Чтобы доставить танитцев от зоны высадки до железнодорожной станции, потребовалось более трёх часов. Огромный конвой, наконец, оставил толпы позади и двинулся через промышленный пригород Брюнсгатте, где длинные прямые улицы с вереницами одинаковых жилых домов из красного кирпича чередовались с палатами гильдий, домами социального обеспечения рабочих и ветхими серыми мануфакториями. По пути начался дождь, который сначала накрапывал, а затем стал всё сильнее и сильнее, пока сплошная стена ливня не скрыла отступающие башни города и не размыла вид на огромный дворец, возвышавшийся над всем.
Из-за дождя станция снабжения скрылась в тумане. Военные эшелоны, переоборудованные из фургонов для скота, выстроились в линию у подъездных путей. Их бордово-красные локомотивы дышали влажным жаром и шипели сажистыми парами. Тракторы с пузатыми цистернами заполняли котлы, а механизированные лотки отправляли поблёскивающие россыпи кокса прямо в топки.
В воздухе пахло дёгтем. Раздался пронзительный свист. Танитцы покинули грузовики и сгрудились под протекающими временными навесами, пока сотрудники местных сил правопорядка сновали между ними, раздавая билеты.
Тяжёлая техника и машины загружались в грузовые поезда с широкими совмещёнными вагонами. Танитцы из-под навесов жестикулировали и что-то орали крассианским солдатам, собравшимися по другую сторону путей. Полки вместе сражались при Уранберге. Возобновились старая дружба и соперничество.
Отпустив штабную машину, которая привезла его из зоны высадки, полковник-комиссар Ибрам Гаунт шагнул внутрь сквозь пар и суету. Назначенный для него координатор, майор Нильс Феп Баззель, поспешил за ним. Баззел был невысоким пухлым мужчиной, который, держал не гнущуюся правую руку в кармане зелёного пальто, и Гаунт счёл его ветераном-инвалидом. Насколько Гаунт понимал обстоятельства на Айэксе Кардинал, все трудоспособные мужчины, не состоящие в резерве, находились на фронте. "Фронтах", поправил он себя. Это был глобальный конфликт с театрами военных действий к северу и западу от Айэксегари, вдоль суверенных южных государств океанского побережья и на востоке.[Карта]
Баззель был располагающим человеком. На нём была офицерская фуражка с кокардой из какого-то оперения, которое увяло под дождём. Он упомянул о службе в Банда Сезари, произнеся это с гордостью и явно намекая, что это нечто выдающееся, но Гаунт никогда о них не слышал.
— Когда я увижу планшеты? Планы атак? Графики диспозиций? — спросил Гаунт на ходу.
— В своё время, сэр! — ответил Баззель, обойдя тележку с боеприпасами.
Гаунт остановился и посмотрел на айэксегарианца. — Я отправляю свои войска на передовую, майор. Я хотел бы иметь представление об этом районе до того, как они туда доберутся.
— У нас будет остановка в Ронфорке, штаб-квартире союзников, сэр. Туда отправлены информационные досье.
— Это для перевозки скота? — спросил Гаунт, ударив в борт ближайшего вагона.
— Да, но… — начал Баззель, прежде чем сообразил, что Гаунт уже снова куда-то спешит.
— Сержант Брей! Закрепите рулоны с палатками! — крикнул Гаунт.
— Сэр!
— Обель? Юлер? В каком эшелоне вы должны ехать? Посмотрите на билетах, фес вас подери!
— Есть, сэр!
— Варл? Хорошая речь. Вы недосчитаетесь части личного состава. Я видел, как они спускались к бригадным баракам, курили там и играли в кости.
— Учту, сэр!
Баззель с любопытством наблюдал за полковником-комиссаром. Он был настоящим героем войны, так ему сказали. Высокий и внушительный, в чёрном кожаном плаще и фуражке комиссариата, с лицом, выражавшим… суть его имени.[4] Узкое, словно высеченное из камня, благородное. Баззель угрюмо подумал, что понятия не имеет, как должен выглядеть герой войны. Шестнадцать лет работы на передовой, и он ни разу ни одного не встретил.
Ему нравились манеры Гаунта. Авторитетный, бойкий, дисциплинированный. И ещё: он знал каждого подчинённого по имени. По крайней мере, создавалось такое впечатление.
— Даур!
Привлекательный молодой танитский капитан остановился, чтобы поприветствовать Гаунта.
— Вы знаете что тут к чему?
Капитан Даур кивнул, доставая информационный планшет. — Я позаимствовал это у одного из местных инспекторов, сказал он. — В этом больше смысла, чем во всех свистках и воплях.
— Дайте-ка взглянуть, — попросил Гаунт и взял планшет.
— Всё в порядке? — спросил он, не отрываясь.
— Да, сэр. Пытаюсь найти взвод Грелля. Они уже должны быть в эшелоне "C", но, должно быть, потерялись в этой суматохе.
Гаунт повернулся и указал. — Я видел их там, за сигнальными постами, они помогали загружать ящики с боеприпасами из трактора, который не доехал до нас.
— Спасибо, сэр, — сказал Даур, забрал планшет и поспешно удалился.
— Для Вас приготовили место в поезде "А", — сообщил Баззель, но Гаунт не слушал.
— Хирург Курт? В чём проблема?
Он обратился к молой женщине. Она появилась из ниоткуда, накинув поверх красного медицинского комбинезона одолженный у кого-то дождевик. Хмурое выражение придавало её привлекательному округлому лицу резкость.
— Все полковые медикаменты куда-то растащили, Гаунт, — сказала она. Баззель был удивлен, услышав, что она назвала полковника-комиссара по фамилии, но без звания.
— Ты уже искала их?
— Мы всё перерыли. Дорден места себе не находит.
Баззель шагнул вперёд. — Если можно, сэр… медикаменты должны были загрузить в эшелон "E" вместе с расходными материалами. Наверное они уже там.
— Вот и Ваш ответ, Ана, — сказал Гаунт. — Оперативность айэксегарианцев на шаг впереди Вас.
Женщина улыбнулась и растворилась в окружающей толкотне.
Гаунт двинулся дальше, спрыгнув с рокритовой платформы, чтобы пройти вдоль эшелона по гравийной насыпи. Танитцы прильнули к окнам вагонов и, как обезьяны, высовывались из дверей, аплодируя и повторяя его имя. «Гаунт! Гаунт! Гаунт!»
Гаунт изобразил поклон, снял перед ними фуражку и снова выпрямился, хлопая в ответ.
Это вызвало ещё большее одобрение.
Сорик! Мколл! Халлер! Домор! Спасибо вашим людям за тёплую поддержку! Вы готовы выдвигаться?
Раздался хор голосов, — Да!
— Мы готовы, сэр! — крикнул коренастый одноглазый сержант в годах.
— Молодец, Сорик. Скажите своим парням, чтобы они устраивались поудобнее. Поездка займёт шесть часов.
— Есть, сэр!
— До Ронфорка всего четыре часа, сэр, — прошептал Баззель.
— Я знаю. Но если они настроятся на шесть, четыре покажутся им мгновением. Это называется психологией, — прошептал в ответ Гаунт.
Он снова повернулся к поезду. — Сержант Домор?
— Сэр! — ответил солдат с обширной оптической аугметикой.
— Где Майло?
— Вот он, сэр!
Из дверей переполненного вагона высунулся паренёк, самый младший из всех танитцев виденных Баззелем.
— Майло… сыграй на дорожку, — попросил Гаунт. Мальчик кивнул, и через несколько мгновений над лихорадочной активностью, царящей на платформах, зазвучала протяжная, заунывная нота. Баззель узнал мелодию: старый Имперский гимн «Смотри, ликует Терра»[5].
Через три вагона Кольм Корбек, полковник и второй офицер Танитского полка, услышал звуки волынки, захлопывая на щеколду боковую дверь вагона.
Корбек был могучим, словно дуб, бородатым мужчиной с волосатыми руками, буйным нравом и хорошим чувством юмора, благодаря которому он снискал всеобщую любовь.
— Ах, волынка, — вздохнул он. «Вознесём величье Терры к небесам, воспев его сквозь слёзы».
— Порой ты болтлив как старый фес, шеф, — заметила Мюрил, снайпер из отряда Корбека, и остальные солдаты засмеялись. Мюрил была вергхаститом, как и множество других мужчин и женщин, набранных в улье Вервун, чтобы пополнить изначальные ряды танитцев. Приверженность прежним культурным различиям двух сторон – как у Танитцев, так и у Вергхастцев — долгое время препятствовала их объединению, но теперь они, казалось, стали единым целым, и Корбек был им за это благодарен. Они хорошо сражались вместе, хорошо общались, дополняли друг друга, но, что было гораздо важнее для Корбека, реальный прорыв произошёл, когда они стали использовать бранные словечки друг друга. Однажды он услышал, как вергхаститы говорят «феc!», а Танитцы говорят «гак!», и понял, что они, по-настоящему сработались.
Мюрил была одним из его любимых солдат. Как и многие женщины-добровольцы Вергхаста, она была умелым стрелком и специализировалась как снайпер. Рядом с ней на засыпанном соломой полу вагона лежал её зачехлённый лонг-лаз, а между третьей пуговицей её полевой куртки и застежкой левого нагрудного кармана виднелся серый наградной шёлковый шнур. Мюрил была высокой и худощавой, с длинными тёмными волосами, которые она собирала на затылке в пучок, и острыми чертами лица, подчёркивающими внимательные тёмные глаза и сияющую улыбку. Корбек видел, как её ранили во время боя за Сайренхольм. Фактически, он чуть не погиб, пока тащил её в безопасное место. Несмотря на то, что хирургам пришлось восстановить её таз, она, фесово быстро вернулась в строй, в отличие от него самого.
