— А меня зовут Дарья, я манауканка.
— Ты кра-а-асивая! — пожал ее руку Конуун. Шесть лет ему, а гонору!
— Ты тоже! Ты не чистокровный нонарец, правда же? У тебя мама или папа из унжирцев?
Вопросы сыпались из девчонки не переставая, при этом она не испытывала к Конууну никакого почтения, чем, естественно, его взбесила, и мелкий вспылил:
— Женщина-а-а, я любимый сын апа Отору-у-уна, сына Какха-а-ана! Преклони-и-ись передо мной!
В ответ зеленоволосая дурочка рассмеялась, еще не зная, с кем имеет дело:
— Ты такой миленький!
Ялайш оторопел, осознавая, что девица не лгала и не издевалась над паршивцем.
— Ты станешь моей же-е-еной! — выдал Конуун.
И это подвигло телохранителя девушки на решительный шаг, вот только сам Ялайш не был готов к тому, что его навязанный братец схватит девчонку за руку и побежит мимо куста, за которым спрятался Ялайш.
За парочкой рванул телохранитель, гневно крича:
— А ну стой!
Ялайш понимал, что тоже должен спешить на выручку брату, но девчонка заливалась смехом, и все внутри полукровки отзывалось эхом на ее голос. Кто она такая? Обычная полукровка. Земляне и манаукцы давно вели эксперимент по смешиванию своих ДНК. Но эта — необычная. Что-то в ней было иное, манящее, зовущее.
Телохранитель быстро догнал брата и стал отбирать веселящуюся девчонку, которая все больше западала в душу Ялайшу.
— Она моя! — визгливо пищал Конуун, пробуждая злость в сводном брате.
Нет. Она точно не достанется Конууну. Ялайш не позволит.
— Не твоя и твоей никогда не будет! — рявкнул на его брата манаукец. — Ты мал еще.
— Я вырасту-у-у! — упрямился сын посла.
— Когда вырастешь, уже поздно будет! — не сдавался манаукец, практически высвободив угорающую от смеха девчонку, которая все же старалась успокоить Конууна. Тот все равно упрямился, с жаром обещая то, что никогда не исполнится, потому что у Ялайша созрел в голове план.
— Я тебе ее не отдам! — убийственно прошипел телохранитель.
Ялайш подобрался. Вот серьезный противник, которого стоит прежде убрать, чтобы добраться до девчонки. Но сначала все узнать о ней. Кто она такая, как зовут, кто ее родители, а потом забрать себе.
Под горький рев Конууна Ялайш подошел к нему и за шиворот рывком поставил на ноги.
— Не позорь отца! Знай свое место! Это манаукцы! Твой отец не пойдет против них из-за твоей прихоти! Забудь о девчонке! Она недостойна стать твоей женой! — склоняясь к лицу навязанного братца, он чеканил слова, забывая растягивать, как положено у нонарцев, гласные. — И вспомни, у тебя уже есть невеста, ама Соль, дочь Дайрини!
Лицо Конууна опять скривилось в плаксивой маске.
— Я не хочу ее. Она страшная!
Ялайш злорадно усмехнулся. За грехи отца придется расплачиваться сыну и жениться на младшей дочери советника императора, которая не могла похвастаться красотой даже по меркам нонарцев.
— А тебя никто и не будет спрашивать — хочешь или нет. Это твой долг, возлюбленный сын апы Отору-у-уна, сына Какха-а-ана.
Как же приятна месть! У Конууна не было права выбора женщин, а вот у него — да. И он собирался этим правом воспользоваться сполна.
449, r.
Станция «Астрея»
Даша
Зачем они повесили эту картину в темном углу? Я же просила дать ей максимально больше света. Вся моя задумка земному коту под хвост. Эту картину никто не видит вообще! Я даже оглянулась по сторонам: все толкались у центральной композиции из трех несвязанных сюжетов. Объединяло картины лишь одно — много крови. А эта не привлекла никого к себе. Почему? Я же старалась. Пыталась передать страх и боль жертвы. Отошла на два шага назад, еще раз скептически оценивая свои труды. Да, здесь не было крови, но жертва связана магнитными канатами, которые больно впивались в кожу, оставляя глубокие бороздки, наливающиеся фиолетовым оттенком. Жертва — девушка, молоденькая и красивая. Должна вызывать эмоции сострадания. Что не так? Все же нужно больше света, чтобы взрывать мозг зрителям.
— Завораживающе, — внезапно раздался низкий вкрадчивый голос за моей спиной.
Я даже вздрогнула, до того глубоко ушла в свои мысли, и обернулась. Рядом стоял один из папиных знакомых — ши Алиас Тамино.
— Добрых дней и счастливой жизни, Дарья. Смею заметить, у вас тонкий вкус. — Алые губы тронула холодная улыбка.
Я моргнула, ловя себя на мысли, что так может улыбаться маньяк или хищник. Очень пугающая мысль, волнующая. Встрепенувшись, словно сбрасывая с плеч изморозь, быстро подняла взор, чтобы внимательно рассмотреть выражение глаз альбиноса. Не стоило обманываться безмятежным видом шиянарцев и их белым образом земных ангелов. Шиянарцы скрывали в себе слишком много опасных тайн, которые я не советовала бы никому даже пытаться узнать.
Алиас Тамино обладал невероятно бешеной аурой властности, подавляющей окружающих. Рядом с ним всегда хотелось передергивать плечами, скидывая чужое давление. Наверное, именно такими и должны быть баснословно богатые личности. Ши Тамино — один из самых богатых шиянарцев на Новомане, да и вообще среди манаукцев. Владелец шахт манны мог обеспечить не только своих детей до самой их старости, но и внуков.
Хотя ему в этом году исполнится пятьдесят пять, выглядел он намного моложе. Тамино прекрасно разбирался в живописи и был моим меценатом, организовавшим выставку в своем закрытом клубе «Алый бархат». Странное место, я уже час здесь, а не могла отделаться от мысли, что местные гости странным образом реагировали на мои картины, не так, как я запланировала.
— У вас скоро день рождения, ши Тамино, хочу сделать вам подарок в знак признательности, — отозвалась я, указывая на картину.
Все равно она осталась неоцененной, а жаль. Может, не мое. И моим зрителям нужен именно вид крови, иначе чего они там все столпились у тех трех картин, а не здесь. Надо признаться себе, что мой пробник сменить стиль провалился, старик оказался прав. Мой агент, мастер Леон, был уже подслеповат, но упрямо видел выгоду в любой мазне. Он мне честно сказал, что ничего из моего желания привнести новое в свое творчество не выгорит. Люди уже прикормлены, и им надо давать то, что они ждут. А для новых идей нужен новый псевдоним, тогда и позориться не стыдно. Не стыдно, как оказалось. Зато заставило задуматься.
— Вы хмуритесь, — заметил Тамино, который умел долго молчать, что мне в нем очень нравилось. Мы уже год плотно с ним работали, так как я хотела стать самостоятельной, не зависеть от мастера Леона, от советов матери, которая во мне внезапно рассмотрела то ли конкурентку, то ли ученицу, не понимала я взрослых. Да и не хотела понимать.
