Жаклен показывал две золотые десятидолларовые монеты специалисту: они были подлинными и стоили сто четыре франка каждая.
Тогда комиссар позвонил Коплану.
Тот снял трубку после первого же звонка.
— Легреля «успокоили», прежде чем повесить, — сообщил ему Жаклен. — Нет никаких сомнений, это убийство. Мои инспектора устанавливают личности убийц.
— Теперь, по крайней мере, они занялись свежим делом, — ответил Коплан. — Будем надеяться, они быстро получат результат. Вы убьете двух зайцев одним выстрелом.
— Я настроен более оптимистично, чем вчера вечером. А потом я подумал о том, как вы ставите проблему. Мотив здесь кажется простым: ночного сторожа убрали, чтобы не дать ему заговорить, но еще и для того, чтобы защитить настоящего виновника.
— Это совершенно очевидно, но не объясняет, почему в записке, написанной якобы Легрелем, обвиняется не только он один. Тот, кто написал ее на самом деле, спокойно мог все навесить на него.
Комиссар согласился.
— По-моему, автор допустил ошибку, — предположил он. — Возможно, на него оказало влияние действительное положение вещей. Или же, опасаясь, что виновность Легреля не покажется достоверной, принимая во внимание слабый характер бедняги и отсутствие мотивов, он счел необходимым упомянуть о махинации, правда, в весьма расплывчатых выражениях.
— Хм... Обе эти гипотезы имеют право на существование, — пробормотал Коплан. — А как вы будете вести себя с прессой? Вы скажете о новом повороте дела? — спросил он комиссара.
— Ну нет! Официально полиция считает, что произошло самоубийство и тайна «Каблометалла» раскрыта. Точка. И все.
— Отличная формула, — одобрил Коплан. — Короче, поскольку возникли новые обстоятельства, я еще побуду некоторое время в Меце. В ближайшие часы могут появиться новые данные, достойные того, чтобы я передал их своему шефу.
— Приходите ко мне завтра вечером, — предложил Жаклен. — Подумаем вместе.
Инспектор Лабурден никогда не брюзжал, если получал задание менее интересное, чем у его коллег. Добросовестный, терпеливый, он брался за любое дело, зная, что успех в работе полицейского во многом зависит от упорства в выяснении деталей.
Он уже безрезультатно обошел дюжину спортивных магазинов, мелких лавочек и базаров. Пока никаких результатов. Да ведь и неизвестно, куплен ли складной стул, который он носил под мышкой, именно в этом городе. Лабурден благодушно говорил себе, что до конца его поисков еще далеко.
Его дух поддерживали два факта. Первый — стул был новым. На чистом полотне сиденья остались только грязные следы ботинок покойного Легреля, планки из дюралюминия, образовывавшие каркас, не потеряли полировку. Второй — естественно предположить, что убийцы ночного сторожа купили этот стул именно для данного случая, а значит, недавно.
Завидев универмаг, Лабурден перешел на другую сторону улицы. Зайдя в магазин, он направился к отделу садовой мебели.
Продавщица, совсем молоденькая девушка, расхваливала клиенту достоинства портативного обогревателя, работающего на бутане, и Лабурдену пришлось изображать интерес к столу, созданному главным образом для того, чтобы класть его в багажник машины. Он был недорог, но это было его единственное достоинство.
— Мадемуазель! — обратился он к продавщице, едва покупатель ушел. — Вы продаете такие складные стулья?
Взглядом эксперта продавщица окинула представленный образец.
— Последний я продала дней пять назад, — заявила она. — Партия закончилась. Сейчас не сезон, и следующую мы получим только к весне.
— Жаль, — проговорил инспектор, складывая свой стульчик. — Вы помните, кто купил последний экземпляр?
Девушка покосилась на него. Вопрос показался ей нелепым.
— Хотите перекупить у него? — насмешливо спросила она.
Лабурден посерьезнел.
— Я из полиции и не шучу. Я хочу поговорить с вами в другом месте. Могут вас заменить на несколько минут?
Продавщица покраснела.
— Ах так? — сказала она упавшим голосом. — Простите... Жильберта! Пожалуйста, займись моим отделом.
С сильно бьющимся сердцем она проследовала за инспектором в подвал.
Когда они оказались в пустой столовой для сотрудников магазина, Лабурден сказал:
— Не нервничайте. Я знаю, что вы каждый день видите много людей, но постарайтесь вспомнить, кому вы продали последний складной стул. Посмотрите на этот. Случайно это не он?
— Я не знаю, — пробормотала она. — Товар поступил большой партией, расцветка ткани одинакова на всех.
— Тем хуже. Итак, это был мужчина или женщина?
— Да, у меня хорошая память... Это был высокий брюнет, загорелый, с благородной внешностью, очень любезный. Он купил много вещей, например зонтик от солнца... Я даже удивилась — в ноябре...
— Сколько лет вы бы ему дали? — перебил инспектор.
— Тридцать... тридцать три, где-то так. Он принялся записывать в блокнот:
— Значит, брюнет... Усы? Очки?
— Нет. Мужчина как все.
— Опишите мне форму его лица... Круглое, овальное или квадратное?
В конце концов Лабурден сумел получить относительно точное описание незнакомца, дополненное деталями об его одежде. Женщины обращают внимание главным образом на одежду.
Перечитав, инспектор посмотрел на девушку.
— Этот мужчина сделал у вас много больших покупок, он унес все сразу?
— Разумеется, нет! — уверенно воскликнула она. — Он велел отвезти их к себе домой...
Лабурден почувствовал разочарование. Этот тип не мог быть «его» клиентом. Убийца не совершил бы такой ошибки.
— Ну что ж, давайте адрес, — вздохнул он.
— Книжка с корешками квитанций в кассе...
Они поднялись. Полицейскому пришлось отвлечь от ее обязанностей кассиршу, утверждавшую, что для того, чтобы она и продавщица нашли адрес, ей требуется разрешение директора.
На корешке квитанции значилось:
М-р Сансини, шоссе Нанси, дом 382.
— Он говорил с иностранным акцентом? — осведомился инспектор, переписывая адрес.
— О да! Даже с сильным. С английским акцентом...
Выйдя из универмага, агент ДНТ счел разумным сообщить о результатах комиссару Жаклену, прежде чем продолжить поиски.
В документах ЗАГСов не значился ни один Сансини. В полиции, занимающейся иностранцами, была карточка на такое имя, но человек, носящий его, покинул страну за две недели до покупки стула, проживал он в гостинице «Метрополь» на вокзальной площади. Кроме того, не совпадало описание.
Жаклен отправил двух своих людей по адресу, выясненному Лабурденом. Возможно, делая покупку, человек назвал чужую фамилию, но наверняка дал точный адрес, по которому должны были доставить вещи.
На звонок никто не ответил. Дом — двухэтажный кирпичный коттедж — казался нежилым: занавески задернуты, почтовый ящик забит газетами, окна подвала и фрамуги грязные.
Один из инспекторов остался наблюдать за домом, а другой отправился с докладом к комиссару. Тот занялся установлением личности домовладельца. Поиски вывели его на пенсионера, живущего в центре города, в двух шагах от собора Богоматери.
Короткая беседа со стариком окончательно убедила комиссара, что он держит в руках серьезную, если не основную, нить: три месяца назад коттедж был сдан внаем человеку, не имевшему ничего общего с описанным продавщицей универмага, но походившего как две капли воды на Жака Легреля!
