Какого хрена? Снимите наручники! Я ни при чем! Это она, она! Ведь говорил же, говорил! Не слушала! А сейчас лежит, раскорячилась, косит под мертвую! Нет уж, нас не проведешь!
Куда вы меня? Это не я! Я же сказал, она? Я ничего не сделал! Зачем же — по лицу? Я сам! Я все объясню! Это она! Я здесь совсем не причастлив, понимаете, совсем!..
Сейчас я! Сейчас? Я вам все, все? Еще благодарить будете? Благодарить и извиняться! Конечно, обстоятельно! Это Муська, моя жена! Я с ней давно! Я еще тогда, когда из армии! Но я не знал, не знал! Она законспирировалася!
Хорошо, я спокойнее. Только не надо! Ладно. Ага, через два, через два года я впервые, что она как-то странно ведет. Принимала у себя каких-то незнакомых, имела с ними какие-то непонятные дела…
Уже тогда я заподозрил. Но у меня не было доказательств. Я не знал, как… Я же даже школу не закончил! Я грузчик. А она хитрее, она в отделе кадров! Бумажки там всякие будто бы, но я-то догадывался!..
Эх, если б я знал! Детей, говорит, нельзя, зачем нищету плодить? А у самой задание! Задание! Я ее раскусил! И мужчин этих, ее сообщников, на Джеймса Бонда похожих.
Я начал слежку. Было страшно, но я не спал. Она вставала, ходила! Голая, совершенно голая! А иногда в трусах! Но меня с панталыги не сбить! Я наблюдал. Она будто в туалет, а на самом деле нет, на кухню, а там у нее будто бы радио, а на самом деле передатчик. Она там на нем кнопки нажимала, а когда я зашел, испугалась и выключила. Но я-то все понял!
Я ей сказал, что знаю, чем она там по ночам занимается. Я сказал, что она бросает тень. Из-за нее мои действия становятся известны. Известны всему населению.
Как я и ожидал, после этого за мной начали следить, как за шпионом. И все из-за нее, из-за нее. Но я был крайне осторожен. Я уже знал, что в счетчике — приборы для подслушивания, более того, я даже обнаружил в доме какую-то электропроводку. Я наконец понял, какую гадюку я пригрел.
Теперь-то я знал точно, что Муська участвует в шпионской деятельности. Я даже слышал, как она с кем-то шепчется и разговаривает по телевизору. Оставалось только обезвредить ее. Вы знаете, что это самое сложное. Помог случай. Этой ночью я искал микропленки в цветочных горшках. Думал, в герани там или в бегонии, обычно они все там прячут, и тут, представляете, стук в дверь. У нас есть звонок с пятнадцатью мелодиями, а тут стук. Причем, два раза — «тук! тук!»
Я сразу понял — что-то нечистое. Это для отвода глаз! Я ведь сам перед тем, как лечь, стучу два раза, — чтобы победить нечистую. Очень просто — ногой по полу! А тут они — специально, чтобы я ничего не заметил.
Я на кухню, приготовился, схватил нож. Ящик чуть не выдал. Муська уже открыла. Я увидел сообщника. Высокий такой, представительный на вид, а тоже, гад, изменник Родины. В плаще и с дипломатом, а в дипломате — техническая аппаратура.
Да ведь хватит уже! Сколько можно? И так организовали приемнопередаточный шпионский центр! Прекратите!
Я нанес удар, удар по голове. Красные брызги, целый фонтан. И крик, крик — как у Рината на заводе, когда ему руку по локоть. Но я не испугался, даже бешенство пришло какое-то. Я на лестницу. А тот уже все, ушел. Поздно. Там только топот. И дипломат на пороге.
Я взял его. Я знал, что там. Я должен был уничтожить эти шпионские снасти. Лишить их средства связи. Я в спальню. Там шмотки жены, тряпки всякие. Комбинашки, лифчики, халаты — я разжег из них целый костер! Я бросил дипломат. Он зашипел, но не взорвался. Он горел, а я прыгал вокруг. Я обезвредил их, обезвиедил!
А потом ворвались вы и пожарники, но я-то не знал, что вы не с ними заодно. Те ведь тоже не гнушатся никакими средствами. идут на переодевания всякие, лишь бы обмануть. Поэтому и схватил топор, поэтому и нападал. Это, конечно, я зря.
А об остальною не жалею. Кто-то же должен думать о безопасности родины. И вообще, так было нужно. Мне были голоса. Они в уши говорят по-разному. Но все согласны со мной. Я поступил правильно. А вот вы…
Я подозреваю, что за этими стенами происходят что-то непонятное, подозрительное такое. Мне кажется, совершается колдовство. Точно какое-то колдовство, я же не сумасшедший!
Муська, вставай! Хватит валяться! Что, совсем? Погодите! Она прикидывается. Куда вы меня? Я же все объяснил! Отпустите! Ой, не надо!..
Тихое место в городском парке. Голубая скамейка, краска на которой, кажется, высохла еще не совсем. (Интересно, какой идиот мог ее выкрасить в такой маркий цвет?) На скамейке сидят двое — юноша и девушка примерно одного возраста, похоже, что еще школьники, и, вероятно, одноклассники. Юноша в темно зеленой футболке с надписью «Adidas», в неглаженных светло серых брюках и в разноцветных кроссовках. Девушка — в легком белом платье и в туфлях, надетых на босу ногу. Ярко светит солнце. Жарко, но листва узловатой березы спасает от прямого попадания лучей. Юноша курит, а девушка покорно глотает дым.? А ведь в Париже, наверно, идет дождь, — задумчиво говорит юноша.? Что? Дождь? — не понимает девушка.? Да это я так! — отмахивается юноша.? В Париже? Дождь? — переспрашивает девушка.? Да это я так, про себя, — объясняет он, уже ругая себя за то, что брякнул невпопад не то, что надо.? Что? Неужели дождь? — беспокоится она.? Да я так, образно, пошутил, — оправдывается парень.? А откуда ты знаешь? — не слушает его девушка.? Понимаешь, по радио передавали. — уже совершенно серьезно говорит юноша, и в сторону добавляет. — Бывает и хуже!..
Он бросает недокуренную сигарету и нервно топчет ее ногой.? Да не может быть! — не верит девушка. — Ты шутишь!? Я серьезно! — настаивает парень.? В Париже, и дождь? — мечтательно произносит она, смотря ему в глаза.? Сам слышал. Собственными ушами, — подтверждает он.? Да разве по радио есть прогноз в Париже? — прищурив глаза, спрашивает девушка.? После утреннего выпуска новостей, в семь-пятнадцать, напрополую врет парень.? И там — про дождь в Париже? — не верит она.? Да, да, и не только! Там и про пожар в Риме, и про наводнение в Токио, и о землятресении в Берлине! — не выдерживает тот. — Там…? Думаешь, я поверила? — оскорбляется девушка. — Да кем ты меня считаешь? Думаешь, один ты такой, а все остальные…? Да нет, я очень к тебе отношусь, — оправдывается парень.? Знаю я ко мне твое отношение! Ты меня считаешь, считаешь! — кричит она.? Да нет же, нет! — кипятится парень.? Как же, конечно, у тебя папочка директор магазина, а у меня мамочка…? Да при чем здесь это? При чем?? А при том, при том! Нечего меня считать!..? Да никем я тебя не считаю! — срывается он.? Ты — меня — считаешь — никем? — говорит девушка.? Да я не это имел, не это, — теряется парень.? Ах вот ты, значит, какой?! — кричит девушка. — Кто носит майку «Adidas», да?
Девушка плачет. Юноша не знает, что делать.? Да я не это имел в виду, — тупо повторяет он.? Уж я-то знаю, что ты имеешь в виду. Знаю! — в истерике кричит она. — Я знаю, теперь я знаю, какие вы все. Вы все такие!
Девушка встает со скамейки и делает несколько шагов в сторону. Юноша смеется.? Ты чего? — испуганно вскрикивает девушка и останавливается.? Ничего, ничего ты не знаешь! — качает головой юноша.? О чем ты? — с надеждой спрашивает она. — О чем?? Полосы! У тебя на спине — голубые полосы! — отвечает он. Затем встает, идет к ней, обнимает ее.? Ой, действительно! Полосы! Голубые полосы! И у тебя, у тебя тоже! — смеется сквозь слезы девушка. — На нас — голубые полосы…
Счастливые, они обнимаются и целуются.? А ведь ты наврал, что в Париже идет дождь… Признайся, ведь наврал? — спрашивает она.
Юноша молчит. Поют птицы.
Зал ожидания в старом здании железнодорожного вокзала. Грязные и ободранные деревянные скамьи, на которых вповалку спят измученные дорогой и утомленные длительным ожиданием несчастные люди. Кто спит, а кто и «бодрствует». Среди них выделяется мужчина лет тридцати пяти, одетый, несмотря на жару, в спортивный шерстяной костюм синего цвета с олимпийской символикой. На его голове под шапочкой с клоунской кисточкой видны наушники. В руках он держит плэйер и раскачивается в такт им одним слышимой музыки. Между рядами неуверенно проходит мужчина лет сорока пяти в изъеденной молью серой тройке и читает журнал «Голос разума». В профиль он похож на советского разведчика. Его глаза скрывают солнцезащитные очки. Он немного отклоняется от прямого курса и пинает по ноге сидящего мужчину.? Че за нафиг? Куда прешь? — вскидывается тот.? Ой, кажется, я что-то задел, — бормочет несчастный.? Смотреть надо! Ослеп, что ли? — не унимается сидящий.? Извините, я действительно немного слепой! — озираясь по сторонам, признается мужчина в темных очках.? И вообще, нефиг тут шляться! Тут люди спят! Воткнулся носом в журнал, да в очках еще страшных, — ворчит мужчина в наушниках.? Извините меня, извините, но я действительно не заметил, потупясь, говорит мужчина в очках и порывается уйти, но сидящий явно не собирается его отпускать.? В очках каких темных, подозрительный такой, вверх-ногами журнал читает какой-то, — уж не знак ли это? — нафталином в лицо дышит, — долдонит он.? Да поймите вы, я чуток слепой, я не хотел! — не выдерживает мужчина в очках.? Журнал запрещенный, наверно, я такой в киосках не видел, а костюм сто будто лет в шкапу провисел, или это для конспирации? — бурчит мужчина в нашниках.? Да не вижу я ничего! Я слепой! — кричит мужчина в очках. И добавляет в сторону: Он придурок, что ли?? Ботинки драные, «прощай, молодость», кажется, штанины мятые, пинджак искусанный, нет, видать, не шпиен, те за видом следят внешним, а энтот так, промышляет только. — все тем же ворчливым тоном продолжает говорить мужчина в наушниках. И хоть бы извинился, извинился хоть бы… Точно шпиен!..? Да пошел ты, тряпун говорливый! — орет на весь зал мужчина в очках. Он пытается идти дальше, но глухой хватает его левой рукой за локоть, а правой бьет по лицу. Очки падают и разбиваются. Глухой в ужасе отшатывается от слепого, увидев высохшие глазницы. Тот закрывает лицо руками. Трудно разобрать, плачет он или смеется.
