В трясину мальчик угодил,
Кружа за светляком;
Он закричал — но тут предстал
Господь: родным отцом.
Найденыша он приласкал
И к матери отнес,
Блуждавшей с криком в лесу великом,
Охрипшей от долгих слез.
Смеется листвою зеленый бор,
Смеются потоки, сбегая с гор;
Над нашею шуткой заря смеется,
И эхо на всхолмиях раздается.
Всей зеленью захохотал лужок,
Смеется кузнечик и паучок.
«Хо-хо!» — заливаются Кэт и Анна,
«Хи-хи!» — усмехается вслед Сусанна.
Смеются заливистым смехом столы,
От ягод, орехов и вин тяжелы…
Всем тем, что смеется, нас жизнь окружила,
А значит, смеяться и нам положила.
Сон, сон, осени
Мое дитя в ночной тени.
Сны, сны, свет луны!
В тишине ручьи слышны.
Сон, сон пуховой!
Мил младенцу венчик твой.
Сон, сон, херувим
Над сокровищем моим.
Улыбнись, улыбнись,
Счастья моего коснись!
Я сама улыбнусь,
В сумрак нежный окунусь.
Вздох, вздох, голубок!
Сон младенческий глубок.
Я вздохну, улыбнусь,
Ни на миг не отвернусь.
Спи, спи в тишине!
Улыбнулся мир во сне.
Сладко спать, сладко спать!
Над тобою плачет мать.
Я в тебе что ни миг
Божий созерцаю лик.
И в Своем детском сне
Создатель плакал обо мне.
Обо мне, о тебе,
О человеческой судьбе.
Бог младенческих сердец,
Улыбается Творец.
Мне, земле, небесам,
Тот, кто стал младенцем Сам,
Улыбается с тобой,
Миру даровав покой.
Добро, Смиренье, Мир, Любовь —
Вот перечень щедрот,
Которых каждый человек,
Моля и плача, ждет.
Добро, Смиренье, Мир, Любовь
Познал в себе Творец,
Добро, Смиренье, Мир, Любовь
Вложил в детей Отец.
И наше сердце у Добра,
И наш — Смиренья взгляд,
И в нашем образе — Любовь,
Мир — наш нательный плат.
Любой из нас, в любой стране,
Зовет, явясь на свет,
Добро, Смиренье, Мир, Любовь —
Иной молитвы нет.
И нехристь — тоже человек,
И в том любви залог:
Где Мир, Смиренье и Любовь, —
Там, ведомо, сам Бог.
Они проходят по два в ряд — сама Невинность
с ними!
Они идут, лаская взгляд одежками цветными.
Седые старцы впереди, чья кожа — жестче пемзы.
Толпа вливается в собор, как будто воды Темзы.
Какие россыпи цветов — зеленый, синий,
красный!
Откуда в Англии они — в туманной и ненастной?
Услышишь: галками галдят, присмотришься:
ягнята;
Обряд свершается святой, и сами дети святы.
Вот вихрем пенье поднялось и в небо полетело.
Гром чистогласный огласил церковные приделы.
И старцы, мудры и щедры, душой взмывают
к Богу.
Даянье — благо; не гони просителя с порога.
Взошла, хоть все еще закат,
Вечерняя звезда.
Умолкши, в гнездах птицы спят,
Лишь я лишен гнезда.
Луна, как растение,
В небесном цветении
Любуется тьмой
С улыбкой немой.
Покойны травы и стога.
Отрада дневных стад.
Ягнята дремлют. На луга
Заступники спешат.
Они, светозарные,
Вольют в благодарные
Земные создания
Свое ликование.
Они обстанут тихость гнезд
И мир звериных нор,
Ночных дерев неслышный рост
И сонный плеск озер.
А встретят неспящего
И жалко кричащего —
Пребудут при нем
Забвеньем и сном.
Где кровоалчны Волк и Лев,
Они вздымают стон
О том, чтоб сгинул глад и гнев
И агнец был спасен.
А зверь не отступится —
Пред Богом заступятся
За тварь убиенную,
За душу бесценную.
И в рай ведут овцу со львом,
Но лев уже не тот:
Из огненных очей ручьем
Златые слезы льет.
«Мое превращение —
В его всепрощении, —
И кротость его —
Мое естество!
Теперь, ягненок, я пасусь
С тобою наравне
И Агнцу Божьему молюсь
В небесной вышине.
В блаженном раскаянье
Сбылись мои чаянья,
Ночь стала благой,
А грива — золотой!»
Чу, свирель!
Смолкла трель…
Соловей —
Меж ветвей.
Жаворонок в небе.
Всюду птичий щебет.
Весело, весело
Встречаем мы весну!
Рады все на свете.
Радуются дети.
Петух — на насесте.
С ним поем мы вместе.
Весело, весело
Встречаем мы весну!
Когда детвора резвится с утра,
На холмы поднимаясь бегом,
Спокойно мне в моей тишине,
И все спокойно кругом.
«Домой, детвора, теперь нам пора.
На закате роса холодна.
Пора, детвора! Домой до утра!
Гулять нам нельзя дотемна».
«Нет, еще не пора! И в разгаре игра,
И солнце еще не зашло.
В небе множество птах, и стада на холмах,
И по-прежнему в мире светло!»
«Хорошо, детвора, правда, спать вам пора,
Не померк еще радостный свет!»
От холма до холма крики, смех, кутерьма,
Так что эхо смеется в ответ.
— Имени мне не дали;
Живу я два дня едва ли.
— Но как тебя звать велишь?
— Радость дарю я вам,
Радуюсь я и сам —
Я малыш-веселыш.
— Живешь ты два дня едва ли,
Но имя тебе уж дали.
Я полюбил тебя, слышь?
Поймав улыбку твою,
Весь день потом я пою.
О, мой малыш-веселыш!
