Через неделю после того, как он нашёл ту записку, он вернулся раньше обычного. И она была дома. Тогда он улыбнулся, снова счастливый, наполненный эмоциями и надеждой.
— Ты вернулась…
Нет, я просто не всё забрала…
И что ты тогда делаешь?
Я ухожу.
Как так – ты уходишь?
Я ухожу. Так лучше. Поверь мне, Алекс.
Но наш дом, наши вещи, наши фото из путешествий…
Я оставляю всё тебе.
Нет, я имел в виду, как это может не иметь для тебя значения.
Для меня это важно, почему ты говоришь, что нет?
Потому что ты уходишь.
Да, я ухожу, но это действительно важно для меня.
Алессандро подходит к ней и привлекает к себе. Но она не даёт ему поцеловать себя. Нет, нет, это было бы слишком.
— Пожалуйста, Алекс… — Элена закрывает глаза, ослабляет спину и отстраняется. Вздыхает. — Пожалуйста, Алекс. Дай мне уйти.
— Но куда ты идёшь?
Элена уже у двери. Один последний взгляд.
— У тебя другой?
Элена разражается смехом, трясёт головой.
— Как обычно, ты ничего не понял, Алекс… — и закрывает за собой дверь.
— Тебе просто нужно немного времени, но останься, чёрт возьми, останься!
Слишком поздно. Тишина. Беззвучно закрылась другая дверь. И это причиняет страшную боль.
— У тебя сентиментальная депрессия, чёрт подери! — кричит Алессандро ей вслед. И никто не знает, что он хочет сказать этой фразой. Сентиментальная депрессия. М-да. Он сказал это, только чтобы причинить ей боль, чтобы сказать хоть что-то, чтобы добиться какого-то эффекта, чтобы найти смысл там, где его нет. Ничего.
Ещё один поворот. Эта машина просто летает, нет сомнений. Алессандро ставит CD. Подходящая музыка. Ничего не поделаешь – когда нам чего-то не хватает, мы должны просто заполнять эту пустоту. Хотя если не хватает нам любви, вряд ли её на самом деле можно чем-то заменить.
3
Тот же час, тот же город, но немного дальше.
— Ну что, как я вам?
— Ты такая смешная! Похожа на Чарли Чаплина!
Олли ходит туда-сюда по ковру в комнате своей матери, одетая в папин синий костюм, который ей велик по крайней мере на пять размеров.
— Что ты несёшь? Мне он идёт гораздо больше, чем ему!
— Бедняжка. У твоего отца немного лишнего веса…
— Только немного? Да он похож на моржа из фильма «50 первых свиданий»! Посмотри на эти брюки! — она снимает ремень и вытягивает брюки на талии. — Они как мешок Санта-Клауса!
— Гениально! Тогда отдавай нам подарки! — тогда Волны встают, хватают Олли и начинают её обыскивать, будто и в самом деле думают найти что-то.
— Ай!.. Хватит! У меня будут синяки! Как бы там ни было, вы такие сучки! В этом году ваша очередь жечь! В отличие от Дилетты, которая по крайней мере могла бы уже…
— Олли!
— Ох, неужели ты всегда будешь издеваться надо мной только потому, что я не делаю того же, что и ты? И никто не спасётся!
— На самом деле, меня зовут Терминатор!
— Этой шутке сто лет, и она вовсе не твоя!
И, не переставая смеяться, они все падают на кровать.
— Вы понимаете, что всё началось здесь?
— Что ты имеешь в виду?
— Огромное счастье иметь такую подругу, как я!
— Что?
— Ну, одной горячей ночью, чуть больше восемнадцати лет назад, мои мама и папа решили, что их жизни нужна встряска, вспышка энергии, и тогда – та-дам! – они оказались здесь, приняв немного на грудь…
— Ай, Олли, ты так тонко говоришь о любви!
— Кто говорил о любви? Называй вещи своими именами, это секс! Здоровый секс!
Дилетта обнимает лежащую рядом подушку.
— Эта кровать такая удобная, мягкая… Посмотри на эту фотку. Твои предки были очень красивые в день их свадьбы.
Эрика хватает Ники за шею и начинает душить её.
— Ники, хочешь ли ты взять в мужья Фабио, не присутствующего здесь?
Ники толкает её.
— Нет!
— Эй, девчонки, кстати, у кого как было в первый раз?
Все бросаются на Олли с кулаками. Потом смотрят одна на другую. Дилетта вдруг становится серьёзной и тихой. Олли улыбается:
— Эй, я же не спрашивала, не убивали ли вы кого-нибудь! Хорошо, поняла, начинаю я, пока вы справляетесь со своей стеснительностью! Посмотрим… Олли была не по годам развитым ребёнком. Уже в детстве она поцеловала в губы своего одноклассника Иларио, более известного как Жирдяй благодаря его долгим заседаниям в туалете и огромным прыщам, похожим на вулканы…
— До чего отвратительно, Олли!
— Что ты хочешь, чтобы я сказала? Он мне нравился, мы всегда вместе делали парные работы. Но позже я променяла его на Рубио…
— Рубио? Ты всех их целовала?
— Это имя?
— Да, имя! И, к тому же, очень красивое. Дело в том, что Рубио был очень классным парнем. Наша история длилась два месяца.
— Ладно, Олли, но это слишком просто. Ты говорила о первом разе, а не об историях из детства, — Ники прерывает её, скрестив ноги и опершись о спинку кровати.
— Ты права. Но я хотела, чтобы вы поняли, что некоторые вещи проявляются уже в детстве! Хотите услышать кое-что сильное? Вы готовы услышать мощную историю в стиле «Плейбой»? Ну, слушайте. Мой первый раз был почти три года назад.
— В пятнадцать?!
— Ты говоришь, что потеряла девственность в пятнадцать лет? — Дилетта смотрит на Олли с открытым ртом.
— Ну да, а для чего мне её хранить? Некоторые вещи лучше терять, чем находить! В конце концов, это уже произошло. Он, Паоло, старше меня на два года. Он был классным… но не мог быть самым лучшим. Он взял машину отца, чтобы немного покататься со мной.
— Ах, да, Паоло! Но ты нам не рассказывала, что в первый раз сделала это с ним!
— И он водил машину в семнадцать лет?
— Ну да, он немного умел водить. В общем, это была Alfa 75, огненно-красная, бежевые кожаные сиденья…
— Какие подробности!
— Слушай, но ведь в этом вся суть! Я ему нравилась… Мы поехали с древним горам, припарковались там, где нас никто не видел.
— В древних горах на древнем Alfa!
— Как смешно! Ладно. Он сказал мне, что всё будет хорошо, представьте, я вообще ничего не умела… То есть, вообще ничего, ну, на тех каникулах мы с кузеном смотрели порно, но вот как делать это на самом деле…
— Но в машине – это такой позор, Олли… Блин, это ж твой первый раз. Разве тебе не понравилось бы больше с музыкой, чувствуя магию ночи, в комнате, полной свечей?...
— Ага, как в церкви! Эрика, это секс! Где бы ты это ни делал, не важно – где, важно – как!
— Я поражена. — Дилетта сжимает подушку всё сильнее. — Я хотела сказать, я никогда… Первый раз, ты понимаешь? Ты будешь помнить его всю жизнь!
— Думаю, да, но если ты будешь пьяна, то забудешь, точно забудешь… Но вот если ты встречаешь кого-то вроде Паоло, ты запомнишь это навсегда! Он заставил меня чувствовать себя потрясающей!
— А потом?
— А потом всё закончилось. Через три месяца, всё… Ты помнишь, потом я встретила Лоренцо, которого все называли Великолепным… тот, из второго Е, который занимался парусным спортом.
— Нет, я уже потеряла счёт твоим парням.
— Oкей, я вам уже всё рассказала. А вы? Ты, Эрика?
— У меня всё было более традиционным, и, очевидно, с Джо!
— Традиционность заключается в миссионерской позе?
— Олли! Нет. В том, что Джо снял номер в Antica Roma, в Джаниколо, маленький, но чистый и очень дорогой. Ты помнишь, Ники? Туда мы устроили на ночь тех двух англичанок, которые приехали по обмену, но твой брат не захотел пускать их в дом!
Вдруг открывается дверь, и в комнату входит мама Олли.
— Мама, что ты делаешь? Уходи немедленно! Видишь, мы тут болтаем!
— В моей комнате?
— Прости, но тебя не было, а когда тебя нет, это просто свободное помещение, как и любое другое, нет?
— В моей постели?
— Ты права, но она такая удобная, и к тому же напоминает мне о папе и о тебе, и я была уверена… — Олли строит самое невинное и нежное выражение лица, на какое только способна. И, по правде говоря, несколько провокационное.
— Ладно, ладно… Но потом ты здесь приберёшься, и поправь покрывало. В следующий раз будете устраивать свои собрания в подвале. Пока, девочки, — и мама уходит, немного раздраженная.
— Так, мы говорили об Antica Roma. Теперь я понимаю, почему ты говорила о том, что было бы приятнее! Ты проверила на себе!
— Конечно! Я пришла около пяти вечера, а он пораньше и всё шикарно подготовил!
— А вам не нужно было быть постарше, чтобы снять комнату?
— Ну, я не знаю. Он играл в футбол с сыном хозяйки, наверное, она сделала ему одолжение.
— А-а-а!..
— Это было чудесно. Сначала мне было немного страшно, как и Джо, потому что у него это тоже было в первый раз, так что всё было как-то неловко. Но в конце всё стало гораздо лучше… Мы даже спали там и не чувствовали голода до самого ужина. Это было в тот раз, когда я сказала, что буду дома на семейном совете, помнишь, Олли? А на следующий день мы съели отличный завтрак, и в час я вернулась домой. Мои родители даже ничего не подозревали. Я себя прекрасно чувствовала. После этого ты чувствуешь себя такой светлой, и ещё немного старше, и, кажется, уже не можешь никогда расстаться с ним…
— Да-да-да, не хочешь расставаться… — передразнивает её Олли, и Дилетта пинает её. — А-ай, сейчас-то я что сделала?
— У тебя всегда скрытый смысл.
— Ай, что ты говоришь? Я всегда прямолинейна, как ты знаешь. А ты, Ники? С Фабио? В ритме рэпа?
— Окей, да. С ним и под рэп, в самом деле. В его доме, потому что его семья уехала в отпуск. Десять месяцев назад, в одну субботнюю ночь, после его концерта в местном клубе. Он был очень возбуждён, потому что в ту ночь всё прошло хорошо, да и от моего присутствия. Он тоже для меня всё приготовил, в гостиной горел тёплый приглушённый свет. Два бокала шампанского. Я даже никогда его до этого не пробовала… Оно было прекрасно. На фоне играли его новые песни. Для него это не был первый раз, и он это показал. Он двигался очень уверенно, но я чувствовала себя комфортно. Он сказал мне, что я как прекрасная гитара, которую не нужно настраивать, потому что между нами идеальная гармония…
Олли смотрит на неё.
— Как круто! Счастливица, как всегда!
— Да, но ты видишь, чем всё закончилось!
— Но зато такой первый раз и вспомнить не стыдно!
Вдруг повисла тишина. Дилетта ещё больше сжимает подушку. Волны наблюдают за ней, но без излишнего внимания. Они нерешительны, не знают, шутить или оставаться серьёзными. Именно она заставляет их сомневаться.
— Я – нет. Я никогда этого не делала. Я просто жду парня, который заставит меня почувствовать себя на три метра выше неба, как в той книге. Или на четыре. Или, может, на пять. На шесть метров. Я не хочу, чтобы это вышло случайно и потом бы мы расстались.
— Так вот что тебе важно? Но ты не можешь знать, что будет дальше… Нужно просто любить и всё. Без прогнозирования будущего.
— Хорошо бы так и было, Эрика!
— Прости, но это правда. Дилетта должна пройти через это, не зная, что может потерять, но точно не так, как всё это понимает Олли!
— Нет, нет, не так!
— Дилетта, ты должна сделать это. Ты знаешь, сколько парней хотели бы быть с тобой? Куча!
— Река!
— Команда регби!
— Прилив, который позволит тебе оставаться в гармонии с нами, с Волнами!
— Мне бы хватило и одного, но чтобы он был единственным для меня…
— У меня есть один для тебя!
— Кто?
— Замечательное кокосовое мороженое! Идём, Волны!
— У меня появилась идея получше… Ни одна из вас этого ещё не пробовала.
— Что это?
— Это не то, что вы думаете… Кое-что новенькое… Идите за мной!
Олли слезает с кровати и выходит из комнаты. Дилетта, Эрика и Ники смотрят на неё и качают головами. Потом они идут за ней, оставляя покрывало скомканным.
4
Город не освещён. Когда ты в плохом настроении, всё тебе кажется другим, мир приобретает другую атмосферу. Цвета, свет и тени, улыбка – всё теряет свои очертания, не проявляется. Алессандро едет медленно. Вилладжио Олимпико, пьяцца Эуклиде, полный поворот после корсо Франча. Он смотрит вокруг. Бросает взгляд на мост. Ублюдки. Всё разрисовано. Он рассматривает, что там написано. Каждая надпись – что-то вроде «Патата, я люблю тебя». От кого? Во имя любви… Любовь. Спросите у Элены о синьорине Любви. Эй, синьорина Любовь, где, чёрт тебя возьми, ты была?
Он видит парочку на углу, у моста, там, куда не попадает лунный свет. Обнимающиеся, влюблённые, опьянённые своими чувствами до поры до времени, до того дня, когда всё это унесёт ветер. Это сильнее Алессандро. Он сигналит им. Открывает окно и кричит:
