— Да, качество записи невероятное, но не музыка же, а случайный набор, и человек впадает в иллюзии, поддается наваждениям… и все не терпится приобщиться. Магия, мистика… Жаждущая одурманивания толпа… Мне их порой даже жалко. Ради чего ажиотаж?
— Жизнь иногда становится чересчур пресной, и объективно возникает необходимость в подобных вещах.
— Но нас в Академии уверяли, что доставщики призваны нести радость, они воплощение коммуникабельности и единения, они прорываются через подпространство, разрушают одиночество и изолированность… И я верил в светлую миссию компактов… А на самом деле… Обман и глупость!
— Не преувеличивайте отрицательный эффект… Кстати, с Рудной сообщили о несчастном случае. Проходчик решил уединиться, залез с компактом на эстакаду и поскользнулся…
— Значит, меня оставят на прежем маршруте?
— А где ваш обвинительный пафос? Компакты — реальность, и наша задача удовлетворять потребность масс в индивидуальных праздниках…
— Естественно, любой при получении компакта испытывает долгожданное опьянение, но после прослушивания реакция непредсказуема…
— Хватит, хватит, — психолог отлепил присоску со лба Антона. — Я не советую вам столь сложный маршрут — густонаселенные планеты и у матерых доставщиков вызывают срывы… Пока отдыхайте, набирайтесь сил, что-нибудь придумаем.
На следующий день, с самого утра, Антон неприкаянно слонялся по Базе. Периодически заглядывал в диспетчерскую и, убедившись, что ячейка пуста, возвращался в комнату отдыха на продавленный диван в полутемном углу, со столитровым аквариумом.
Доставщики готовились к рейсам. Кто дремал, закрыв лицо журналом, кто, потягивая сок, гонял в видеофоне допотопные клипы, кто начищал галун и звезды.
Когда на табло под потолком загорелся индекс стартового жетона и короткий, резкий зуммер заглушил голоса, очередной доставщик, на мгновение задержавшись перед зеркалом, отправился на космодром, захватив с пункта комплектования своего робота, нашпигованного компактами.
После полудня комната отдыха почти опустела.
Антон покормил рыбок, вышел следом за доставщиком первого класса и, держа солидную дистанцию, сопровождал его до пункта комплектования, а потом и до космодрома. Доставщик важно вышагивал за крупногабаритным роботом с двумя мигалками и хромированным панцирем. Подкидывал на ладони стартовый жетон.
Постояв перед турникетом, Антон через аварийный туннель пробрался в резервный парк. Его почтарь с обновленным покрытием сиротливо торчал посередине вибрационного круга.
Надо бы для поддержания формы потренироваться…
Антон огляделся и забрался на корабль. Переодевшись в полетный комбинезон, занял место перед пультом. Запросил информатор о погоде на планетах старого маршрута, проверил автопилот, составил компьютерный график по гравитационной адаптации в рейсе. Вздремнул, принял горячий душ и выбрал новый, еще не надеванный мундир.
На душе полегчало. Надо повторно зайти к психологу, покаяться… Сказать, что осознал нужность компактов… Как ловко он спровоцировал…
Антон повернул за угол и столкнулся с Ряхой.
— С маршрута, бродяга? — Антон поправил Ряхе безукоризненный аксельбант.
— Само собой.
— Как поживает Бета?
— Нормально.
— Нюхачами полюбовался?
— Я же тебе сколько раз объяснял: Оазис закрыт даже для сотрудников Станции.
— Чем новеньким порадовал тебя Пятак?
— Кто?
— Ну, специалист по удавам.
— Медяк, запомни, — Медяк. Единственно интересная личность на Станции.
— Пойдем сегодня вечером в старое кафе?
— С удовольствием, только не сегодня.
— Свидание?
— Угадал.
— Где ты ее подцепил?
— Я тебя звал прошлый вторник встретить экспедицию с Гаммы-Сапиенс?
— Цивилизологи — твоя слабость.
— Ну вот, засек я среди вернувшихся очаровательную бабенцию. Кручусь около нее и не знаю, как состыковаться, — и тут выясняется потрясающий факт. Оказывается, она до Гаммы работала на Бете. Первая и единственная женщина, побывавшая на Станции. Тогда я смело подкатываю и тонко намекаю о малой дуге. Скользом коснулся Беты, и Елена Владимировна растаяла.
— А у меня при знакомстве язык отнимается — ни бе, ни ме, ни кукареку.
— Заскочим в диспетчерскую? Перед посадкой получил срочный вызов… Чую, Кардаш — начальник Станции — накапал. Я пытался гравилетчика ихнего подбить на экскурсию в Оазис…
Антон еще от дверей заметил в своей ячейке жетон и пенал с маршруткой.
Оператор с Рудной оказался прав…
— Поздравляю с новым назначением, — Ряха проследовал мимо, на центральный диспетчерский пост.
Антон привычно спрятал стартовый жетон в нагрудный карман и повернул пенал к себе титульной тисненой крышкой.
Невероятно… Малая дуга… Удружил психолог… А Ряха как…
— Блистательная рокировка! — Ряха вышел из-за стеллажа. — Кардаш, точно, успел насплетничать… Ты держи с ним ухо востро… Глянь, кстати, есть ли заход на Бету?
— Забудь про экзотику и готовься трудиться в поте лица, особенно на Рудной, — Антон открыл пенал, выдернул маршрутник. — На малой дуге я задерживаться не намерен… Большой Угол, Галитакс, Бета-Сапиенс — один компакт… Умора!
— Не вовремя с Бетой разлучили, не вовремя.
— Нашел о чем жалеть.
— Не успел занятное дело раскопать до конца. Придется, наверное, тебе передоверить. Роковая тайна Оазиса.
— Ну зачем ты в доставщики подался? В тебе же прирожденный цивилизолог пропадает.
— Медяк… — Ряха оглянулся и отвел Антона в дальний угол. — Послушай. Медяк рассказывал мне о Глазе Орфея. Чудесный камень, в котором скрыто бессмертие Оазиса. А вся жуть в том, что Елена Владимировна…
— Женщина с Гаммы?
— Она самая… имеет непосредственное отношение к Глазу Орфея. Вернее, этот камень послужил поводом для ее переброски на Гамму. Медяк раскололся, узнав о нашем намечающемся романе. Понимаешь, Елена Владимировна была влюблена в Главного наблюдателя Станции, и он отвечал ей взаимностью, а Кардаш начальничек строгих правил — втюрился в Елену Владимировну, и ему даже близко не светило. Вдруг Главный отыскивает в Оазисе, после очередной революционной свары нюхачей, камень…
— Ты же уверял — Оазис закрыт?
— Попробуй утерпи, когда под боком райское место. Главный наведывался туда с молчаливого согласия Кардаша.
— А Кардаш получал возможность беспрепятственно ухаживать за приглянувшейся дамой.
— Так вот, Главного однажды осенило. Он предположил запрограммированность семилетнего цикла обновления. Сидят нюхачи на Орхидеях, сидят, а потом. в строго определенный срок, подчиняясь зову крови, начинают массовую драку. Главный и засек в конце последнего бунта источник возбуждения — Глаз Орфея. Вокруг одного нюхача собрались тихони и лентяи и, сплотившись в яростные отряды, бросались на штурм Орхидей. Волна сменяла волну. Длилось это, пока со всех Орхидей не поскидывали стариков. А недоросток, возбуждавший других на борьбу и подвиги, упал и зарылся в кучу листьев. Главный наблюдатель, не будь дурак, раскопал вождя и в его мертвой руке обнаружил камень.
