Больше экспериментировать с живностью я отказалась. Но в этом не было необходимости. Тар подтвердил, что возвращение чистого сознания прошло как по нотам. Теперь осталось только собраться с силами и проделать тоже самое с нами.
— Сам виноват, — сказала я надутому, только возродившемуся Широ, — нечего исподтишка пакости делать.
— Да-да, он подлец, но, может, хватит чуть что, убивать его. Нельзя все мирно решить. Мне уже до зеленых зомби надоело песни петь.
— Милый мой, ты не представляешь, как я тебе сочувствую, — думаю, на моем лице отразилась «самая высокая степень сочувствия».
— Ну, Данка… я… я… Это месть, да? — зло сощурился феникс.
— Как ты вообще мог обо мне так подумать?! — ужаснулась со всей доступной мне артистичностью, ну и Ванькиным обаянием.
— Я так и понял. Еще когда заметил, что ты подтаскиваешь хрустальные иглы из шевелюры нашего садиста…
— Маньяка, — поправила я. Хотя садист ему тоже подходит, как и бездушная скотина.
— С какого перепугу, по-твоему, Широ дох каждые полчаса?
— Э-э-э… мошки, — увильнула я.
— Ага, с такими длиннющими белокурыми волосами и кучей маленьких невидимых иголочек, точнее одна мошка, но жутко назойливая.
— Алкай, мне кажется, это предложение продолжить концерт, как думаешь? — оборотень сидел на траве и подхихикивал, держа голову обеими руками, чтоб от содроганий не так сильно саднила рана.
— Сейчас, красавица. Хи-хи! Ох, нельзя же так жестоко. Я думал, у меня снова рана откроется, — и мой двуипостасный подельник вынул из кармана штанов завернутую в эльфийскую сверхпрочную ткань длинную хрустальную иглу, что я втихаря стащила у Тара.
Маньяк, явно никогда не носивший боевую косу, умудрился не пораниться ни разу. Все его внимание было направлено на не нанесение ран самому себе, но он отнюдь не боялся за других, чем я и воспользовалась. Сейчас его коса насчитывает не более пяти-семи игл от полных четырех десятков, что обычно носит Широ. И вот в чем еще одна месть: Тариван все еще думает, что там сорок игл, а значит, у него уходит много энергии и внимания, чтобы ни одна из реальных или фантомных (благодаря моим стараниям) игл не поранила его драгоценную особу.
Феникс был в шоке. Как же так могло получиться, что самый тихий и больной в нашей компании так коварно обдурил всех.
— Так это оборотень иглами Широ нашпиговал? — еле слышно проблеяла птичка. Он застыл на месте на полусогнутых ногах в процессе приседания на камушек и впялился в одну точку.
Дам, попахивает разрывом шаблона. Ласкан никак не ожидал таких действий от огонька, да и по выражениям остальных можно догадаться, что никто не ожидал.
— А ты стратег, кошечка. Вон как их плющит, — Алкай широко улыбался. Ему явно нравилась его роль в моей мести, как и реакция на нее остальных. Вот оборотень!
— Скажем так, я не удивлен, — абсолютно спокойно сообщил эльф.
— А? — Ласка все никак не мог выйти из ступора и только бегал взглядом от одного говорившего к другому. Правда, на камень он все-таки сел.
— Этого стоило ожидать, тем более от Даны. Она у нас не такая и беспомощная. Мозги то на месте, — он сделал паузу, полагаю намеренно, — иногда, — как и ожидалось!
— Это похвала или оскорбление?
— Прими за комплемент, все равно ничего лучше не услышишь, — ухмыльнулся мой учитель.
— Вы здесь комплиментами разбрасываться будете, или наконец-то делом займетесь?
Маньяк прав. Я не меньше него жажду вернуться в свое тело.
— Встаньте вокруг меня.
— А с зайчиками и птичками ты хороводы не водила, — вот неугомонный феникс. Неужели они все такие. Тогда не удивительно, что вымерли. Хотя, от шока отошел в два счета, услышав о возврате в собственное тело.
— Хочешь быть зайкой или птичкой, маленькой такой, с хохолком-цветочком, тогда падай вон там на свой обожаемый камень и не мешай мне цивилизованные личности восстанавливать.
— Су, сосредоточься! Потом обсудите свои обиды.
— Широ, — ласково позвала своего учителя, — встань напротив меня.
— Уверенности придаю? — горделиво заметил эльф.
— В каком-то смысле. Просто в случае отдачи, вся мощь заклятия изливается на того, кто перед тобой, — и улыбнулась самой невинной улыбочкой из арсенала безобиднейшее существо на свете и во тьме.
— Алкай, место в партере специально для тебя, увидишь все в подробностях, — Широ подошел к оборотню и, приобняв за плечи, поставил напротив меня, — даже стекающие капельки пота.
— Э-э-э, красавица…
— Спокойно, сбоев быть не должно, — попыталась успокоить я огонька.
Если судить по виду рыжего, слова мои вселили лишь каплю уверенности в его звериную натуру. Волк Алкая не глуп, он чувствует риск. Но он также отважен, поэтому не отойдет с отведенного ему места. А вот Широ удивил. Он встал ровно позади меня. Идеально прямая спина, гордо поднятая голова и уверенный, лишь чуть взволнованный взгляд. Тыл прикрывает, значит. А вид такой, будто Хрустальный дворец охраняет, не меньше. Какой драгоценный у меня тыл. Я ухмыльнулась про себя, но уголки губ все же немного дернулись вверх. Эльф оценил это как одобрение его действий. А я не против, пусть страхует. Ненароком вспомнила наши миссии. Тогда мы часто прикрывали друг друга. В этом первородному можно было довериться, поставив на кон хоть всю сокровищницу Древнего.
— Начинаем?
— Не спрашивай нас, начинай, когда сама будешь готова. Ты почувствуешь, — не ожидала этих слов от феникса.
Иногда мне кажется, что Ласкан только притворяется балованным, трусливым юным принцем. Или это лишь одна его половина, а вторая очень умна и мудра.
Я кивнула в знак того, что поняла и сосредоточилась на поставленной задаче.
«Подари мне взгляд, я умру, но сверну горы. Протяни руку — завоюю мир, пусть и посмертно. Позволь украсть поцелуй, я стану богом и остановлю время. Даруй мне надежду, и я буду жить тобой».
Голос звучал у меня в голове. Он повторял снова и снова фразу, что будила во мне воспоминания, глубинные, спрятанные за семью печатями и, почему-то, опасные.
Глаза я открыла уже будучи частью круга со всеми. Первое на что упал мой взгляд, была фигура пепельноволосого воина, что стоял в центре, окруженный нами. Себя я не наблюдала, точнее свое тело, значит, получилось. Мы вернулись!
Словарь
1. Ват — час
2. Вар — минута
3. Garon — господин
4. Garon nya — мой господин
5. Тар = метр.
— Подари мне взгляд, я умру, но сверну горы. Протяни руку — завоюю мир, пусть и посмертно. Позволь украсть поцелуй, я стану богом и остановлю время. Даруй мне надежду, и я буду жить тобой.
Приглушенный сгустившейся вокруг темнотой огонь в камине освещал центральную комнату особняка. Ночь породила тьму, свою вечную слугу, что требовательно затягивает в свой омут любое порождение света. Но огонь опасен. Он разгоняет мрак и дарит свет. Неистовая стихия, перед которой даже ночь не смеет заявить свои права. Ничего не изменилось и сейчас. Тьма робко тянет свои рваные руки к сидящей в кресле девушке, а беснующееся пламя безжалостно рвет ее полог, тускло освещая фигуру гостьи. Борьба за лик неизвестной продолжается. Огонь чуть гаснет, и тьма начинает свое наступление, захватывая редкие кусочки пространства вокруг, недавно милостиво покинутые непостоянным, танцующим дикий танец, пламенем. Но вот новый, яркий всполох в камине — страстная вспышка в танце, и оранжевые языки слизывают темные пятна со всего, до чего дотягивается их свет, как голодная кошка слизывает сметану со своих усов.
В мягком, с высокой спинкой, кресле сидит, подобрав под себя ноги, жрица в ожидании ответа. Напротив, у высокого мраморного камина на шкуре таара[1], подперев локтем голову, лежит на боку маг. Его пепельно-белые локоны ниспадают на пол позади и распадаются на тонкие серебристые пряди у самых корней, разделенные широкой пятерней воина, что поддерживает его голову на весу.
— Я жду.
— Прости, но это не имеет никакого смысла, — обреченно вздохнул воин.
— Ошибаешься. Смысл есть во всем, его просто нужно найти, — девушка прикрыла глаза. Ее обволакивала сладкая дрема.
— Значит, из меня никудышный сыщик.
Маг свободной рукой водил по гладкой шерсти, закручивал ее спиралью и просто пощипывал. То было явным признаком мыслительного процесса. Он думал.
— Объясни мне свое видение, и я открою тебе свое.
— Я не могу понять одного: зачем дарить надежду и получать только одну любовь, если можно иметь все на свете, при этом лишь пококетничав. Твое высказывание не имеет смысла, — воин раздраженно провел рукой по шкуре в том месте, где только что вырвал клок шерсти.
— А я думала, мы уже прошли стадию гнева из-за непонимания. Когда ты злишься, сложнее увидеть истину. Даже если она перед тобой, — жрица грустно вздохнула и пристально посмотрела прямо в глаза магу, — я могу объяснить тебе все до мельчайшей детали, привести примеры, поделиться опытом, но понять, я не могу тебя заставить. Ты должен почувствовать привязанность к кому-либо на себе, всей душой откликнуться на зов. Любовь нельзя понять разумом. Пока твои чувства лишь теория ты обречен на поражение.
— Тогда объясни свою теорию, — ехидство так и сквозило в его словах.
Предчувствуя крах жрицы, маг ухмыльнулся. Причем здесь чувства, если логики нет. Мужчина был уверен в своей правоте. Слова, однажды сказанные кем-то, не имеют ни капли здравого смысла.
— Хорошо, — девушка слегка изменила позу, чтобы размять затекшие ноги, — даря взгляд или редкое прикосновение, но оставаясь при этом холодным и бесчувственным к любящему тебя человеку, ты можешь получить выгоду от него, получить власть над ним и даже его смерть. Это правда.
Воин лениво потянулся и заложил руки за голову. Его прекрасные длинные волосы раскинулись серебристо-пепельным покрывалом под ним, а на лице заняла свое место улыбка одобрения произнесенных слов.
— Но…
Воин слегка вскинул брови вверх и перевел взгляд с бегающих по отделанному лепниной потолку зайчиков от огненных всполохов на девушку.
— Но?
— Но ты никогда не получишь его жизнь, ведь ты отвергаешь ее. Не ответив на чувства, ты никогда не увидишь этой жизни. Она обойдет тебя стороной. Только если ты подаришь надежду на взаимность, пусть самую маленькую, еле уловимую, но все же надежду, ты получишь счастье, получишь его жизнь. Ответные чувства проснуться и в тебе. Когда кто-то завоевывает тебя не холодными материальными вещами или бездушными, как власть и преклонение, а всего лишь даря тебе счастье, надобность в остальном отпадает. Но пока ты не почувствуешь хоть каплю любви, счастье не найдет тебя. Ты так и будешь получать бездушные подношения и надоевшее тебе преклонение. Только надежда способна сотворить чудо.
