— Торгуй, да не обманывай! Деньги — не манна небесная, с неба не сыплются! Торгуй, да не будь мошенником!
Невольные свидетели этой сцены знали, сколь влиятельной персоной в их городе является ювелир.
Торговец взмолился о пощаде:
— Отдам за полцены! Ради Христа, что вы со мной делаете?!
Молодой человек почувствовал на своем плече чью-то руку, отпустил старого ювелира и, увидев перед собой незнакомого идальго, счел его поступок оскорблением. Узкий круг людей вмиг раздался, и обнаженные шпаги скрестились.
Однако то ли оскорбление было незначительным, то ли заверение ювелира отдать приглянувшееся ожерелье за полцены больше устраивало молодого человека, чем дуэль в городе средь бела дня, но он решил остановить баталию. Быстро разгадав, что его противник не особенно искусен в фехтовании, он сделал ложное движение и в следующий миг ловким ударом выбил шпагу из рук идальго.
— Сеньор, я удовлетворен и возвращаю вам вашу…
Но закончить фразу ему помешала женщина. Она схватила победителя за руку и с глазами, полными слез, взмолилась:
— Ради Пресвятой Мадонны, сеньор. Умоляю вас, не продолжайте.
Молодой человек вежливо поклонился и произнес с едва уловимым французским акцентом:
— Сеньора, я возвращаю шпагу вашему супругу и не питаю к нему вражды… Но хозяин ювелирной лавки…
Нашему герою вновь не дали договорить. Теперь это сделал сам старый ювелир. Ему очень хотелось избежать огласки, и он настойчиво потянул молодого человека за руку к себе в лавку. Того, по всей видимости, такой поворот дела устраивал. Он учтиво откланялся, но, прежде чем пойти за ювелиром, был приглашен своим соперником, знатным идальго, в гости:
— Сеньор, мы ждем сегодня вас к обеду. Наш дом находится напротив кафедрального собора, рядом с домом губернатора. Моя жена и я, мы будем вам признательны. До встречи!
Они раскланялись, и подоспевшим к месту схватки стражникам ничего не оставалось делать, как повернуть обратно.
Свидетели неожиданной дуэли, жители испанского города Картахена-де-Индиас, расходились, живо обсуждая, чем мог бы закончиться поединок, не окажись незнакомый молодой человек столь великодушным.
Почти все морские порты, красивейшие города и даже столицы иных государств своим появлением и дальнейшим ростом обязаны развитию торговых путей. В Новом Свете одним из таких городов была Картахена.
В Картахене было на что посмотреть и где повеселиться. Но капитан Педро де ла Крус — так звали молодого человека, который отчитал ювелира и с достоинством вернул шпагу местному сеньору — ходил по торговым рядам и нарядным улицам Картахены, обуреваемый грустными мыслями.
После того памятного дня в Тринидаде, когда в доме дона Рикардо де Андрадэ, устроившего отменное торжество в честь своего сорокалетия, Педро де ла Крус впервые увидел его старшую дочь — Каталину, все званые рауты он невольно сравнивал с тем праздником. Вот и сейчас он думал о новом приглашении на обед, где, скорее всего, будут красивые женщины, но перед глазами стояла Каталина.
Он нашел ее среди роскоши большого праздника: миловидные женщины в вечерних туалетах, блеск драгоценностей, музыка, изысканные беседы. И среди этого блеска самой необычной ему показалась девушка в бальном платье, которое было ей несколько велико, дочь дона Рикардо. Тогда ее впервые вывели в свет. Он скользнул по девушке рассеянным взглядом, прошел было мимо, но внезапно остановился. Ему показалось, что он где-то уже видел это лицо. Педро внимательно оглядел Каталину, и от волнения у него вдруг перехватило дыхание. Ведь это же лицо его матери! Он закрыл глаза на мгновение. Нет-нет! Каталина лишь отчасти была похожа на мать. И цвет глаз другой, и волосы иные. И она — подросток, почти дитя. Но и его мать в чем-то походила на ребенка. И все-таки где он раньше встречал Каталину? Во сне, в мечтах или наяву? В тот вечер вся жизнь, предшествующая этой встрече, представилась ему лишь прелюдией. Он понял, что жил только для того, чтобы приехать однажды в Тринидад и встретить эту женщину, чтобы никогда с ней не разлучаться. Он захотел сказать ей все это тотчас, прямо на празднике, но удержался, боясь испугать девушку столь неожиданным признанием. Педро решил подарить ей самое дорогое, что у него было, — рубиновый кулон, который мать дала ему на прощание как талисман, когда он уезжал из Бордо.
Сначала ему пришло в голову, что Каталина не примет подарка, но какое-то новое, исходящее из самого сердца чувство подсказало ему: «Примет!» К концу вечера между молодыми людьми установилось таинственное взаимопонимание, они не говорили друг другу ни слова, а только, словно невзначай, обменивались взглядами.
Кулон он вручил Каталине в день ее пятнадцатилетия, после вечерней мессы в соборе Святой Троицы. Вложив кулон в ее влажную ладонь, он сказал нечто, чего сам от себя не ожидал:
— Примите… Он красный, как яблоко, и спасет вас.
Каталина поднесла кулон к губам, подышала на него и сказала:
— Это яблоко, но не раздора. Это яблоко согласия! — Она поднялась на цыпочки, поцеловала Педро в щеку и, вспыхнув, убежала прочь.
Потом он узнал, что родители строго осудили девушку за то, что она приняла такой дорогой подарок. К тому же от мужчины, который старше ее на несколько лет, но которому «нужно было еще доказать, на что он способен в жизни». Каталина не захотела расставаться с подарком, отныне ставшим ее талисманом, и спрятала драгоценность в дупле старого манго.
На юге Европы в 1702 году выдалась засуха, и торговые испанские дома по высокой цене и с охотой скупали в колониях солонину, вяленое мясо и невыделанные шкуры. Первое крупное предприятие, которое поручили молодому капитану в Картахене, не просто удалось, но принесло ему хороший доход и позволило завязать полезные знакомства. Он дважды бывал на приеме у генерал-губернатора, где был представлен известному французскому корсару Жану Батисте Дюкассу, был приглашен на званый бал по поводу Рождества, где был замечен многими молодыми красавицами Картахены.
Сегодня у владельца самой богатой ювелирной лавки в городе он приобрел превосходное жемчужное ожерелье, оно должно было стать замечательным подарком той, к кому расположено сердце капитана. Правда, эта покупка обернулась для Педро дуэлью, и ювелир пострадал, но именно он был во всем виноват. Мало того, что заломил за ожерелье высокую цену, целых четыреста дукатов [1], когда Педро выложил аккуратно отсчитанные дукаты, попытался подсунуть молодому человеку подделку — точную копию дорогой жемчужной нитки. Однако закончилось дело как нельзя лучше: ожерелье, которое действительно стоило не менее трехсот пятидесяти дукатов, досталось Педро всего за двести.
