Конечно, кельтские мифы — это предмет особого разговора. В этих мифах, естественно, нет артефакта, который назывался бы Граалем. Поэтому, если вы станете разыскивать в них Грааль, то ничего не найдете. Однако вы обретете несколько предметов, которые считались у людей, создававших эти мифы, магическими. Причем это были вполне реальные артефакты, которые соотносились с правом на власть, то есть с богоизбранностью кельтских королей. И — что важно — эти артефакты не связаны с христианством, а относятся к тому периоду истории, когда британские кельты были еще язычниками. Насколько вера в особую силу этих древних реликвий была сильна, видно из такого примера: когда англосаксы стали распространять свое влияние на валлийские и шотландские земли, они стремились изъять, увезти за пределы завоеванных территорий и эти предметы, по преданию, дающие право власти. В кельтской мифологии мы найдем камень, который помогает опознать истинного короля, то есть властителя, которого выбирает небо; копье, обладавшее волшебной силой и согласно мифам принадлежавшее богу света Лугу; волшебный меч, дающий его обладателю исполинскую силу, и волшебный котел, обладающий целым рядом магических характеристик. Вера в силу таких артефактов была так сильна, что она не исчезла на протяжении тысячелетнего периода христианизации кельтских земель! Напротив, эти языческие реликвии стали постепенно христианскими реликвиями, осиянными именами святых. Когда английский король Эдуард в конце XIII века решил присоединить Уэльс, он изъял у покоренных валлийцев главный символ национальной независимости — железную корону короля Артура, когда он прошел победоносным военным маршем на север Шотландии, то забрал у мятежных скоттов «Камень Судьбы из Скопского Аббатстна и Черный Крест Си. Маргариты из Эдинбурга и послал их, имеете с шотландскими регалиями и национальными архивами», в Англию. Так сообщают нам историки. Аналогичным камнем судьбы обладала и соседняя Ирландия, и долгое время ирландские короли короновались на таком волшебном камне. По древнему преданию, камень судьбы начинал кричать, стоило встать на него истинному, богоизбранному, королю.
По легенде, эти реликвии некогда принадлежали древним богам — племени Дану:
«На северных островах земли были Племена Богини Дану и постигали там премудрость, магию, знание друидов, чары и прочие тайны, покуда не превзошли искусных людей со всего света. В четырех городах постигали они премудрость, тайное знание и дьявольское ремесло — Фалиасе и Гориасе, Муриасе и Финднасе.
Из Фалиаса принесли они Лиа Фаль, что был потом в Таре. Вскрикивал он под каждым королем, кому суждено было править Ирландией. Из Гориаса принесли они копье, которым владел Луг. Ничто не могло устоять перед ним или пред тем, в чьей руке оно было. Из Финдиаса принесли они меч Нуаду. Стоило вынуть его из боевых ножен, как никто уж не мог от него уклониться, и был он воистину неотразимым. Из Мурнаса принесли они котел Дагда. Не случалось людям уйти от него голодными.
Четыре друида были в тех четырех городах: Морфеса в Фалиасе, Эсрас в Гориасе, Ускиас в Финдиасе, Семиас в Муриасе. У этих четырех филидов и постигли Племена Богини премудрость и знание. И случилось Племенам Богини заключить мир с фоморами, и Балор, внук Нета, отдал свою дочь Этне Киану, сыну Диан Кехта. Чудесным ребенком разрешилась она, и был это сам Луг. Приплыли Племена Богини на множестве кораблей, дабы силой отнять Ирландию у Фир Болг. Сожгли они свои корабли, лишь только коснулись земли у Корку Белгатан, что зовется ныне Коннемара, чтобы не в их воле было отступить к ним. Гарь и дым, исходившие от кораблей, окутали тогда ближние земли и небо. С той поры и повелось считать, что появились Племена Богини из дымных облаков».
Эти реликвии богов затем перешли к людям, поселившимся на земле богов.
Впрочем, такой магический набор из четырех предметов, дарованных богами, характерен не только для Ирландии, Уэльса и Шотландии. Историки находят такой параллельный ряд в верованиях скифов. Правда, там четыре предмета немного иные: ярмо, чаша, плуг и секира. «Первым увидел эти вещи старший брат. Едва он подошел, чтобы поднять их, как золото запылало. Тогда он отступил, и приблизился второй брат, и опять золото было объято пламенем. Когда же подошел третий, младший, брат, пламя угасло, и он отнес золотые вещи к себе в дом. Поэтому старшие братья отдали царство младшему», — сообщал в своей «Истории» Геродот. Ярмо в этом наборе аналогично камню, плуг — мечу и секира — копью, чаша же соответствует волшебному котлу. Так же, как и у народа Туата де Данам, то есть кельтов богини Даны, четыре священных предмета скифов связывались с правом на власть, то есть богоизбранностью, от которой зависела судьба всего народа. Корни этого верования нужно искать в общей истории индоевропейских племен, но только у немногих из них мифология сохранила соответствие высшей небесной власти и четырех священных даров неба, а точнее — даров Света, или Солнца. Как ни странно, отголосок солярного мифа дожил практически до нашего времени у другого европейского народа, живущего относительно изолированно в силу географических особенностей — у осетин XIX века.
«Осетинская ритуальная чаша, — пишет современный искусствовед В. Цагараев, — в праздничной обрядности выполняла ту же священную роль, что и чаши исторических скифских или эпических нартовских героев. Ритуальные чаши использовались только в особо сакральных действах людьми, выбранными обществом для этой роли. Чаши передавались из поколения в поколение как высшие святыни рода. Их изготовление поручалось особому мастеру, а материалом часто служило дерево с признаками освященности (например, поражения молнией)… Посмотрим, что произойдет с изобразительными сюжетами, когда человек, держащий чашу, осушает ее в пространстве застольного ритуала. Нетрудно заметить, что мироздание, отображенное в чаше, переворачивается перед ним, и он становится свидетелем мифологических сцен Преисподней. Архангелы ведут войну с чертями в Аду, кровник смывает позор с убитого родственника, находящегося в Царстве мертвых, душа в конце пути попадает к Барастыру.
Выпивающий из чаши совершает путешествие в Потусторонний мир вместе с героями ее сюжета, но затем возвращается, восстанавливая справедливость и стабильность Верхнего мира через стабильность и наполненность чаши. Ведь до тех пор, пока она полна сакральным напитком, мир устойчив и благополучно охраняем космическими законами. Выпивающий чашу, хмелея, символически засыпает (умирает), принося себя в жертву ради восстановления стабильности мироздания. Он как бы спускается по Мировому древу в Преисподнюю и, ритуально восстанавливаясь, возрождаясь силами Матери, возвращается «наверх», принося в себе (с собой) жизнь (энергию) ослабленному мирозданию, по сути, совершая космогонический подвиг, подобный подвигу, совершенному в начальные времена в священном центре мира первогероем, устроителем космоса. Ритуальная смерть-возрождение предотвращает (замещает) реальные бедствия социума и этим охраняет его. Охрана (возрождение структуры) и есть основная функция Священной ритуальной чаши, являющейся организующим и питающим энергетическим центром ритуального застолья. Как мы помним, попадая в руки к лучшему, чаша указывает на его норму доблести и нравственности и тем самым восстанавливает эти качества в социальном организме… Из вышеприведенного описания чаши видно, что она вбирает в себя такие понятия, как защита истины, благополучие, изобилие. Чаша, всегда традиционно круглая, названа четырехугольной, что позволяет нам реконструировать геометрическую схему — круг, вписанный в квадрат, т. е. схему индоевропейской модели мира по горизонтали. Отмстим, что это не поверхностный вывод, он имеет мифологические аналогии. Так, знаменитый персонаж иранской мифологии шах Джамшид, поздний эпический вариант древнеиранского мифологического первочеловека Йимы, имел волшебную чашу, в которой отражалось все, что происходило в мире. Очертания ее соответствовали представлениям иранцев о строении вселенной, иначе говоря, шах держал в руках осязаемую модель вселенной. Волшебная чаша Джамшида заключала в себе три сущности: небо, землю и подземное царство темных сил. Этот космоустроительный объект встречается и в древнеиндийской Ригведе, напоминая собой чашу шаха Джамшида и также являясь чашей для возлияния. Но на сей раз этот образ проявляет нечто большее — он олицетворяет собой в то же время и Богиню плодородия». Академик В. Миллер еще в 1888 году застал осетинское святилище, внутри которого «на престольном камне стояли чаши с медом и пивом. Эти чаши наполнялись в день праздника и хранились весь год. Если кто заболевал, то мед и пиво, хранившиеся в святилище, давали больному как лекарство». Сходный обычай был отмечен у балтийских славян и зафиксирован в незапамятной давности Саксом Грамматиком, правда, ритуальную чашу в нем заменял ритуальный рог: «В правой руке идол (Святовит, в языческом храме славян в Арконе, XII век) держал рог из разных металлов, который каждогодно наполнялся обыкновенно вином из рук жреца, для гадания о плодородии следующего года. Перед народом, собравшимся у врат святилища, жрец брал из руки идола рог, и если находил, что напитка в нем убыло, то предсказывал бесплодный год, а если напиток оставался как был, то предвещал урожай… Потом он выливал старый напиток к ногам идола, в возлияние ему; наполнял рог свежим и, почтив идола, как будто он должен был пить прежде жреца, просил торжественными словами счастья себе и отечеству и гражданам обогащения и побед. Окончивши эту мольбу, он осушал рог одним разом и, наполнивши опять, клал в руку идола».
В восприятии древнего человека ритуальная чаша символизировала мир, земную жизнь, мать-землю и плодородие. Недаром у кельтов таковой магической властью обладал котел — он мог производить пищу, а также жизнь, здоровье и долголетие. Аналог этой волшебной чаши-котла мы найдем и в русских народных сказках — отголосках древнего мифа. Так, наивный младший сын, одержавший победу над хитросплетением судьбы, кидает в такой котел свернутое в золотое яйцо волшебное золотое царство — купается в алхимической субстанции (золото, растворенное в кипящем молоке) и обретает силу и вечную молодость. Причем волшебное действие проявляется только у прошедшего испытания, а нырнувший следом «плохой» царь, как помните, не только не приобретает вечности, а напротив — погибает.
С чашей связан и другой магический предмет — копье. В кельтской мифологии, как вы помните, копье принадлежит богу Света — Лугу, этим копьем бог способен даровать высшую милость или оплодотворить чашу: наполняя светом глубины мироздания, он рождает материальный мир. Копье, как считают ученые, является заменой другого символа плодородия — фаллоса или лингама, а в паре с чашей образуется понятие жертвенного напитка. В древности таким жертвенным напитком богов была кровь. И только уже гораздо позже, когда кровавые жертвоприношения отошли в прошлое, наполнителем чаши стали напитки — у кого-то вино, у кого-то пиво, эль или мед. Но все эти поздние заменители изначальной субстанции подразумевают, что истинная жертва богов людям — небесная кровь. Именно сила этой волшебной крови богов и оказывает магическое действие на человека.
