Педро попросил Антонио сохранить в тайне его чувство к Каталине и первым делом, скрывая истинную причину своего визита, направился к дону Лукасу Понсиано де Эскасена, настоятелю сожженного пиратами Ганта собора Святой Троицы.
— Падре, за святотатство, совершенное над собором Великой Святой Троицы морскими разбойниками, я должен отомстить. Благословите на подвиг. Соберу нужные деньги, куплю в Гаване судно и буду корсаром до тех пор, пока не рассчитаюсь с Гантом, — решительно заявил Педро священнику.
— Сын мой, да осенит тебя десница Господня! Бог по заслугам оценит твою решимость. На подаяния верноподданных Святой Троицы мы думаем начать строительство нового собора, — священник дал понять молодому человеку, что денежной помощи от церкви ему ждать не следует.
Да Педро и предполагал, что так будет, на церковные деньги он не рассчитывал, он надеялся на поддержку пресвитера у нового губернатора, который должен был снабдить капитана рекомендательным письмом к наместнику испанской короны в Гаване. Дело в том, что новый губернатор Тринидада, который сменил дона Херонимо, был сторонником австрийского двора. Педро понимал, что губернатор может холодно отнестись к его затее, когда узнает, что де ла Крус был французским подданным.
— Прошу вас, падре, замолвить за меня слово у губернатора.
— Замолвить-то я замолвлю… И благослови тебя Господь! — с готовностью пообещал служитель божий.
Очень скоро молва облетела город: де ла Крус собирается стать корсаром, чтобы отомстить Ганту. Посыпались пожертвования, и Педро собрал шесть тысяч дукатов. Губернатор не оказал ему никакой помощи и, зная, что у молодого капитана нет нужных денег, отделался обещанием вернуться к разговору о рекомендательном письме, когда у Педро будет необходимая для покупки судна сумма.
Помощи просить было больше не у кого. Капитан Хуан Васкес все не возвращался в порт. Педро обошел каждый дом в городе, за исключением одного. К дону Рикардо он заходить не стал. Встреча с отцом Каталины, которого Педро считал главным виновником того, что случилось, была невыносима для него, и он ее всячески избегал.
Казалось, решению, которое принял Педро, было не суждено осуществиться. Однако помощь пришла неожиданно от доньи Марселы, матери Каталины, которая остановила в конце мая свой кабриолет у дома Педро, вошла к нему и сказала:
— Рикардо плох. Вы, сеньор Педро, напрасно не навестите его. Он был всегда к вам так добр. Мы знаем что вы собираетесь разыскать Ганта и отомстить ему за осквернение нашего собора Святой Троицы. Встретите нашу девочку, дайте нам знать о ней. В кабриолете у меня восемь тысяч дукатов. Это от нас с Рикардо. Найдите нам нашу Каталину! — и донья Марсела, не выдержав, залилась слезами.
Педро усадил ее в кресло, а Бартоло тут же принес глиняную кружку с целительным напитком из цветков апельсина.
Донья Марсела отпила глоток и закрыла глаза.
— Пейте, пейте, донья Марсела, вам будет легче!
— Хорошо, Педро, — прошептала убитая горем мать, — только ты найди ее нам!
Педро смотрел на осунувшееся от страданий лицо доньи Марселы, находил и не находил в нем черты милой его сердцу Каталины. Он преклонил колено, склонился к холодной руке доньи Марселы и прошептал:
— Я найду ее! Клянусь!
— Заходи к нам. Рикардо тебя ждет.
— Я зайду, — пообещал Педро, — только не сегодня и не завтра. Но я обязательно буду.
В июне 1703 года, к счастью для Педро, сменился губернатор Тринидада. Им стал дон Кристобаль Франсиско Понсе, сторонник французского короля Людовика XIV. Новый губернатор написал необходимое рекомендательное письмо. К этому времени в Тринидад возвратился корсар Хуан Васкес. Он, несмотря на то что месяц назад его «Марианну» потрепало в бою английское пиратское судно и теперь его кораблю была необходима основательная починка, как всегда, пребывал в отличном расположении Духа. Васкес дал Педро ряд ценных советов, написал письмо к одному деловому человеку в Гаване и подарил будущему корсару украшения из драгоценных камней стоимостью в две тысячи дукатов.
Теперь Педро де ла Крус мог смело браться за выполнение задуманного им плана. Он отдал коня верному другу Антонио, тепло попрощался с родителями Каталины, заколотил свой скромный дом и вместе с Бартоло на первом же торговом судне отправился в Гавану.
Ко времени описываемых событий Испания была втянута в военный конфликт с Англией и Голландией. Испанские колонии, в том числе и Куба, по сути, вели войну против тех, кто вчера еще был их союзником и чьи корабли имели приют в колониальных испанских портах. Куба, находясь за тысячи миль от королевских дворов, борьба между которыми вовлекла ее в военный конфликт, вместо того чтобы заниматься производством сахара, разведением скота и выращиванием табака, вынуждена была взяться за оружие и защищаться от нападений.
