Пал храбрый Гектор, сын царя Приама и величайший воин Илиона, пал и его брат Парис. Среди погибших ахейцев значились могучий Ахилл и его друг Патрокл. После гибели величайшего героя предводители ахейцев, цари Агамемнон и Менелай, готовы были бросить осаду и отплыть домой. Стены цитадели оказались слишком грозными, проникнуть в город не удавалось. Припасы закончились, и ахейцам приходилось грабить окрестности. Вскоре ничего из съестного вокруг не осталось. Дарданов же снабжали союзники-соседи, находившиеся за пределами царства.
Подавленные неизбежным поражением, ахейцы уже готовились бросить лагерь и отплыть домой. И в этот момент хитроумный Одиссей, царь Итаки, предложил план последней попытки.
Пока Илион праздновал, ахейский флот под прикрытием темноты вновь подошел к берегу. Ахейцы гребли изо всех сил, спеша к городу от соседнего острова Тенедос, на котором укрывались весь день. Корабли шли на свет сигнального костра, разожженного коварным Синоном. Добравшись до берега, ахейцы направились через равнину к стенам города. Они несли с собой громадное бревно на петлях из плетеных веревок.
Стояла очень темная, безлунная ночь. Ахейцы смогли незамеченными подойти к воротам на сотню ярдов. Разведчики под началом Одиссея проползли мимо громадного, похожего на коня сооружения к самым воротам.
Наверху, в караульной башне, Синон убил двух задремавших стражников. Он не собирался сам открывать ворота: требовалось по крайней мере восемь сильных мужчин, чтобы поднять огромный деревянный брус, замыкавший тридцатифутовые створки. Вместо этого он негромко крикнул Одиссею:
– Стражники мертвы. Все в городе пьяны или спят. Самое время ломать ворота.
Одиссей быстро отдал приказ. Воины, несшие громадное бревно, приподняли его передний конец и положили на небольшую наклонную площадку, ведущую во внутреннюю часть коня. Пока одни воины толкали бревно снизу, другие забрались наверх и втащили бревно под остроконечную крышу. Затем подняли на веревочных петлях, пока оно не оказалось подвешенным в воздухе. О чем не смогли догадаться дарданы, так это о том, что конь, придуманный Одиссеем, был вовсе не конем, а тараном.
Воины внутри тарана оттянули бревно назад, насколько смогли, и резко толкнули вперед.
Конец бревна, окованный прочной бронзой, ударил по деревянной створке ворот с глухим стуком. Ворота в четыре фута толщиной вздрогнули в петлях, но не открылись. Ахейцы снова и снова били в них тараном. С каждым ударом от ворот летели щепки, но прочное дерево не поддавалось. Ахейцы опасались, что кто-нибудь из дарданов услышит грохот, выглянет за стену, увидит перед воротами вражеское войско и разбудит отсыпающихся после преждевременного праздника воинов. Вверху на стене Синон тоже держался настороже и следил, не встревожил ли грохот тарана кого-то из горожан. Но те, кто еще не спал, похоже, приняли его за отдаленный гром.
Ахейцам начало уже казаться, что их усилия ни к чему не приведут, как вдруг створка ворот, не выдержав, соскочила с одной из петель. Одиссей вместе со своими разведчиками присоединился к воинам внутри тарана для последнего могучего усилия. Он обхватил бревно руками и присоединил к его движению силу своих мускулов. Воины вложили в удар окованного бронзой бревна всю свою силу.
Поначалу казалось, что ничего не происходит. Но затем у ахейцев перехватило дыхание: створка ворот осела на оставшейся петле, а через несколько мгновений с печальным стоном завалилась внутрь цитадели и, тяжело громыхнув, упала на вымощенный камнем двор.
Как изголодавшиеся волки, с сумасшедшим воем ворвались ахейские воины в Илион, непреодолимым потоком затопили улицы города. Разочарование, накопившееся за десять недель бесконечных битв, единственным результатом которых была гибель товарищей, вырвалось наружу свирепой жаждой крови. Никто не мог считать себя в безопасности от ударов их мечей и копий. Ахейцы врывались в дома, разя налево и направо. Они убивали мужчин, забирали ценности, уводили женщин и детей, а затем жгли все, что осталось.
Прекрасная Кассандра вбежала в храм, считая, что там, под защитой храмовых стражей, она будет в безопасности. Но воин Аякс считал иначе. Он накинулся на Кассандру прямо под статуей богини. Позже в приступе раскаяния он бросился на собственный меч и погиб.
