— Постарайся уснуть как можно скорее, чтобы проснуться бодрой и веселой, когда подойдет утренний поезд, — целуя малютку, проговорила добрая женщина.
Марго чувствовала себя прекрасно и если волновалась еще, то только из-за причиненного ею матери беспокойства; если она еще боялась, то только за свою дорогую маму, которая, наверное, измучилась без своей маленькой, непослушной Марго.
Но самой малютке было здесь хорошо и уютно на мягком диване, под теплым платком, которым ее заботливо накрыла Марья Демидовна.
Мерно постукивал телеграфный аппарат. Приятным мягким светом светила лампа под зеленым абажуром. Ласково улыбалась малютке ее новая приятельница-телеграфистка, частенько оборачиваясь к дивану лицом. И, незаметно для самой себя, малютка Марго крепко заснула.
— Где Марго? Что это она не возвращается так долго в вагон? — беспокоилась между тем madame Бернар в то самое время, когда малютка бежала по дороге от станции, гоняясь за девочкой-торговкой.
— О, не волнуйтесь, сударыня, — поспешила успокоить ее учительница, — она, вероятно, давно уже в вагоне и разговаривает с кем-нибудь в соседнем отделении. Ваша девочка так мила, что невольно обращает на себя всеобщее внимание.
— Вы очень любезны, m-elle… — с благодарной улыбкой произнесла madame Бернар. — Однако она не возвращается… Надо пойти взглянуть в соседний вагон…
Сказав это, madame Бернар порывисто встала со своего места и направилась к двери.
Но в соседнем отделении вагона Марго не оказалось.
Тогда взволнованная женщина направилась дальше, в следующие отделения. Сильное беспокойство охватило ее.
Бледная, как полотно, госпожа Бернар металась по всему поезду, дрожа от волнения…
— Вы не видели моей дочери, маленькой черноволосой девочки в большой соломенной шляпе? — обращалась она с одним и тем же вопросом ко всем пассажирам по-французски.
Некоторые из них только пожимали плечами, не понимая французской речи: другие же, которые понимали по-французски, отвечали отрицательно: никто из них не видел черноглазой маленькой француженки.
Тогда, взволнованная и испуганная, мать бросилась расспрашивать кондуктора, проводника и остальную поездную прислугу. Но никто опять не понимал ее.
С сильно бьющимся сердцем, бледная, как полотно, госпожа Бернар металась по всему поезду, дрожа от волнения.
— Марго! Марго! Где ты, моя малютка? Отзовись! — громко звала она девочку.
Но знакомый звонкий голос Марго не отзывался в ответ.
Только какая-то дама, увидев растерянное, взволнованное лицо француженки, объяснила ей на ломанном французском языке, что видела на станции маленькую девочку, говорившую что-то по-французски крестьянским детям, которые никак не могли понять.
— Кажется, она покупала землянику… А потом побежала в сторону от платформы, — закончила свои сведения дама.
— Побежала в сторону? Значит, она опоздала вернуться, и поезд ушел без нее… А вдруг она попала под поезд! Моя Марго под колесами! Она раздавлена поездом!.. Она погибла! — вскричала madame Бернар и с совершенно белым от страха лицом упала без чувств на руки подоспевших к ней пассажиров.
В то время, как молодая женщина лежала без чувств на скамейке вагона, а ее попутчица, русская учительница, хлопотала около нее вместе с другими пассажирами, поезд, в котором они ехали, стал замедлять ход… Послышались тревожные свистки, крики… Кто-то закричал испуганным голосом, что навстречу по тому же пути мчится другой поезд, что всех ждет неминуемая гибель…
Вдруг и свистки, и крики, — все это покрылось отчаянным шумом и грохотом. Что-то сильно ударило в стенку вагона… Люди попадали со своих мест, и самые вагоны, тяжело грохнувшись на бок, стали сползать вниз по откосу насыпи железной дороги…
Дзинннь-дзинннь… — протяжно зазвенел звонок телефона в дежурной комнате начальника станции.
Начальник станции в белом кителе и красной фуражке, тот самый, которому накануне вечером с плачем поверяла свое горе малютка Марго, бросился к телефону.
— Алло! Я слушаю. Говорите.
Взволнованный голос глухо зазвучал в трубке аппарата.
— Случилось ужасное несчастье… Пассажирский поезд № 27 потерпел крушение, столкнувшись с поездом № 26, шедшим из Петербурга… Несколько вагонов разбито в щепки… Особенно пострадал третий класс… Есть человеческие жертвы… Несколько убитых и раненых…
— № 27 с № 26? Какой ужас! На каком месте? Послан ли вспомогательный поезд за ранеными? Сколько убитых? — трепетным, прерывающимся голосом переспрашивал по телефону начальник станции.
Ему отвечали подробнее. Однако он не мог оставаться у телефона: так как подходил утренний поезд, присутствие начальника станции на платформе было необходимо.
Бледный и взволнованный, прошел он туда. И первое, что ему бросилось в глаза, была маленькая девочка, которую вела за руку телеграфистка.
Малютка Марго, отдохнувшая и выспавшаяся за ночь, теперь, к пяти часам утра, была свежа, как бутон розы.
Начальник станции подошел к телеграфистке.
— Марья Демидовна, — сказал он своей сослуживице, — вы хотите отправить девочку на следующую станцию? Но не лучше ли ее оставить здесь? Вы слышали, конечно, о крушении поезда… Кто знает, может быть, и ее мать сделалась жертвою катастрофы. Не лучше ли раньше выяснить… подождать… снестись по телефону с той станцией. Может быть, там уже известны имена всех погибших…
— Нет, нет! Девочка чересчур взволнована и без того, — горячо запротестовала телеграфистка. — Она так и рвется к матери… Я лучше отвезу ее туда, если путь уже расчищен. Если ее мать попала, не приведи Господи, в число погибших, наверное, найдется кто-либо, кто знает девочку. Она рассказывала мне о какой-то русской учительнице, ехавшей вместе с нею. Может быть, та довезет ее до места. В крайнем же случае я ее привезу обратно сюда и оставлю у себя. Пока, до свиданья. Сегодня у меня свободный по службе день, а к завтрашнему утру я вернусь одна или с девочкой. Ведь вы отпустите меня, не правда-ли? Не отправлять же девочку одну с поездной прислугой.
