- Я спасла вас от общества отца Шанкара, - улыбнулась Этель, когда они сели на одну из скамеечек. Парк был полон народу. Стайки девушек в разноцветных сари сидели на скамьях и лакомились фруктами, в самом деле напоминая экзотических птичек. Важно прогуливались господа военные в белых мундирах и зеленых чалмах. Дородные матери семейств чинно вышагивали по дорожкам, а дети, кудрявые и веселые, так и норовили убежать от них к фонтанам, где резвились утки.
Амиран сдержанно усмехнулся.
- Ему бы женщину хорошую, - заметил он. - Мигом бы забыл все свои глупости.
- Живи и жить давай другим, - повторила Этель. Амиран пожал плечами и ни с того ни с сего заметил:
- Вы совсем молодая девушка. Вам скучно тут.
В начале весны Амирану исполнилось тридцать два, и за эти годы он, должно быть, ни разу не скучал. Уроженец сузианского севера, он сбежал из дому в ранней юности и с тех пор умудрился побывать и пиратом, и кадровым военным, и золотоискателем, и даже артефактором. Превратности судьбы в итоге занесли его в Амрут, где принц Хашиван высоко оценил его разнообразные навыки и принял на службу. С тех пор прошло пять лет, и Амиран вроде бы остепенился, но иногда в его взгляде появлялась неопределенная тоска.
- Если бы я осталась в Сузе, то сейчас была бы толстой матроной с кучей детей, - заметила Этель, кивнув в сторону проходящей по дорожке мамаши с близнецами. Третий ребенок был примотан к ее груди пестрой шалью. - Кстати, что вы думаете о нашей сузианской гостье?
Амиран с прежней неопределенностью пожал плечами, но взгляд светло-зеленых глаз неожиданно стал горячим и хищным.
- Я думаю, скоро начнется большая война, миледи, - сказал он. - И то, что госпожа Алита привезла из Сузы злонамеренные артефакты, заставляет меня волноваться.
- Война? - переспросила Этель. В приятном теплом воздухе вечера будто бы пронесся запах гари. - Вы уверены?
- А зачем еще Хашивану эти артефакты и специалист, который умеет с ними работать? Она сегодня весь день провела в лаборатории Хариндера. Наверняка обучала его.
Этель поежилась. Хариндер, главный придворный артефактор, производил на нее странное впечатление. Он мог быть очень доброжелательным, милым и сердечным, чтобы в следующую минуту стать угрюмым кабинетным ученым, гениальным знатоком своего дела, который не видит жизни дальше книг. В нем таилось нечто одновременно притягательное и очень жуткое - Хариндер хранил какую-то тайну, и Этель при всем своем любопытстве понимала, что туда не следует совать носа.
- Не нравится мне все это, - призналась Этель. Амиран понимающе кивнул.
- Мне тоже. Так что будьте осторожны, миледи, - он усмехнулся и добавил: - Когда меня нет рядом.
Этель еще не знала, что осторожность понадобится ей буквально через несколько часов.
Когда на рассвете по дворцу прокатилась нервная дрожь, словно огромное здание ожило и попыталось стряхнуть с себя прилипшего паразита, Этель испуганно села на кровати, пытаясь понять, что происходит. Серебряная чашка плясала на прикроватном столике, шаль медленно стекала разноцветным ручейком с качающегося стула. Небо за окном едва серело - стоял тот самый глухой и дикий час, когда утро только начинает вступать в свои права, а все живое погружено в крепкий беспробудный сон.
Дрожь усилилась. «Землетрясение», - отстраненно подумала Этель и сама удивилась тому, с каким спокойствием поднялась с кровати и, подняв с пола шаль, направилась к выходу. В коридоре спокойствие ее покинуло, и Этель со всех ног бросилась к покоям Алиты - принцессу надо было выводить из здания, пока дворец не начал рушиться.
Потом она так и не смогла объяснить, почему решила спасать Безликую, а не спасаться самой. Но Этель так и не успела добежать до дверей в комнаты Алиты: ее ударили в спину и уронили на дрожащий пол.
- Тихо, тихо, - шепнул Амиран ей в самое ухо и навалился сверху. - Тихо, Файшан. Не шевелись.
Этель хотела было спросить, что, Пекло разбери, происходит, но не могла и пошевелиться. А потом со всех сторон засвистело, завыло, заревело, воздух наполнился тошнотворной вонью бесчисленного количества работающих артефактов, и Этель уже не стала спрашивать, от кого или от чего Амиран заслоняет ее своим телом. Какофония казалась бесконечной - где-то визжали люди, и Этель казалось, что они горят заживо, где-то с грохотом падали камни, свист и вой нарастали, и, когда Этель подумала, что сейчас оглохнет, вдруг стало тихо.
Амиран, закрывавший ее, шевельнулся. Полоска темно-красной ткани с его размотавшейся чалмы мягко прикоснулась к лицу Этель и исчезла.
- Вставай, - прикосновение широких мужских ладоней заставило Этель вздрогнуть. Амиран осторожно поставил ее на ноги и каким-то совершенно несвойственным ему жестом погладил девушку по растрепанным светлым волосам.
В ушах звенело. Этель беспомощно смотрела по сторонам и не понимала, где находится. Вроде бы только что она выскочила в знакомый коридор - а теперь коридора не было, и они стояли среди развалин, и прохладный утренний ветер беззастенчиво забирался под тонкую ночную сорочку, а отовсюду пахло гарью и кровью… Этель покачнулась и обмякла в руках телохранителя, уткнувшись лицом в его плечо. Откуда-то издалека донесся знакомый женский голос - Алита была жива и настойчиво о чем-то спрашивала, но Этель не могла разобрать ни слова. Наконец, сквозь пелену, накрывшую разум, все-таки пробилось:
- …найти Хариндера.
- Миледи, нам нужно уходить, - услышала Этель уже более отчетливо. Амиран говорил с нажимом, словно его раздражала настойчивость заморской гостьи. Только теперь Этель поняла, что они говорили на высоком валеатском наречии, ее родном языке.
