Особенно тяжелым было положение маложалованных и безжалованных казаков, из которых состояли гарнизоны многих прилинейных крепостей, форпостов, редутов. Оно усугублялось произволом командиров, комендантов крепостей, назначаемых обычно из числа армейских офицеров и имевших право применять телесные наказания к казакам, включая старшин и атаманов. За самовольный уход казака со службы на линии полагалось «нещадное наказание плетьми»[35].
Штат войска долгое время не был полностью укомплектован. В 1767 году в нем по списку состояло 4871 служащих казаков и еще требовалось 547 человек. Общая же численность населения Оренбургского казачьего войска вместе с отставными и детьми тогда составляла 3094 душ мужского пола, в 1771 году — 14 209. Для сравнения укажем, что население Яицкого казачьего войска, возникшего намного раньше, в конце XVI века, составляло в эти годы 10 707 человек[36].
Яицкое казачество. В ведении оренбургской губернской администрации находилось также и Яицкое казачье войско. В отличие от оренбургского, созданного в середине XVIII века по инициативе правительства, яицкое казачество возникло в конце XVI века стихийно, в результате притока беглых, образовав своеобразную вольную казачью «христианскую республику» (К. Маркс), где не было крепостного права, царских надсмотрщиков и карателей, а существовало казачье общественное самоуправление. Все важные вопросы общественной жизни — выборы войскового атамана, организация рыбной ловли на Яике, военных походов, пользование землями, лугами и пастбищами — решались коллективно, на общем собрании казаков — войсковом круге.
В XVIII веке начался процесс имущественного и социального расслоения в среде яицкого казачества. Казачья старшина стремилась к обогащению за счет массы рядового казачества, приобретению офицерских чинов и приравниванию к привилегированному дворянскому сословию, включая право владеть крепостными. Старшинская верхушка утаивала войсковые деньги, казачье жалованье. В результате войсковой атаман и старшина все более богатели, а рядовые казаки терпели нужду и лишения.
Царское правительство стремилось ограничить казачьи вольности, подчинить войско власти местной губернской администрации, постепенно вводить армейские порядки. При поддержке оренбургского начальства войсковым атаманом Яицкого войска в 1748 году был назначен А. Бородин, произведенный в подполковники. Его двадцатилетнее правление (1748—1768 гг.) отличалось всяческими злоупотреблениями и издевательствами над рядовыми казаками, что вызвало всеобщее недовольство и в конце концов вылилось в народное восстание. Яицкое войско разделилось на две части — старшинскую, или послушную, и войсковую, непокорную. Обе стороны враждовали между собой, часто апеллировали к властям.
Правительство в шестидесятые — начале семидесятых годов посылало на Яик ряд комиссий — Брахвельда, Потапова, Черепова, Чебышева, но они еще более обострили обстановку. Новый атаман Тамбовцев не выдавал казакам жалованья. В связи с начавшейся в 1768 году русско-турецкой войной последовало распоряжение правительства направить в действующую армию отряд яицких казаков. Боясь «регулярства», превращения в солдат, казаки воспротивились этому и послали жалобу в Петербург.
В январе 1772 года казаки восстали, перебив ненавистных карателей и старшин, но восстание жестоко подавили. Сотни его участников были посажены в острог. Власти учинили над ними дикую расправу.
Яицкое восстание стало предвестником Крестьянской войны 1773—1775 гг.
Город накануне осады. Особая страница истории Оренбурга связана с Крестьянской войной под предводительством Е. И. Пугачева. Город оказался в центре событий первого и самого длительного периода, продолжавшегося более шести месяцев, и причем не случайно. В представлении восставшего народа Оренбург олицетворял режим военно-феодального гнета, произвола военных и гражданских властей. С самого начала восстания главной целью повстанцев было взятие Оренбурга.
О начале Пугачевского восстания в Оренбурге узнали вечером 22 октября 1773 года во время бала местной знати, устроенного в честь дня рождения Екатерины II. По свидетельству современника и очевидца П. И. Рычкова, «приехал нарочный с известием о завладении часто упомянутым злодеем Илецким городком и о приклонении к нему тамошних казаков»[37].
Поначалу оренбургские власти не придали этому событию большого значения. В течение нескольких последующих дней люди приезжали в город и выезжали из него с хлебом и «со всяким харчем» свободно. По словам другого очевидца (дворянина Ф. И. Сукина), город не был готов к обороне. «Через земляной вал с его рвом и без всякого препятствия ездили телегами, и не токмо не обнесен он был палисадами или рогатками, но в воротах затворов не было»[38].
