— Нет! — сказала девушка.
— Поверь. Даже симпатичнее, — не мог остановиться Гордон. Он сознавал, что все губит, однако какая-то идиотская часть мозга продолжала настойчиво выбрасывать слова. «Прекрати! — говорил он себе. — Заткнись! Это красивая и умная девушка. Она явно тобой заинтересовалась, во всяком случае, настолько, чтобы остановиться и заговорить. Будь просто нормальным. Завяжи разговор».
Увы, мозг словно охватил какой-то саморазрушительный спазм.
— Они обещали, что это будет стоить всего сорок пять фунтов, — бормотал Гордон, — или пятьдесят пять с песней, но перевели на свой счет в Албании пятьсот двадцать два фунта. В банке сказали, ничего сделать нельзя. Посоветовали мне закрыть карточку и выдали новую. О господи… — В его голосе вновь прозвучало отчаяние. — Что я говорю? Что я говорю?
— Хороший вопрос, — кивнула девушка.
— Прости. Я идиот. Ты не видеозапись голой девочки.
— Верно, — ответила девушка.
Гордон уронил голову и двумя руками закрыл лицо.
— Я идиот. Я безмозглый болтун.
— Похоже на правду, — заметила девушка.
Поезд продолжал ехать.
— Немо, с тобой в последнее время происходило что-нибудь необычное?
Гордон пожал плечами.
— Нет. Нет. Ничего необычного. В моей жизни никогда не происходит ничего интересного. Это суть и соль моего бытия. Ничего интересного. Ничего необычного. За исключением, — внезапно вспомнил он, — спама по телефону.
— По телефону?
— Да. Немножко странно, правда?
— Расскажи подробнее.
— Звонят в неурочное время. Предлагают член… простите… учленить мое мужское достоинство… то есть удостоить мое мужское членство… удвоить… удоволить… В общем, все такое. Ну не дурдом ли?
Девушка взглянула понимающе.
— Чудно, — сказала она.
— Вот именно. Чудно. В самую точку.
— Значит, началось.
Гордон взглянул на нее.
— Правда?
Девушка кивнула. Черты ее лица были несказанно хороши. Гордон набрал в грудь воздуха. Сердце исполняло чечетку под ребрами, но он пытался побороть волнение. Может быть, еще не все потеряно. Может быть, он еще сумеет остроумно вывернуть и спросить, свободна ли она сегодня вечером.
— Я, по-моему, не расслышал твое имя.
— Я не говорила, как меня зовут.
— Так вот почему я не расслышал.
— Наверное, поэтому, — согласилась она.
— Значит, поэтому.
Наступила пауза.
— Ты мне скажешь, как тебя зовут?
— Тогда ты расслышишь?
— Постараюсь.
— Клинити.
— Клинити. Красивое имя, — задумчиво произнес Гордон. — Погоди, погоди, ты — Клинити? Та самая? С которой я переписываюсь? Господи, какая же ты классная! А я думал, ты парень. А ты вовсе не парень! Я-то считал тебя мужиком. Подумать только!.. Хотя в тебе явно есть что-то мужское, так что я не очень сильно ошибался. Не совсем мужское, но… — Он чувствовал нарастающую скорость своей речи, как неопытный велосипедист, которого несет под горку на кирпичную стену. — Ты явно не мужик. Только идиот сказал бы, что ты мужик. Взять хоть одежду — она очень подчеркивающая. Подчеркнутая, я хотел сказать. Подчеркнуто женственная. Подчеркивает женственность.
Формы, все такое. Я хотел сказать, может быть, в тебе есть нечто такое, некое мужское качество, не в том духе, что усики там, но сила, решимость, в этом смысле мужское. — Выходило не очень удачно. — Не то что ты мужеподобная, — уточнил он. — Ни в малейшей степени. Ты очень женственная. Очень-очень женственная. Женственная-женственная. Просто в тебе есть нечто такое… ну, ты понимаешь, о чем я. Не то чтобы я подозревал, будто у тебя волосатая грудь. За километр видно, что у тебя грудь не волосатая. О господи. — Гордон попытался выдавить улыбку, но лицо его пошло складками. Он подумал и добавил: «Хм», потом: «Да» и окончательно замолчал.
Клинити смотрела на него как вегетарианка на шашлык из собачатины, который ей по ошибке подали в ресторане.
— А ты всегда так одеваешься? — попробовал Гордон, пытаясь найти тему для разговора. — В смысле, когда едешь на работу и все такое.
— Послушай, — сказала она. — У меня нет времени на пустяки. У нас нет времени на пустяки. Ты получаешь спам по телефону. Система идентифицировала тебя как потенциальную проблему.
— Ясно. Система, проблема, — повторил Гордон.
— Вот почему мы тобой заинтересовались.
Он вскинул голову.
— Заинтересовались? Мной?
И одновременно задумался, кто такие «мы».
— Немо, ты в серьезной опасности. Будущее мира на весах. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Говоришь, — повторил Немо. — Понимаю. На весах, да.
На самом деле он не слушал, поскольку пытался собрать всю свою решимость, при этом не покраснев и не вспотев еще больше. Несмотря на всю ахинею, что он тут нес, обалденная красавица явно выражала заинтересованность. Какие еще намеки нужны? «Ну же! — говорил он себе. — Ну же!»
Гордон набрал в грудь воздуха и затараторил на одном дыхании:
— Ты не занята сегодня вечером? После работы? Если занята, то не страшно, я уверен, что ты занята, но, ха-ха, решил спросить. Попытка не пытка. За спрос не бьют в нос. Нельзя же сердиться на человека, если он спросил, верно? То есть… Можно, конечно, сердиться, если хочется, ха-ха, я не собираюсь указывать, что тебе можно, что нельзя. Я просто хотел сказать, ведь это не преступление — спросить? Так сегодня? По рюмочке? Только по одной. Или не по одной. Я не трезвенник. И не жмот. Пей сколько хочешь. Я закажу, сколько в тебя влезет. В два раза больше. Сколько угодно. Хочешь, несколько бутылок вина. Или бутылку джина. Несколько бутылок джина — скажем, восемь.
— Немо, — сказала Клинити, — ты меня слушаешь?
— Слушаю. — Немо энергично закивал.
— О нет! — выговорила Клинити.
— О нет! — эхом повторил Гордон. Сердце внутри него хрустнуло. Сейчас она даст ему от ворот поворот. Он выставил себя полным идиотом. Внутренности сжались в ожидании худшего.
Однако произошло совсем другое.
— О черт, — сказала Клинити.
Она смотрела мимо него, назад по ходу поезда.
Гордон проследил ее взгляд. В дальнем конце вагона стояли два человека в сюртуках и цилиндрах. Особую нелепость придавали им черные очки. Они осматривали вагон, их головы поворачивались синхронно, как «дворники» автомобиля.
— Кто это? — спросил Гордон. — Ты их знаешь? Как-то странно одеты.
— Скажем так, — проговорила Клинити, — они относятся к службе контроля.
— Контролеры? Никогда не видел контролера в цилиндре. — Гордон всмотрелся. — Но знаешь, ничуть не удивлен. Весь мир стал какой-то безумный. Чудной, как ты сказала.
Двое в цилиндрах теперь смотрели прямо на Гордона и Клинити.
— О господи, — пробормотал Гордон, обшаривая карманы в поисках билета. — Они не тебя высматривают? Ты что, зайцем?
— Они не собираются проверять наши билеты, — ответила Клинити. — Немо, слушай очень внимательно. Ты должен пойти со мной.
Гордон так удивился, что ему показалось, будто он проглотил шпагу.
— Ты правда этого хочешь? — выговорил он. — Пойти со мной? Ты? Со мной?
— Да, — отвечала Клинити, вставая. Она не сводила взгляда с людей в цилиндрах. Те, в свою очередь, не отрываясь смотрели на нее.
— Со мной? — по-прежнему не верил Гордон. — Ты? Ну, это фантастика. Фантастика! Идем! Можно выпить кофе…
— Некогда, — ответила Клинити.
Двое в цилиндрах приближались.
— Недалеко от вокзала есть кафешка… — начал Гордон.
— Пора выходить, — перебила Клинити, напрягшись всем телом. Каждая жилка ее натянулась, а обтягивающая одежда натянулась на каждой жилке. Гордон разом позабыл все слова.
— Ммм… э… — проговорил он. — Выходить, да. Но, — он попытался собраться с мыслями, — мы между станциями.
Клинити вскинула руку и подняла ногу, словно карате-кид. Бицепсы и прочие трицепсы плавно переливались под тугим полиэтиленом.
Цилиндры были почти рядом.
Внезапно Клинити прыгнула. Левую ногу она поджала под себя, а правую отвела вбок, как носик ультрамодного чайника. Правая рука изготовилась для удара в челюсть, левая ухватилась за шнурок стоп-крана под потолком.
Несколько секунд Клинити просто висела в воздухе. В этот самый миг поезд вошел в крутой поворот.
Мир вокруг Гордона качнулся. Он с изумлением видел, как Клинити по инерции поворачивается в воздухе.
И тут она выбросила ногу.
Ее пятка угодила в грудь первому контролеру. Тот отлетел назад. Выглядело так, будто к его телу привязана невидимая веревка, за которую слаженно дернули человек двадцать в соседнем тамбуре. Он летел через весь вагон, словно в свободном горизонтальном падении, руки и ноги дергались, как у марионетки.
Наконец он впечатался в дверь и с грохотом рухнул на пол.
Все пассажиры посмотрели на упавшего человека, потом как по команде повернулись к Гордону и Клинити. Второй контролер оскалился.
Клинити спрыгнула на пол. Между ней и человеком в цилиндре завязался странный бой. Оба быстро-быстро загребали кулаками, как будто плыли по-собачьи в ускоренном темпе, отводя голову в сторону и сосредоточенно морщась, словно открывают шампанское и боятся, что пробка может отлететь в глаз. Иногда их руки соприкасались, и слышался хлопок, как от пощечины.
