Не только здоровье сулит антинаука. Отпотолочная герменевтика Библии, казалось, уже похороненная с Брайаном, ожила. Не ради библейского ли чуда Великовский укрощает кометы с планетами? Целые полвека физики, геологи соединяли свои силы, чтобы строить инструменты подземной разведки. Разве не дебилы? Разве не проще равняться на Робертса-лозохода?
Стоило летающей тарелке заявить о себе в 1947 году, как огромные массы людей поверили в инопланетное нашествие. Поклонники Фрэнка Скалли населили тарелки венерианцами, почти похожими на нас. А недавно выяснилось, якобы тарелки — с Марса!
Поколение тому газеты превозносили лжеоткрытия. По воскресениям American Weekly Херста рисовали мрачные картины научного безумия. Ежедневники распускали сплетни про гигантские морские змеи; живую лягушку с полости краеугольного камня древней постройки; человека, ловящего радиопередачи зубной пломбой. Но за два десятилетия журналисты выработали научно-популярный этический кодекс. Телеграфные агентства завели дипломированных экспертов, ежедневники — учёных редакторов. Американская медассоциация начала кампанию противу газетного пиара медицины ложной или непроверенной. Нынче мозги читателей загажены меньше.
Во многом этику научной популяризации разработали крупные редакции. Но спустя полстолетия внезапно предали. Доныне лучший фантастический журнал Astounding Science Fiction оказался первым апостолом «дианетичской революции» в психиатрии. Тиражей ради “True” стала стращать инопланетянами. Первые дифирамбы Великовскому появились в “Harper's”, “Collier's” и “Reader's Digest”. “The Saturday Evening Post” и “Look” повинны в лечении людей мелассовым алкоголем Хаузера, когда книгу Хаузера “Look Younger, Live Longer” арестовал Управсаннадзор, осудило правительство.
Многие ведущие редакции показали себя не лучше. Мутная Хаббардова «Дианетика», конечно, не могла заинтересовать издательства крупные, зато не более разумное «Столкновение миров» уважаемые печатни выпустили. Робертсово пособие для гадания на воду, байки Скалли, даже менее правдподобные Херда печатаны лидерами книгоиздательства.
Редакторы держат отмазку наготове. Мы свободная страна. Если народу хочется лженауки, разве не вправе, разве не должны спрос удовлетворять?
Конечно, никакому любителю свободной мысли не хочется редакцию силовать. Но речь о том ли? Речь о десятилетиями разрабатываемой этике, добровольной. Конечно, редактору право заявлять, якобы Великовский — новый Коперник. Но бойкотировать издательство люди науки тоже вправе. Вопрос отнюдь не правовой, даже не политический. Это вопрос ответственности личной.
Возможно, мы делаем из мухи слона. Разве не приятно почитать о пчёлах с Марса? Учёных на мякине провести нельзя — что страшного, коль обыватели раскошелятся на безобидную чушь? Но проблема в том, что научные подделки небезобидны. Тысячи людей нуждаются в помощи психиатра, но время тратится на знахарей. Ужасна статистика самоубийств у жертв антинаучной терапии. Какому редактору придёт в голову публиковать онкологические рецепты, медицинским обществом отрицаемые? Но разве «Дианетика» чем-то лучше?
Можно возразить: опусы на внемедицинскую тему, вроде тарелочной, отнюдь не смертельны. Но сколько людей впало в религиозное мракобесие, прочитавши Великовского? Поверив, якобы наука библейские чудеса доказала? По Менкену, где в Америке ни выкинь яйцо с окна вагонного, почти достоверно попадёшь по фундаменталисту. Это сказано четверть века тому, многое поменялось, однако побеждено религиозное мракобесие не полностью. Нельзя забывать о тысячах южных учителей, опасающихся преподавать эволюционистику. Просвещённое протестантство, просвещённое католичество приняло смертельный удар от Ауслерова признания великовщины.
Летающие тарелки? Много слышал я читателей тарелочной литературы, поносящих родину за сокрытие «правды». Правительственное шиканье не свидетельство ли, что в уме народа разуверилось?
Куда страшнее запутывание доверчивых. Чем оно сильнее, тем удобнее политической партии воспользоваться. Умей немцы различить истинную да притворную науку, разве повелись бы на расологию гитлеровцев?
Как ни крути, но лучшее средство против антинауки — просвещение, научение различать исследователя респектабельного да самоучки-самообманщика. Это несложно. Хотя чёткая грань иногда непроводима. Но серость отнюдь не свидетельство, что чёрное равно белому.
