(C) Кудрин О., 2005
(C) ВГТРК, 2005
(C) ЗАО "Издательский дом "Гелеос"", 2005
(C) ЗАО "Л Г Информэйшн Груп", 2005
— Ну и что мне теперь делать, Максим? — спросила Света.
— Я не знаю…
— Ну а что бы ты сделал на моем месте?
— Не знаю!
— Да что ты все "не знаю" да "не знаю"?
— Понимаешь, Света, мне еще ко всему привыкнуть нужно. Осознать. Ты ведь раньше меня все это услышала.
— Поехали, — как-то тускло, бесцветно сказала она.
— Куда? — спросил Максим.
— В милицию. Я должна остановить этого человека…
— Да, конечно, ты права. Я сам должен был это сказать, но что-то задумался. Поехали в милицию. Если этот Солодовников и теперь скажет, что у него нет доказательств…
Они выехали за ворота. Поехали по слободе. Сначала все было нормально.
Но потом появился какой-то непривычный звук. Максим про себя сразу это отметил. Подумал по-хозяйски: "Надо будет в автосервис заехать, к Палычу. Попросить, пусть посмотрит…"
Как-то незаметно машина набрала большую скорость.
— Макс, чего ты так гонишь? — спросила Света.
— Свет, прости… Даже не знаю. Слушай… тут какая-то ерунда с тормозами.
Астахов вернулся в офис вечером. Олеся все еще сидела за компьютером. В последнее время, не говоря друг другу об этом вслух, они оба как-то не спешили домой. А чего торопиться, если дом Астахова превратился в странное общежитие — с его бывшей женой и нынешней любимой.
— Олеся, я только что встречался с Зарецким, — Астахову нужно было поделиться с кем-нибудь новостями, а для этой нелегкой и весьма ответственной роли никто не подходил лучше, чем верная и так хорошо понимающая его Олеся.
— Сами встречались?
— В каком смысле?
— Ну, сами, без Форса?
— Да. А что?
— Нет-нет, ничего, просто спросила. И что же, вы с Зарецким опять заключили перемирие?
— Ну, я надеюсь, что это не перемирие, а настоящий мир. Как говорится, "мирное сосуществование народов". Жаль, конечно, что случилось все это только после такого несчастья — бандиты требуют от него огромные деньги — за Кармелиту. Так что, Олеся, надо посмотреть, с каких счетов и сколько мы сейчас можем снять.
Теперь уж не просто Олеся, а бухгалтер начала щелкать компьютерной мышью. И не просто Астахов, а генеральный директор продолжал рассказывать, как они встретились с Баро и наконец-то поняли друг друга. И как Зарецкий рассказал ему все, что знал о похищении своей дочери, а Астахов в ответ — о том, какие у него проблемы с сыном, который его чуть было не обанкротил. И еще о том, как всплыли и разрешились наконец все недоразумения с пресловутой закладной.
— Коля, а сколько ты хочешь дать Зарецкому?
— Ему нужен миллион евро.
— Сколько?!
— Да, Олеся, да. Миллион евро. Двести пятьдесят тысяч я ему в кредит уже давал. Если найдем еще столько же — будет уже половина.
— Щедро.
— Олеся, я очень хочу помочь и ему, и Кармелите. Да и Максиму, ведь она же — его невеста. Ну что там, получится у нас еще двести пятьдесят тысяч собрать?
— С трудом, но получится. Правда, придется сократить финансирование некоторых проектов и обналичить активы.
— Придется, придется — речь идет о жизни человека!
Форс позвонил Антону, сказал, что надо срочно встретиться с ним и с Тамарой.
— В ресторане? — с надеждой спросил Антон. Он уже успел соскучиться по ресторанам, по привычному безбедному образу жизни, а между тем на сегодня единственным денежным ручейком для него оставались подачки Форса.
Но Леонид Вячеславович его разочаровал, сказав, что скоро заедет домой.
И пусть Антон явится туда вместе с матерью.
Когда через полчаса Форс вошел в дом, мать и сын уже ждали его.
— Итак, Тамара Александровна, говорим по делу. Я тут подумал…
Допустим, я поверил во всю эту вашу историю о том, что Кармелита Зарецкая — на самом деле дочь Астахова, — адвокат перешел к делу сразу, без всяких предисловий. — Но почему вы так уверены, что в это поверит и Астахов?
— Поверит, поверит. А еще и заплатит!
— Ну что ж, тогда вы, любезная Тамара Александровна, ему об этом и расскажете.
Тамара промолчала — сочла за лучшее не возражать лишний раз Форсу, тем более что его предложение не особенно расходилось с ее собственными планами.
Зато Антон протянул:
— Да-а-а, я бы дорого дал за то, чтобы посмотреть на лицо Астахова, когда он об этом узнает.
— Поменьше эмоций, Антон, — Форс посмотрел на него поверх очков. — Будем считать, что с сегодняшнего дня мы действуем все вместе, одной командой. Так что настоятельно прошу — без самодеятельности!
Тамара поспешила разрядить обстановку:
— Ну что ж, господа, я считаю, что за одну команду стоит выпить!
— Я бы с удовольствием, но не могу — у меня встреча с Зарецким, — сказал Форс.
— С Зарецким?
— А что вас удивляет? Для него я — союзник, человек, который ведет переговоры с бандитами о судьбе его дочери.
— Ну и ловкий же вы тип, Леонид Вячеславович! — вырвалось у Антона.
— Спасибо за комплимент, зятек, — и Форс направился к выходу, но, уже открыв дверь, обернулся и переспросил: — Все равно, трудно это все представить. Что ж получается: Кармелита — сестра Антона? Каких только чудес не бывает на свете!
Адвокат вышел, а Тамара с Антоном молча переглянулись: "Значит, все-таки даже этому всезнающему спруту Форсу известно еще не все. То, что как раз Антон — не сын Астахова, ему неизвестно". Но заговорить об этом вслух в доме Форса, пусть даже и в его отсутствие, ни мать, ни сын не решились.
Рука молча перешагнул через валяющегося в пещере Рыча, пнул его ногой и пошел дальше, в глубь одного из закутков. Связанный по рукам и ногам Рыч только промычал что-то. А как иначе, если рот к крепко залеплен скотчем…
Рука пробрался в тот боковой коридор подземелья, в конце которого на сыром полулежала (так же неподвижно) связанная Кармелита.
— Бери ложку, бери хлеб и садись-ка за обед! — пропел Рука на пионер-лагерный мотив (да, господа, даже у этого бандита тоже было детство, вполне пионерское) и стал доставать из пакета съестные припасы.
— Давай, ешь, — и Рука сорвал со рта Кармелиты скотч, — а то сдохнешь тут с голоду, и нам за тебя денег не дадут.
Но Кармелита только посмотрела на бандита полным презрения взглядом.
— …А если не будешь есть, — спокойно продолжил Рука, — то я тебе ногу прострелю. Нам так в пионерлагере говорили. Только там шутили, а я не шучу.
С этими словами он достал пистолет и направил его на пленницу.
— Ну и как же я, по-твоему, могу есть со связанными руками?
— А как собака — у нее ж рук нет, а она ест.
— Собака здесь не я, а ты! А я — дочь цыганского барона. Поэтому ты сейчас развяжешь мне руки и ноги, а после этого я буду есть!
— Ну, хорошо, баронесса, я учту ваши пожелания. Но и ты учти: если только дернешься, я тебя пришибу. Ясно?
Рука стал развязывать молодую цыганку. Снял веревку с рук, склонился над ногами… И как только ноги Кармелиты тоже стали свободны, она со всей силы толкнула Руку — очень удачно, прямо на камни с острыми углами, словно специально заточенные напильником, — и кинулась к выходу! Бандит поднялся и, превозмогая боль от падения, бросился за пленницей. Настиг он ее уже у самого выхода, схватил и потащил обратно, не обращая внимания на то, что цыганка била его, щипала и кусала изо всех сил. То есть продемонстрировала полный набор девичьих единоборств.
— Пусти меня! Пусти! Тебя все равно найдут! А если убьешь меня — не получишь выкуп.
Рука молча дотащил Кармелиту до того места, где оставались веревки.
Изловчившись, он вновь связал ее, и только после этого заговорил:
— Да пойми ты, сука, что я тебя убью, а твой папаша об этом даже не узнает — и деньги отдаст как миленький!
— И ты можешь убить человека?
— Могу, не впервой. Есть будешь?
— Не буду.
— Ну, так подыхай с голоду! — и Рука вновь заклеил Кармелите рот.
Максим не мог так просто сидеть, сложа руки. С — Баро он уже говорил, и больше сказать было, увы, нечего. Оставался Миро. Правда, прошлый раз молодой цыган бросился на него с кулаками из-за того, что Максим не уберег Кармелиту от бандитов… Но ведь нельзя же сидеть просто так, нужно что-то делать.
Максим поехал в табор, нашел Миро, но, как говорится, получил от ворот поворот. Нет, Миро не стал опять лезть в драку, но и разговаривать с человеком, который не сумел защитить Кармелиту, ему было тошно.
Максим молча брел через табор, когда его окликнули. Он обернулся и увидел Люциту — девушка тоже не могла так просто сидеть и ждать. Ее новая и такая яркая любовь, ее Рыч — нет, ее Богдан (так лучше!) — попал в беду. А она никак не могла придумать, чем же ему помочь. И, увидев Максима, схватилась за него как утопающий за последнюю соломинку. Она стала быстро-быстро говорить, но Максим никак не мог понять, что от него хотят. Он с трудом остановил Люциту:
— Что тебе нужно?
— У тебя украли любимую, а у меня любимого, — Люцита неожиданно успокоилась и в одно мгновение снова стала настоящей цыганкой — сильной и в этой своей силой уверенной, несмотря ни на какие жизненные передряги.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь?
— Я говорю о Рыче.
— О Рыче? Так ты тоже в этом замешана?
— Наоборот, мой Рыч — такая же жертва, как и твоя Кармелита, — и Люцита рассказала Максиму все, что сама узнала от своего неудачника возлюбленного.
— Люцита, я не могу во все это поверить. Ведь Рыч был там, и это именно он ударил меня!
— Я не знаю, как тебе это доказать, но он хотел помочь Кармелите…
— А может быть, ты просто плохо его знаешь? Ну, вот наверняка же он тебе не рассказывал о том, как пырнул меня ножом когда-то?
— Ошибаешься, рассказывал. А вот ты, кажется, забыл, что это именно его показания на суде спасли тебя от тюрьмы!.. А?.. Максим, пойми, и в его, и в моей жизни были ошибки, но мы оба хотим стать лучше!
— Ну, хорошо, предположим, что я в это поверю — я во все готов сейчас поверить, чтобы только помочь Кармелите, — а дальше-то что?
— Надо объединиться, нужно искать их, спасать. Ну не могу я больше сидеть, сложа руки, и ждать неизвестно чего!
— А что ж ты раньше сидела? Когда только узнала о том, что готовится похищение Кармелиты?
— Но я же знала лишь то, что Рыч собирается этого не допустить…
Максим сорвался на крик:
— Да ты понимаешь, что говоришь? Она знала! Нужно было сразу рассказать!
— Кому?
— Кому? Да мне, Миро, цыганам, милиции, мэру какому-нибудь — хоть кому-то!
Максим ушел. Люцита опять осталась одна. Разговора не получилось.
И Форс ушел. А Тамара с Антоном остались в его доме. Правда, доступ во все комнаты, кроме Светкиной студии, где Антон делал ремонт, и кухни, был Форсом на всякий случай перекрыт. Мать с сыном пили кофе. Хороший кофе, сваренный по просьбе Антона заботливой мамой Тамарой.
