— Ну что ж, — продолжал Эдриан. — Я думаю, зрители будут чувствовать, что вы не просто зачитываете вопросы.
Том пришел в восторг, узнав, что шоу буду представлять я. Как я уже говорила, у нас хорошие отношения — хотя, прошу заметить, строго профессиональные. Том нравится мне; он умный, спокойный и очень добрый, и да, если перестать думать о чисто профессиональных отношениях, он определенно хорош собой и обладает самым привлекательным в Северной Америке голосом. Но я всегда видела в нем только коллегу, поскольку: а) он мой босс, и это может быть неудобно; б) мне известно, что он когда-то совершил такое, за что… по головке не погладишь.
Но, возвращаясь к викторине, Том был обеспокоен тем, что ни одна из известных звезд в шоу не захотела участвовать. Но ведь для них участие в таком проекте могло обернуться настоящей катастрофой. Если бы у них не получилось ответить на вопросы, они оказались бы в совсем унизительной ситуации — что бы написала о них пресса? Но то, что делает «Что бы вы думали?!» столь опасным для ведущего, привлекательно для зрителей. И вот в сентябре прошлого года викторина вышла в эфир. Показываемое поначалу по кабельному каналу, шоу имело немногочисленную аудиторию — всего двести тысяч, — но мы надеялись, что она сложится. Потом в «Тайм-аут» вышла небольшая заметка, что наше «продвинутое» шоу «сносит башню». Мы и в ус не дули, а его уже хотел заполучить «Четвертый канал», перебив предложение «Челлендж» на тридцать тысяч фунтов за выпуск.
Стало быть, сегодня очень важный вечер, потому что «Что бы вы думали?!» впервые пойдет в эфир по всей стране. Вы, наверное, думаете, что, раз шоу покажут в прайм-тайме, я вне себя от счастья. С одной стороны — да, но с другой — душа уходит в пятки…
Видите ли, на каждую бочку меда найдется ложка дегтя. Если вдуматься, еще какая, нервничала я, свернув направо, на Олл-сэнтс-роуд. С одной стороны, я надеюсь, что шоу не будет иметь успех, потому что в противном случае рано или поздно может всплыть история с Ником.
Я остановилась у газетного киоска и купила «Индепендент». Открыв страницу с телепрограммой, я почувствовала прилив адреналина. Вот оно, в восемь вечера, а рядом — надпись: «См. анонсы». Мой взгляд просканировал верхнюю часть страницы. «"Что бы выдумали?!" Еще одна новая викторина! Но — и что бы вы думали! — я знаю: в этом шоу есть на что посмотреть. У новичка Лоры Квик (справа) быстрый ум — а иначе и быть не может. Впечатляет».
Желудок свело, но стоило мне перейти дорогу к Олл-сэнтс-мьюз, как я ощутила, что напряжение спадает. Для меня это самая красивая улица в Лондоне, даже в такой промозглый и сырой день, как сегодня. Слишком широка для конюшен[12], а дома окрашены в нежные тона розового, лимонного и голубого, словно на побережье. Чопорный плющ ютился на компактных пространствах, обвивая решетки элегантных балконов из кованого железа. Я проходила мимо дома № 12 и уловила запах белых клематисов «Арманда», залюбовалась горшками веснушчатого лилового геллеборуса.
«Трайдент-ти-ви» — вниз по улице слева — занимает два белых дома со ставнями, которые были наспех сколочены в семидесятые годы, чтобы в районе Мьюз скорее появилось собственное офисное здание. Несмотря на очевидное отсутствие товарного вида, в здании царил деловой дух. Я стряхнула воду с зонтика, толкнула дверь. За столом нашей небольшой приемной сидела Нэрис.
— Тогда я ей говорю… — говорила она громким шепотом, когда я складывала зонтик, — а потом она повернулась ко мне и сказала… ну нет… вот именно. Тут она взбесилась, а я и думаю: «Ну уж нет, я этого терпеть не стану», — потом повернулась к ней и говорю… Ой, минутку, Ширл…
— Доброе утро, — приветливо сказала я. Может, я и не перевариваю Нэрис, зато всегда вежлива с ней.
— Салют, Лора. Звякну позже, Ширл. — Она положила трубку. — Это тебе… — Нэрис заговорщицки кивнула в сторону букета из желтых тюльпанов, белых роз и золотых мимоз. Пригладила свои волосы неестественного цвета мармелада, залитые лаком до текстуры сахарной ваты. — Доставили где-то час назад.
