- На нечисть какую запал что ли? – прищурившись, спросил Купич.
- Русалочка одна больно нравится. Я давно за ней наблюдаю. Как выйдет из озера, как запоет голосом диковинным, так и бросился бы к ней.
- Эх, друг. С русалками лучше дел не иметь. Стервы они. Сначала напоют, обласкают с ног до головы, а потом хвать за горло и на дно. Знаем, проходили.
- Неужто?
- Это еще до Матрены было. Ходил себе по лесу, пристанища искал, вдруг гляжу, девица разлеглась на берегу, руки и ноги раскидала в стороны, а сама-то нагишом. Тут коленки и подкосились. Подошел к ней, она в секунду глаза вылупила и все! Очнулся только тогда, когда эта мымра меня в воду тащила. Благо борода длинная, обвязал ее вокруг коряги, только так и выкарабкался.
- Ну, это тебе такая попалась, а моя другая.
- Все бабы одинаковые.
Просидели они так до самого вечера, Иван все рассказывал о том, как бы гулял с красавицей озерной, а домовой качал головой, да чаек причмокивал.
На следующее утро Залетный решил прогуляться по лесу. Уж очень хотелось посмотреть на русалочку. Как говаривали, то были не просто девицы с рыбьими хвостами, то были утопленницы. Кто-то сам топился, кому-то помогали, но все до одной - покойницы. Встречались и хорошенькие, и страхолюдины, но ивановская утопленница была самой красивой: роскошные пшеничные локоны, достающие до пят, зеленые глаза – малахиты, белая кожа словно жемчуг, осиная талия и длинные ноги. В отличие от других соплеменниц, она всегда ходила в рубахе, прикрывая излишнюю наготу, а значит, скромная была.
Пока шел Иван, встретил Лихо. Виделись они частенько, да так и не понял Залетный женщина это или мужчина. Поэтому пускай будет – оно:
- Здорово, брат! – обратилось Лихо к другу старинному. – Куда путь держишь?
- До озера собрался.
- Опять за утопленницами подглядывать? – усмехнулось Лихо. – Эх, вот попадешься как-нибудь к ним в руки-то, и поминай, как звали.
- А чего делать, - пожал плечами Ваня. – Одному и в каше загинуть можно. А тут хоть какое-то развлечение.
- Давно бы себе бабу нашел.
- Не судьба мне с деревенскими гулять.
Погрустнел Залетный да пошел дальше. Все думу думал, как к русалочке подойти.
Солнце стояло высоко, озеро лесное искрилось в ярких лучах, легкая рябь ползла по поверхности. Елочки зеленились вдоль берега, камыш шелестел, вокруг тишина. Одним словом – благодать.
Вышел Ваня к правому берегу, залег в высокой траве и задумался. А что если правду говорят, обманет его утопленница и за собой в воду затащит. И ведь никто не поможет, существа лесные друг к другу не лезли, держались каждый своей земли.
Так бы и мечтал Залетный, если бы не смех вдалеке. Вот они – красавицы! Две русалки вышли на берег и о чем-то шушукались, заливаясь периодически звонким хохотом. Но той, которая нравилась Ване – не было. Она держалась поодаль от остальных, не принимали ее видимо подруги по несчастью. А каково быть белой вороной даже после смерти?
Но спустя какое-то время, когда подружки вернулись в озеро, вышла-таки прекрасная утопленница. Обычно русалки обитали близ воды, а эта всегда уходила, так и сейчас. Устремилась девица вглубь лесную, а за ней потопал и Иван. Он словно уж скользил между деревьями, где-то ползком, а где-то вприсядку.
Русалка устроилась на небольшой полянке устланной подорожником, аки мягким ковром, вытащила книгу из-под камня и принялась читать. Тут Иван совсем растерялся, чтобы утопленница, да с книгой в руках? Вот же диво дивное! И только он хотел сесть, как ветка под лаптем хрустнула, отчего русалка вмиг подскочила, и хотела было закричать, но парень опередил:
- Не голоси только. Я зла не затеваю.
Она испытующе смотрела на него своими зелеными глазами, будто в душу заглядывала, а потом заговорила:
- И чего тебе надобно? Зачем за мной подглядывал?
- Сам не знаю, - почесал затылок, Залетный.
- А не боишься? Я ж покойница.
Да вот только у этой покойницы у самой руки тряслись от страха, поэтому Ваня выдохнул с облегчением и одарил девицу ласковым взглядом:
- Нет, не боюсь. А ты книжки читаешь? Грамоте обучена?
- Обучена, - погрустнев, произнесла та. – Только толку от этого теперь мало. Правда, иногда ребятишкам лесным сказки читаю. Вот давеча приходило семейство лешего Мокия, его ребятня любит мои сказки.
- А мне почитаешь?
- Чего ж не почитать, садись.
Сейчас русалочка успокоилась, на лице показалась милая улыбка, а глаза заискрились почище озерной глади под солнцем, затем красавица опустила взор на книгу и принялась читать, а голосок-то нежный-пренежный. Иван буквально впал в забвение, пока слушал.
Когда же сумерки принялись за дело, утопленница замолчала, закрыла книгу и аккуратно положила обратно под камень:
- Все на сегодня, - сказала она, глядя на парня во все глаза.
- А я б слушал и слушал.
Но стоило месяцу показаться в небе, как русалочка поднялась и собралась уходить.
- Ты куда? – всполошился Залетный. – Давай хоть провожу.
- Не надо. Сама дойду.
А когда она отвернулась, Ваня спросил:
- Тебя как звать-то?
- Вея, утопленница Вея, - ответила она, стоя спиной к нему.
Через несколько минут девицы и след простыл, а Залетный так и стоял. Что говорить, влюбился парень безнадежно.
Возвращался домой Иван, не замечая под ногами кочек и коряг, даже упал пару раз, но это все ерунда. «Вея… Вея… Вивея…», - повторял он без конца. Но что-то уж очень много печали было в глазах необыкновенной русалочки.
Часть 2
Этой ночью Залетному не спалось, а все потому, что стоило закрыть глаза как пред ним возникала девица. Ее ясные очи вызывали душевные томления; голосок, что пуховым одеялом кутал сознанье, то и дело слышался в голове. Извздыхался Ванюша, искрутился на перине, даже Купич несколько раз стучал подогом из подпола, требуя тишины.
Заснул парень только под утро, уж солнышко встало, лучи закрались в светелку, на улице петухи вовсю горланили, где-то коровы мычали, видать хозяйка на выпас погнала. Домовой с женой также проснулись, да пошли по чужим огородам, любили они своровать какую ягоду али кочан капусты утащить, все же польза. Иван огорода не держал, овощей не выращивал, а жить как-то надо было, вот Купич и прельщался соседским добром, покуда на одних яблоках не прозимуешь.
