Львов. Вторая половина прошлого века. Возле Жовтневого проезда нас останавливает семейная пара средних лет. Ломая язык и подсказывая друг другу, они пытаются сформулировать вопрос. Я внимательно вслушиваюсь, но приятельница перебивает их:
– Говорите по-польски! Я понимаю.
– Proszę pani, potrzebujemy sklepu dla dzieci, – обрадовались они, вздохнув с облегчением.
И что вы думаете последовало дальше?! – Никогда не догадаетесь. Моя спутница, на русско-украинском суржике, стала путанно рассказывать им, что детские склепы могут быть на Лычаковском кладбище. Надо было видеть их растерянные лица. Преодолевая желание расхохотаться, я объяснила ей, что склеп – это не только форма надгробия, но ещё и магазин, и что они ищут магазин с детскими товарами, а им – где эти магазины находятся – пришлось уже рисовать, поскольку польского языка я не знаю. И вскоре сама попалась на созвучности слов с несхожим значением.
Сокурсница дала номер моего телефона своим знакомым, а меня попросила забрать их из гостиницы, покормить и договориться о встрече на следующий день. Вопреки её уверениям, позвонивший в воскресение мужчина не говорил ни по-русски, ни по-украински, только по-польски. Из диалога я поняла, что они будут ждать меня у входа гостиницы «Львов», его верхняя одежда гранатового цвета и без пуговиц.
После долгого рыскания в поисках бордового свитера мне всё-таки хватило ума подойти к регистратору и попросить перевести услышанную по телефону фразу. Оказалось, что гранатовый – это тёмно-синий, а то, что я приняла за «без пуговиц» было «без рукавов».
А потом, за обедом, уже у меня дома, мы договаривались с его мамой о встрече:
– Jutro – говорила дама.
– Вечером, – уточняла я, – с восьми утра до шести вечера я на работе.
– Сегодня? – переспрашивала дама по-польски.
– Нет, сокурсница просила завтра.
Дама соглашалась, но опять твердила «jutro». Мы наверно минут пятнадцать пели каждый свою арию, пока сквозь дырку, которую просверлило её «ютро» в моём мозгу не начали прокрадываться смутные догадки, что если гранатовый это не свекольный, а сливовый, то может и «ютро» это не утро… И когда я начала выяснять обозначения времени суток, у её сына, которому видимо порядком поднадоел этот спектакль, вдруг прорезался русский язык: «Jutro – это завтра по-вашему».
Мы мило попрощались в центре города, куда я их проводила, ничем не выдав своего разочарования и сожаления, что согласилась им помочь.
– Почему ты ушла?
– Странно, что ты спрашиваешь об этом через столько лет.
– Тогда мне казалось, что всё очевидно.
– И что же изменилось?
– Следы прошлого, сквозь опыт годов, уже не так однозначны. Мне надо знать, что именно произошло тогда, в чём я был неправ. Но отчего ты смеёшься?
– Смешно задавать бессмысленные вопросы. Всё, что тогда произошло, давно не имеет никакого значения, затерявшись во времени. И ты и я уже совсем другие люди, живущие в других обстоятельствах и другими интересами.
– Ты, возможно. А у меня личная жизнь так и не складывается, я не понимаю почему.
– Раздели листок бумаги по вертикали, с одной стороны запиши, что ты считаешь допустимым для себя, а с другой – что ты требуешь от женщины, а потом поменяй вас местами. И если ты будешь честен с собой, то ни мой и ничей другой ответ тебе не понадобится.
– Ты что насмехаешься?! Как я могу поменять себя и женщину местами?! Я – мужчина! У меня должна быть свобода и я не должен ни перед кем отчитываться. А ты как была дура, так и осталась.
– Говори по-русски! Я понимаю! У меня приятельница русская была, из Узбекистана.
– Это же надо!
– Почему говоришь «это жена, да», я же сказал – приятельница, а жена у меня из Квебека.
– Бери туфли, хорошие!
– Спасибо! Дай я померяю!
– Зачем мерять?! Туфли хорошие! Для тебя!
– Без примерки не возьму!
– На, меряй!
– Дай мне больший размер!
– Большего нет! Это хорошие туфли, ты их одела! Бери!
– Спасибо! Они мне не подходят, тесные!
– Почему?! Туфли хорошие! Это у тебя нога нехорошая.
– Нога хорошая, но стала сильно отекать после перелома. Поэтому и нужен больший размер.
– Большего нет! Бери эти! Нога нехорошая, а туфли хорошие – сама сказала! Почему не берёшь?!
– Полежи с дедушкой, он сам заснуть не может, а ему надо поспать, иначе он будет плохо себя чувствовать.
Правнук крутится, крутится на постели, а потом говорит: «Дедушка, если ты не можешь сам заснуть, я пойду позову бабушку, пусть она с тобой полежит, а я пока поиграюсь».
Правнук чертит палочкой по песку:
– Бабушка! Смотри, что я написал!
– А что ты написал?
– Не знаю! Я же читать не умею!
Магазин в Тель-Авиве:
– Дайте мне 100 грамм «Российского» сыра.
– Какого именно?
– А чем они отличаются?
– Этот – литовский, а этот без холестерина.
Тель-Авив. Пассажирский автобус, в первом ряду от тротуара, начинает движение на зелёный сигнал светофора. Неожиданно, со второго ряда, вырывается автомобиль и проскакивает перед автобусом в правый поворот. Ошарашенный водитель автобуса резко тормозит и потом долго не может прийти в себя, повторяя одну фразу: «Мазэ?! Мильхама?!»[4]
Игры склероза
Вы никогда не пробовали послюнить палец, чтобы перелистнуть страницу книги в компьютере?
– Я попробовала, только потом долго смотрела на экран, не понимая зачем я это сделала:
Дочитала до конца страницы и послюнила палец… взглянула на экран монитора, рассмеялась, и перешла на следующую страничку курсором.
В магазине новая продавец. Очень вежливая:
– Возьмите пожалуйста! – подаёт мне взвешенные и упакованные колбаски.
– Спасибо, но Вы мне не то дали, – читаю кассовую наклейку на пакете, – я просила по 35 шекелей за килограмм, а здесь стоимость почти в два раза выше.
– Всё правильно я Вам дала! Они так стоят!
– Но здесь написано иначе, – тычу пальцем в витрину.
– Это другие! – в её голосе нарастает раздражение. – Вы что не видите, что они разные!?
– Посмотрите на ценники, – игнорирую интонации собеседницы, – Вы взвесили «Одесские», при том что я заказывала «Домашние».
– Я хотела Вам показать, что правильно выбила цену!
– Не надо мне ничего показывать, просто дайте мне то, что я заказала.
– Но у них действительно такая цена! Я Вас не обманываю!
– Хватит рассказывать сказки! – делаю серьёзное лицо и повышаю голос. – Прочитайте собственные ценники и взвесьте мне «Домашние»!
– Я никого не обманывала, это их цена, они так стоят… – бурчит продавец с удивлением разглядывая ценники, а затем взвешивая и упаковывая "Домашние колбаски", – возьмите пожалуйста!
– Вот теперь действительно "спасибо"! – улыбаюсь и иду к кассе под её бурчание, едва сдерживая иррациональное желание высказать всё, что я думаю по этому поводу, прекрасно понимая, что легче верблюда просунуть через игольное ушко, чем заставить её признать свою неправоту. Да и зачем оно мне?!
Получив назад свои деньги, плюс к полагающейся сдаче, мы возвратили продавцу ошибочно отданную купюру, более чем в два раза превосходящую стоимость покупки. Находящиеся рядом с ним хозяева магазина долго разглядывали её, думая, что мы обнаружили фальшивку. Стоящий в очереди мужчина ещё раз объяснил им ситуацию, добавив, что они должны сказать нам «спасибо», что так поступили бы только очень немногие, а он и вообще видит такое впервые в жизни. Спасибо нам произнесли. Но продавца мы, против своей воли, не выручили, а подвели. Больше он там на кассе не работал.
