— Миссис Гуливер? — переспросила она. — Кто это? Я не знаю никакую миссис Гуливер.
Джулия Карстерс вглядывалась в женщину, стоявшую на пороге.
— Прошло много лет с тех пор, когда мы виделись в последний раз, сказала миссис Оливер. — Вряд ли вы помните меня.
Как и многие старые люди, миссис Карстерс лучше помнила голоса, чем лица, тем более, что лица имели свойство меняться. Услышав голос, она воскликнула:
— Ариадна! Дорогая моя Ариадна! Как приятно мне вас видеть!
— Случилось так, что я оказалась в этих местах, — говорила меж тем миссис Оливер. — Мне нужно было кое с кем повидаться. А вчера вечером, просматривая свою записную книжку, я обнаружила, что вы живете в этих краях… Вы неплохо устроились, не правда ли? — спросила миссис Оливер, оглядываясь.
— Не жалуюсь, это неплохой пансионат. У него есть свое преимущество. Здесь довольно свободно, можно привезти свою мебель, есть ресторан, а можно готовить у себя. Большой сад, и содержится в порядке. Садитесь же, Ариадна! Выглядите вы прекрасно! Недавно я видела вашу фотографию в газете, вы участвовали в литературном утреннике. Удивительно! Сначала я вижу ваш снимок, и чуть ли не на следующий день вы являетесь передо мной собственной персоной. Право, это удивительно!
Миссис Оливер уселась на предложенный ей стул.
— Вы по — прежнему живете в Лондоне? — спросила миссис Карстерс.
— Да, по — прежнему, — ответила Ариадна Оливер, вспоминая то далекое время, когда она, еще девочкой, занималась в танцевальном классе… Вперед, назад, руки в стороны, дважды повернуться, покружиться и так далее. Она расспросила старуху о ее дочери и детях, о второй дочери. Оказалось, что та живет где — то в Новой Зеландии. Миссис Карстерс нажала на находившийся в подлокотнике ее кресла звонок и попросила старую служанку Эмму принести чай.
— О, не беспокойтесь! — воскликнула Ариадна Оливер.
— Ариадна, вы непременно должны выпить чаю! Они пили чай и вспоминали прошлое. Вторую и третью фигуры танца, старых друзей и знакомых, живых и умерших.
— Когда мы виделись в последний раз?
— Я думаю, что это было на свадьбе у Льюэллинсов.
— Скорее всего там. Как ужасно выглядела тогда Мойра, которая была подружкой невесты. Ей совершенно не шел абрикосовый цвет.
— Вы совершенно правы.
— Мне кажется, что современные свадьбы не так красивы, как те, которые были в дни моей молодости. А помните, в какие красивые платья были одеты другие подружки? Они были сшиты из какого — то стеганого сатина, а воротники из валенсийских кружев. Помните?
— Конечно!
— Вы знаете, моя дорогая, если б я была священнослужителем, я бы отказалась венчать молодых, когда гости одеты так нелепо!
— На днях, — сказала Ариадна Оливер, — я видела свою крестницу Селию Рейвенскрофт. Вы помните Рейвенскрофтов?
— Подождите минуточку! Ах да, конечно! Это те, с которыми случилась эта страшная трагедия? Не так ли?
— У вас прекрасная память, Джулия, — заметила Ариадна Оливер.
— Это так. У меня всегда была хорошая память. Правда, иногда возникают трудности с фамилиями. А история эта очень трагична. Родди Ростер, мой кузен, был с ними очень дружен. Генерал Рейвенскрофт сделал блестящую карьеру. Конечно, когда он ушел в отставку, он был немного глуховат и не всегда хорошо слышал, что ему говорили.
— Вы хорошо помните их?
— Конечно. По — моему, в течение пяти — шести лет они жили в Оверклиффе.
— Я забыла, как ее звали…
— Маргарита. Но все называли ее Молли.
— Да, да, вспомнила!
— В то время Маргарита было очень модное имя. Очень многих звали Маргаритами. Вы помните, что Молли носила парик?
— Да, да, — пробормотала миссис Оливер, — припоминаю. Кажется, я знала об этом…
— Я не уверена, что она не уговаривала меня тоже завести парик. Но помню, как она убеждала, что это удобно, особенно когда вы путешествуете! Нет нужды заботиться о прическе. У нее было четыре разных парика, для вечера, для путешествий. И еще у нее был один, который она носила под шляпу. Это очень странно, не правда ли, дорогая?
— Я не знала их так хорошо, как вы, Джулия. Когда случилась эта драма, я была в Америке, читала там лекции. Так, что все подробности прошли мимо меня.
— Эта драма вся окутана тайной. Никто ничего не знает. Было столько различных догадок!
— А расследование было?
— Конечно. Но полиция пришла к выводу, что это было двойное самоубийство.
— А не возникало предположения, что в данном случае имело место преступление?
— О нет! Преступления не было. Ведь не обнаружили никаких признаков того, что их застрелил кто — то другой. Они, как обычно, после чая вышли прогуляться. И не вернулись к обеду. Слуги забеспокоились, стали их искать и обнаружили мертвыми. Револьвер лежал между ними.
— А револьвер принадлежал генералу?
— О да. У него их было два. Бывшие военные не любят расставаться с оружием. Я думаю, что таким образом они чувствуют себя в большей безопасности. Второй револьвер нашли в доме, в ящике стола. Скорее всего, уходя из дома, револьвер взял он. Не думаю, что это могла сделать Молли… И никто не знает, какова же была причина этого самоубийства… И никогда не узнает. — И миссис Карстерс печально покачала головой.
— Это так. А что вы слышали об этом?
— Люди любопытны.
— Вы правы. Люди очень любопытны. Кое — кто полагал, что генералу сказали, что он скоро умрет от рака. Но это не так. Вскрытие показало, что он был совершенно здоров. Сердце у него тоже как будто было нормальное. Правда, Молли всегда была очень нервной.
