Я предложил обследовать подземную Ригу. В каком-то дворике между католической церковью, Верховным Советом и свалкой зияла в земле дыра. Очень хотелось верить в подземный ход. Наташа в коричневой шубке и я, не помню в чем, полезли. Ход становился все уже и темнее. Вскоре пришлось пригнуться, а потом и вовсе ползти. Я впереди. «Звезда» — за мной. Прикрывал «звезду» Качан. Филатов и Галкин остались страховать нас на «Большой Земле». В голове звучало — «Трутся об лед медведи, как о земную ось!..»
К сожалению, подземный ход вскоре закончился. Оказался заваленным. Советская власть тщательно охраняла историю от народа. Пришлось даже не разворачиваться, а пятиться к выходу в обратном порядке. На выходе нас встретили снежками и криками будущие знаменитости, тогда ещё романтики.
Потом ехали на трамвае. «Звезду» никто не узнавал. Потому что никто не мог поверить в то, что сама Варлей может ехать в трамвае с тремя юнцами, у которых, судя по их веселости, еще не закончился период полового созревания. Наташа не обращала внимания на то, что на нее никто не обращал внимания. Ей было не до этого.
— Пахнет чем-то — сказала она, подергав носом, как енот-полоскун.
— Чем, чем!? Романтикой! — Цинично, но верно уточнил Володя. — Кто-то из пассажиров вступил в неё, а ноги не вытер, придурок.
— Ты думаешь это кто-то — придурок? А что у тебя на лацкане!? — поинтересовалась Наташа.
Володя присмотрелся к себе, потом к Наташе, после чего, не менее цинично, заметил:
— Между прочим, ты на себя посмотри! На тебе этой романтики не меньше будет. Просто у тебя шубка коричневая, на ней не видно.
Запах усиливался. На нас, вернее на запах, который от нас шел, стали оборачиваться пассажиры.
В романтичной темноте подземного хода мы не успели унюхать, что последние несколько веков в этот подземный ход забегали только собаки. Видимо, тоже за романтикой.
Пришлось немедленно покинуть трамвай и долго чиститься в парке снегом, — отмываться от результатов поиска исторической истины.
— Это урок всем — сказал тогда Филатов — никогда не искать истину… Всегда окажешься в том, в чем мы сейчас все по уши.
Потом мы все были на вечере встречи в нашей с Володей школе. Десятиклассницы косяками ходили смотреть Наташу. А мы были необычайно горды тем, что она с нами! Тогда мне казалось, что Наташа уже всего добилась. Но она так не считала.
Сегодня, когда я думаю о том, сколько она сделала в своей жизни, меня, мягко говоря, берет осторожная оторопь. И хочется спросить: «Сколько можно учиться!?» Закончив цирковое, поступила в театральное. А потом, что совершенно необъяснимо, если учесть, что она известная, красивая женщина, профессиональная актриса, закончила еще и литературный институт.
— Зачем!? — спросит любой обыватель. А я с удовольствием отвечу:
— Талант не бывает спокойным. Он всегда ищет в жизни невидимые подземные ходы.
Талант упрямо пытается докопаться до истины, хотя с возрастом и понимает, что это бесполезно, потому что истина у каждого своя. Особенно неспокоен актерский талант. Ведь в своих ролях актер должен делиться со зрителями мыслями и чувствами режиссера и драматурга. А так хочется порой и самому высказать то, что накопилось в душе.
Я уверен, что поэтому многие артисты становятся поэтами, режиссерами, писателями, драматургами. Наташа — поэт от бога. Она нашла свою истину в стихах. Ей многое досталось в жизни с трудом. Она воспитала двух сыновей, сыграла много чужих ролей… Даже озвучила в телесериале «Дикую розу»! Но она осталась нежной, чуткой молодой женщиной с переполненным любовью сердцем, потому что у нее были ее стихи…
И Варлей, и Филатов, и Качан, и Галкин, и я живем параллельно друг другу.
Последнее время мы не часто виделись, потому что тоже стали частичками сегодняшнего непоэтического бытия. А совсем недавно не стало Лени Филатова. Может, поэтому теперь особенно часто вспоминаются мне те времена, когда фантазировались идеалы и верилось, что истина одна.
Мы всегда гордились друг другом потому, что каждый по-своему не изменял этим идеалам в сегодняшнем жестоком мире звезд, президентов, таможен и девальваций.
Ну а мы с Володей Качаном и Борисом Галкиным по-прежнему любим поэзию, потому что мы все вместе с «Дикой розой» по уши или по колено — теперь уже не имеет значения — все еще в романтике!
НАТАЛЬЯ ВАРЛЕЙ
* * *
Нараспашку — утро.
Добрым другом — солнце.
Синим небом — радость.
Поцелуем — вечность.
Никому, конечно,
Не скажу об этом —
Не поверят, знаю,
В бесконечность мига…
Л.
А в эту ночь подкрадывался дождик.
А утро было рыжим, как пожар.
И просыпалась маленькая площадь.
И землю опоясывал бульвар.
И рамою оконной ветер хлопал.
И запах моря в комнате сквозил.
И сеял белым пухом черный тополь,
Как снегом разобщенных наших зим…
Ты шел по летней утренней пороше,
И, задыхаясь, пела тишина…
А я была все так же осторожна,
Все так же осмотрительно-смешна.
* * *
Иди ко мне, родной!
Я вижу, ты продрог.
Так сыро было днем.
Так был ты одинок.
Я затоплю камин.
Я принесу вино.
Вот мой платок — накинь,
А я свернусь у ног.
Уткнусь в колени лбом,
Щекой руки коснусь…
Не покидай мой дом,
Пока я не усну
Спокойно — в первый раз
Без бреда, без тревог…
Не рушь хоть до утра
Уюта моего!..
ЗМЕЯ
Змея лежит, свернувшись под стеклом,
Как подо льдом замерзшее растение…
А у змеи сегодня — день рождения,
Пятидесятилетие притом.
Глаза ее печальны, а не злы,
Как вы несправедливо полагали:
В ее мечтах — тропические дали
И баобабов крепкие стволы.
