадцать весёлых моряков, и Няня с ребёнком в коляске, и продавец, и сорок три продавщицы, и сто восемнадцать покупателей, и четыреста двадцать три корреспонденте, и девятьсот семьдесят пять пассажиров, которые хотели прогуляться за город, и две тысячи триста четырнадцать любителей увлекательных романов про загадочные происшествия. Словом, все-все.
И тогда Король сказал своей Дочке:
— Я не буду на тебя сердиться, если ты мне дашь одно обещание.
— Какое? — спросила Дочка.
— Никогда больше не плакать о Луне.
— Не буду! — пообещала Дочка короля. — Луна мне больше не нравится. Она, оказывается, вовсе не серебряная, а совсем-совсем черная. А что у нас сегодня на обед?
«А что у нас сегодня на обед?»
Этот вопрос быстрее молнии облетел всё королевство, и быстрее молнии женщины принялись за свои горшки и кастрюли, а мужчины за свою работу, и Солнце снова взошло с востока, часы в полдень пробили двенадцать, собаки залаяли, кошки замяукали, а Ветер подул куда следует, и дети Тьмы сказали:
— А выходит, Ночь права. Ночь права!
— Ночь права!
— Ночь права!
— И да здравствует День! — подхватили дети Солнца. — Да здравствует День!
Элеонор Форджон (род. в 1891 г.) — одна из старейших писательниц Англии, столь же любимая там, как Льюис Кэрролл, Эдвард Лир,А.-А.Милн. В 1956 году она получила за своё творчество Международную премию Г.-Х. Андерсена. Её стихи и сказки переведены на многие языки и очень популярны во всём мире. Литературоведами и критиками она уже давно считается классиком английской детской литературы.
