Сави сообщил, что какой-то человек несколько раз спрашивал его по телефону, кажется, тот самый, что звонил утром. Вновь вспыхнула надежда. Значит, все-таки неправильно расслышал. Этот человек, очевидно, ждал его с нетерпением, раз так настойчиво названивает.
– Удалось, слава Богу? – тихо спросил дядюшка Ха-лиль.
– Кажется, я на верном пути,– ответил Сабир, пытаясь изобразить радость.
Поймал на себе взгляд женщины. Обессиленный и опустошенный, он упал в кресло. Подкралась грусть осеннего вечера. Зажглись лампы. Женщина ушла, и стало совсем тоскливо. Но этот человек наверняка еще позвонит. И вот уже Сави машет ему трубкой. Бегом рванулся к нему.
– Алло!
– Сабир? Уже вечер, а вы так и не пришли.
– Я не нашел улицы!
– А вы ее действительно искали?
– Да, весь день… Тальбана, двадцать пять, Шубра.
– Ну, тогда ты настоящий осел!
Хохот был раскатистым и долгим, прежде чем связь оборвалась. Сабир положил трубку на аппарат и вышел из гостиницы. Долго не мог прийти в себя от ярости. Шутник попался. Сволочь! Мразь!.. Отброшен назад, и без проблеска надежды.
Зашел в бакалейную лавку с вывеской «Свобода» на улице Клот-бек, купил бутылку коньяку. Хозяин лавки наскоро сготовил ему рыбный ужин. Что ж, день шуток и отчаяния стоило завершить сумасшедшей гулянкой. Пил много, залпом, не обращая внимания на то, сколько тратит денег. Как в дни Святого Даниила, когда мать говорила: «Мир прекрасен, а ты – его цветок». В Александрии все ему было доступно, а здесь, в этом городе, он не нашел ничего, кроме страдания. И каждый проведенный в нем час приближает его к страшной развязке. Что ждет его после всего этого ожидания, погони за неведомым во мраке? Если он решится избрать профессию своей матери, то станет орудием в руках людей ночного бизнеса. Кулак, который в свое время умел их воспитывать, теперь просто перейдет к ним на службу. Возможно, телефонный шутник был один из вас. Ну, тогда берегитесь! Женщина в отеле сулит наслаждение, которого он жаждет еще со времен Анфуши. Ильхам – чистый цветок. Но чего все это стоит, пока он не нашел отца? Он хмельно улыбался, шагая под сенью аркады. Очень хотелось потанцевать в ночном клубе «Каннар». Он опять затосковал по серым улицам, умытым дождем, по воздуху, напоенному запахом морского прибоя и покрывающему тело солоноватым налетом. В крови снова закипело то животное безумие, которое овладело им в ночь погони. Его мать курила кальян и рассуждала о мужчинах с видом королевы. «Делай, что хочешь, только не транжирь денег. Нет злее врага, чем бедность». Говорила: «Влюбляйся каждый день в новую женщину, но не позволяй ни одной из них властвовать над тобой». И он пошел по жизни куда глаза глядят, как бык в ночи. В заведении «Каннар» руки под столами затевали бесстыдную игру.
Но где же все-таки Сайед Сайед Рахими?
– Рахими! – неожиданно крикнул он во весь голос.
Потом принялся напевать александрийскую песенку «Забудь свою беду, присоединяйся к нам». Коньяк подхлестнул воображение: он представил себе, как будет раздевать жену Халиля, а потом жестоко надругается над ней.
Вернулся в гостиницу в полночь. Здание было погружено в сон. Выкурил сигарету в своей антикварно-обветшалой комнате и лег спать.
Проснулся с тревожным чувством пробуждения от какого-то постороннего звука. Открыл глаза. Глубокий мрак. Даже от окна не исходило никакого света. И тут услышал отрывистые постукивания в дверь. Сел на постели, напрягая слух. Осторожный, легкий стук повторился. Сабир нашарил рукой кнопку выключателя, и вспыхнула голая, без абажура, лампочка. Подошел к двери и, приоткрыв ее, увидел в проеме женскую тень. Впустив ее, быстро прикрыл дверь. Сон как рукой сняло. Некоторое время он бессмысленно таращил на нее глаза, потом в хмельной растерянности пробормотал:
– Ты?!
С наигранным удивлением она осмотрелась вокруг, словно не могла сообразить, как оказалась здесь.
– Где я? Ошиблась комнатой?
Запахнула потуже халат на полуобнаженной груди, прикусила губу, чтобы сдержать улыбку. Он притянул ее к себе, стиснул в объятиях с силой, соответствующей его долгому, мучительному воздержанию.
– А я… я жду тебя сто лет.
Так, не разжимая объятий, они подошли к кровати. По пути он выключил свет.
– Добралась без приключений?
– Да…
Она свое дело знает, а ему все равно.
– Я даже не знаю твоего имени.
– Керима[1].
Прошептал ей в самое ухо жарким шепотом:
– Наконец-то!
Итак, ты, оказывается, безрассудная натура. Не распознал я тебя – умеешь хитрить. Видно, уж чего пожелаешь, от того тебя никакая сила не свернет. Как сладостна любовь в темноте! Безумная мечта свершилась в трясине вязкого оцепенения. Рассудок плавился в костре страсти, волна пламени плыла в кромешном мраке. Наступило мгновение полного забытья, поглотившее прошлое, настоящее и будущее.
– Ах, какая ты щедрая!
– А ты?
Тонкий аромат навеял привычные воспоминания. Вот-вот послышится в ушах шум прибоя. Вздохи казались последними отзвуками прекрасно исполненной мелодии.
Открыл глаза – вокруг по-прежнему непроглядная тьма, но он уже воспринимал ее по-иному: с чувством утоленного голода и даже некоторого пресыщения.
– Есть в мире вещи, с которыми можно себя поздравить,– сказал он с певучей интонацией.
– Дай, пожалуйста, сигарету.
– А я думал, ты некурящая,– заметил он, давая ей прикурить.
– Я это делаю очень редко.
В слабом мерцанье огонька он стал разглядывать ее тело, но она задула спичку. Снова воцарился мрак, в воздухе остался легкий запах серы.
– До сих пор я чувствовал только противодействие с твоей стороны.
– Никакого противодействия. Я вообще ничего не выражала.
– А я с первого дня откровенно выражал тебе все. Она засмеялась.
– Когда я увидела тебя входящим в гостиницу десять дней назад, то сказала себе: это он.
– Ага! – победно воскликнул он.– Александрия?
– Да нет. При чем тут это? Я просто сказала себе: это – мой мужчина.
– А Александрия?
– Ты из пальца высасываешь какие-то истории.
– Серьезно?
– Ну зачем мне тебя обманывать?
– Неужели у тебя есть двойник?
– Не стоит зря терять время, а то как бы не вышла неприятность.
– Как ты сумела ускользнуть?
– Он принял снотворное и тут же заснул. Он очень устает за день.
– В одном ты разочаровала меня. Я загадал: если это та девушка из Александрии, значит, мои поиски будут успешными.
– Твоего отца?
– Да.
– А что это за история?
– Я вырос, считая своего отца мертвым. А потом мне признались, что он жив. Вот вкратце и все.
– Наверно, ради денег ищешь?
– Не только. Деньги – это еще не все. Сейчас меня больше волнует другое – хочу услышать от тебя: будешь приходить каждую ночь?
– Когда представится возможность. Поцелуй его был долгим и нежным.
– Каждый раз, когда мне захочется,– добавила она уже капризным тоном.
– Не отрицай Александрии,– просительно сказал он, вдыхая аромат ее волос.
– Ты прямо помешался на какой-то фантазии. Боюсь, то же самое и с историей об отце.
– Хотел бы я, чтобы это было так,– ответил он мрачно. Чтобы успокоиться и больше не обманываться иллюзиями.
– Да, забот у тебя больше, чем я думала.
– Это верно. А после этой ночи появилась еще одна: остаться здесь как можно дольше.
– А что тебе мешает?
– Если деньги кончатся до того, как я найду отца, мне придется вернуться в Александрию, – ответил он задумчиво.
– А когда ты снова приедешь сюда?
– Но мне ведь придется искать там работу. Она сжала его пальцы и прошептала:
– Нет… Почему бы тебе здесь не найти работу?
– Это невозможно.
– У тебя все сплошные тайны. А я тебе вот что скажу: деньги не проблема.
Сердце ёкнуло. Он сказал тоном завсегдатая «Каннара»:
– Похоже, ты миллионерша. Она ответила не без гордости:
– Эта гостиница, капитал и вообще все записано на мое имя.
– Так что же, этот старик у тебя на службе?
– Нет. Он распоряжается своим капиталом, только пока жив.
– В любом случае для меня это ничего не меняет,– сказал он и тут же устыдился своей наивной хитрости.
– Будем надеяться, что Аллах вернет тебе отца. Это будет лучшим решением всех проблем.
– Это просто необходимо, даже несмотря на то, что отныне меня ничто так не будет волновать, как наши встречи.
Он обнял ее, но она отодвинулась от него, усевшись на край кровати.
– Скоро рассвет. Мне пора уходить…
Он вернулся в постель, закрыв за ней дверь. Растянулся в блаженстве и словно погрузился в забытье. Впервые подумал, что, кажется, сможет обойтись и без отца. Но утром, когда Сави помахал ему трубкой телефона, он бросился как вихрь, нетерпеливо выкрикнул:
– Алло!
Услышал спокойный, серьезный голос:
– Сабир Сайед? Это ваше объявление?
– Да, да! Это я!
– Я Сайед Сайед Рахими. Так что вам угодно?
– Нам обязательно надо встретиться.
– Хорошо. Жду вас в кафетерии «Витр Куан». Оно вам знакомо?
– Да. Я буду там через несколько минут.
Он обвел взглядом помещение. Увидел мужчину за столиком, где обычно сидела Ильхам, и в тот же миг почувствовал уверенность в том, что это он, человек с фотографии. Он почти не изменился за тридцать лет. Разве что седина на висках да, если приглядеться, едва заметные морщинки у рта и под глазами. Сабир смотрел на него почти со страхом. Он выглядел куда респектабельнее, чем его нарисовало воображение Сабира. Мужчина остановил свой взгляд на нем и поднялся с места. Поздоровались.
– Вы Сабир, сударь?
– Да. А вы, милостивый государь, тот человек на снимке. В этом нет никакого сомнения. Оба сели. Мужчина сказал:
– Вы молоды, но мне кажется, что я вас уже видел прежде. Только вот где? Как вы думаете?
– Я родом из Александрии, а сейчас живу в гостинице «Каир» на улице Фонтана. Часто хожу по улице Клот-бек, по вокзальной площади и за этим столиком не раз сидел.
– Несомненно, я вас видел в одном из этих мест. Я прохожу через вокзальную площадь каждый день. Да и в Александрию наведываюсь время от времени. Здесь тоже нередко бываю.
– Это поразительно! – воскликнул Сабир.– Хотя я и не припомню, чтобы видел вас раньше, разве что в собственных фантазиях. А когда вы прочли объявление?
– В первый же день, как оно вышло.
– Вот как! Но почему же вы только сегодня позвонили?
– Дело в том, что это объявление означает, что вы не смогли разыскать меня обычным путем, хотя я человек весьма известный. Кстати, не легче найти мой дом и место работы тоже. Поэтому я игнорировал ваш призыв. А когда обратил внимание на вашу настойчивость, решил связаться с вами.
– Но это удивительно – я не встречал ни одного человека, который бы о вас знал, да и телефон ваш отсутствует в справочнике.
– Ладно, оставим это. Лучше скажите мне, чего вы хотите?
– Я вообще-то вас хочу. Но неужели вы ничего не заметили, милостивый государь? – Сабир смотрел на мужчину с надеждой, что тот уловит его сходство со своим изображением на фотографии. Но его ждало разочарование.
– Посмотрите внимательно на мое лицо! – нетерпеливо воскликнул Сабир.
– А что особенного в вашем лице? И тут он услышал тихий голос:
– Господин Сабир.
Обернулся и увидел Ильхам. Он встал и поздоровался с ней за руку, собрался было представить ее отцу, но тот опередил его:
– Ильхам! Как дела?
Девушка почтительно пожала протянутую руку.
– Вы знаете его? – воскликнул изумленный Сабир. Мужчина удивленно обратился к нему:
– С каких пор вы знакомы с моей дочерью?
– Ваша дочь? О, Боже!
С неожиданной стремительностью Ильхам вышла вон прежде, чем он успел задержать ее. Рахими все с тем же спокойствием, которое он сохранил во время всей встречи, сказал:
– Я часто слышу слова, не имеющие смысла, в том числе относящиеся лично ко мне. Но я не придаю им абсолютно никакого значения. Так скажите, что вам от меня угодно?
Сабир сел, испытывая чувство подавленности. Механическим жестом протянул ему фотографию, где была также и мать, ведь в объявлении он давал только половину снимка.
Затем вытащил свидетельство о браке, свое свидетельство о рождении и удостоверение личности. Мужчина глянул на них раз, другой, сохраняя спокойствие статуи. Совершенно невозмутимо он сложил их вместе и вдруг резким, решительным движением начал рвать их в клочья. Сабир вскрикнул и рванулся к нему, желая остановить его, но было уже поздно.
