— Но сейчас тебе предстоит преследовать нечто вроде ходячих трупов. Ты вправду думаешь, что безопасно брать с собой детей?
Род остановился, зажал седельную сумку под мышкой и принялся загибать пальцы.
— Во-первых, от мертвяков не исходило абсолютно никакой агрессивности. То есть они выглядели вполне дружелюбными. Во-вторых, никто из моих детишек ни капельки не испугался, завидев эту компанию. В-третьих, ты действительно думаешь, что нам удалось бы заставить их остаться, если бы мы попытались?
— Не удалось бы, если бы за дело не взялась Гвен, — вздохнул конь-робот. — А она, похоже, сама настроилась на экспедицию.
— Ну а уж если она считает, что для детей путешествие будет безопасным, значит, так оно и есть.
— Я понял твой намек, — снова вздохнул Векс. — И все же, как учитель твоих детей, я должен выразить протест по поводу возникновения перерыва в их занятиях.
— А кто хоть слово сказал насчет того, что они не будут выполнять домашние задания? Уверен, у тебя непременно найдется время для лекции — другой. — Род перебросил через спину Векса седельные сумки, вывел коня из стойла, повернулся, закрыл дверь и запер на засов.
— Ну, это ты зря, лорд Чародей, — послышался тоненький голосок из травяной кочки рядом с домом. — Покуда тебя не будет дома, мы будем стеречь твой дом и амбар как зеницу ока.
Род учтиво поклонился кочке.
— Вот спасибо, брауни. Просто такой уж у меня характер — все делаю как полагается. Да и вас не хочу утруждать больше, чем нужно. О, и миску с молоком я в доме оставил.
— Это мы знаем, — отвечал невидимый человечек. — Счастливого пути, лорд Чародей.
— Благодарю, Маленький Народец, — ответил Род и повел Векса туда, где его уже ждали собравшиеся в дорогу жена и дети.
Гвен бросила на мужа вопросительный взгляд, отвернулась и стала наблюдать за детьми. Роду не пришлось читать ее мысли, чтобы понять: она гадает, мудро ли будет позволять Вексу вколачивать детям теоремы и аксиомы в то время, как дети твердо решили, что у них — каникулы. Род, увидев выражение мордашки Джеффри, и сам начал подумывать о том, что эта мысль не так уж гениальна.
— Такая куча всех этих парабол, гипербол и тангенсов! — в конце концов взорвался мальчуган. — На что они сдались воину?!
— Воину они очень даже понадобятся, — невозмутимо отозвался Векс, — если он решит взять в осаду крепость.
Джеффри выпучил глаза.
— Это как же?
— Превосходный вопрос. Как ты нацеливаешь катапульту, Джеффри?
— Как-как… Наставляешь ее на крепость да и стреляешь! — развел руками мальчик.
— А если ядро упадет, не долетев до стены?
Джеффри довольно ухмыльнулся. Разговор перешел в область, в которой он был большим специалистом.
— Тогда надо катапульту поближе передвинуть.
— Но лучники, засевшие в крепости, могут перестрелять твоих солдат, покуда вы будете перекатывать катапульту, — напомнил мальчику Векс. — Они их попросту превратят в подушечки для иголок.
— Ну, тогда… — недовольно протянул Джеффри. — Тогда надо катапульту сделать помощнее.
— Неплохо. Но допустим, она у тебя получится слишком мощной, и ядро перелетит через крепостную стену и упадет во дворе.
— Ну, так это же хорошо! Оно там чего-нибудь переломает…
— Но стену-то оно не пробьет. Однако катапульту можно наклонить.
— Катапульты не наклоняются.
Джеффри сдвинул брови. Он заподозрил какой-то подвох.
— Значит, тебе нужно изобрести такую, какая наклоняется.
— Зачем? — горячо возразил Джеффри. — Какой от нее толк?
— Почему бы не сделать катапульту и не показать им? — предложил Род.
Ответ Векса был заглушен восторженным возгласом Джеффри. Они с Грегори бросились собирать палочки и рвать плети вьюнка. Через десять минут была готова довольно сносная модель катапульты. Корделия и Магнус наблюдали за младшими со снисходительными улыбками, стараясь не выдать интереса.
Векс строго проговорил:
— Заряди катапульту, Джеффри.
— Есть, Векс! — Мальчуган поднял с земли маленький камешек и уложил его в ложку катапульты.
— Нацель ее на тот большой дуб у дороги, — дал следующий приказ Векс.
— Самый толстый, — ухмыльнулся Магнус. — Уж если ты в него не попадешь, братец, придется привести для тебя слона.
Джеффри свирепо зыркнул на старшего брата, но, прежде чем он успел вымолвить хоть слово, Векс сказал:
— Я не просил тебя о консультации, Магнус. Ты окончательно навел орудие на цель, Джеффри?
— Да, Векс.
— Тогда — огонь!
Джеффри нажал на «спусковой крючок», и ложка катапульты подлетела вверх. Камешек подпрыгнул.
— Обратите внимание на то, дети, что траектория полета данного камня представляет собой дугу. На самом деле если вы приглядитесь внимательнее, то увидите, что эта дуга вам знакома.
— Ну, само собой, — кивнул Джеффри. — По такой же дуге летит стрела, когда лучник выпускает ее по далекой цели.
— Верно. Такая дуга называется параболой. Применив точный математический расчет и зная высоту, угол и длину ложки — рычага катапульты, силу натяжения каната, можно определить, где закончится дуга.
— То есть — куда упадет камень! — сверкая глазами, воскликнул Джеффри.
— Древний, как мир, педагогический прием, — шепнул Род на ухо Гвен. — А ведь сработал!
Гвен вздохнула и покачала головой.
— Он ничему не желает учиться, если это хоть как-то не связано с войной.
Камешек ударился о ствол дуба, и чей-то слабый, шелестящий голос отчетливо произнес:
— О-о — ой!
Дети замерли и вытаращили глаза.
А потом развернулись друг к другу и одновременно затараторили.
— Это ты сказал «ой»?
— Нет. Я только смотрел. Это ты?
— Я вообще никогда не ойкаю!
— И я не говорила. Это ты сказал?
— Да нет же! С чего мне ойкать? Меня никто не бил!
— Дети! — строго одернула их Гвен. Они тут же утихли и повернулись к матери. — Ну, кто же сказал «ой»?
— Камень, — ответил Грегори.
— Это невозможно, — заверил всех Векс. — Камни не умеют разговаривать. Они неодушевленные.
— В Грамерае, Векс, кто угодно умеет делать что угодно, — напомнил роботу Магнус.
Ответ робота прозвучал не слишком уверенно:
— Ты подразумеваешь, что камень, о котором идет речь, не настоящий?
— Нет, Векс, — покачала головой Корделия. — Как ты нас учишь — мы не подразумеваем, а ты не делаешь выводов.
— Должен признать, ты необыкновенно точна, — проговорил Векс. — Видимо, этот камень сказал «ой».
Род был потрясен достижениями Векса.
— А ведь было время, когда у тебя от такого случился бы припадок!
Дети весело закричали и побежали к упавшему на землю камешку.
— Вернитесь, дети! — воззвал к ним Векс, но они уже успели промчаться по двору перед конюшней и оказались около дуба. Векс увеличил громкость. — Не подходите близко! Мы должны предполагать, что камень опасен, потому что не знаем, что он собой представляет.
Гвен нахмурилась.
— Это не обязательно, Векс.
— Но желательно, — заметил Род. — К тому же он дал им приказ.
Джеффри вытянул указательный палец.
Гвен вздохнула и мысленно крикнула:
— Джеффри, нет!
Приказ она дала телепатически, но Джеффри отдернул руку и с упреком посмотрел на мать.
— Он же не укусит меня, мам!
— Ты не можешь этого утверждать — так же, как и я. — Векс подошел к детям, склонил голову, поискал на земле палочку. Нашел, сжал зубами. — Что бы это ни было такое, моему телу оно наверняка повредит меньше, чем твоему, поскольку я изготовлен из стали, а вы состоите из живой плоти. Поскольку этот предмет явно нужно исследовать, вам следует отойти.
Дети сделали маленький шажок назад.
— Гигантский шаг, — скомандовал Векс.
Дети вздохнули и повиновались.
— Три, — распорядился Векс.
— Да зачем это нужно! — фыркнула Корделия, но все же все четверо сделали как им было велено, а потом затаили дыхание, когда Векс медленно пошел вперед.
В наступившей тишине все вдруг услышали едва различимую музыку — мелодичную, но очень назойливую, с четким басовым ритмом.
Магнус поднял голову, огляделся по сторонам.
— Откуда исходит этот звук?
— От камня, — ответил Векс.
Все уставились на камень и старательно прислушались. Да, действительно, музыка исходила изнутри камня.
— Вот ведь какой странный камешек! — ахнул Грегори.
— Если так, то с ним надо обращаться очень осторожно.
Векс тихонько потрогал камень палочкой.
Камешек хихикнул.
— Он живой! — выдохнул Грегори, вытаращив глаза.
Род и Гвен не отводили глаз от камешка.
— Что же это такое? — озадаченно спросила Гвен.
— Хотя бы он неопасный.
Джеффри с довольным видом выпрямился.
— Похоже, это так, — не слишком охотно согласился Векс. И добавил: — Хорошо, дети. Можете его потрогать.
Дети обрадовались. Джеффри подошел, опустился на колени и потрогал камешек указательным пальцем.
— Перестань! — хихикая, вскрикнул камешек.
Дети ахнули.
— Он разговаривает!
— Конечно, разговариваю, — отозвался камешек. — А вы — нет?
— Ну… я разговариваю, — сказал Грегори. — Но ведь я же не камень.
— Само собой, — согласился камень. — Ты слишком мягкий.
— И ты тоже, — заметил Джеффри, подобрал камешек и сжал его в ладони. — Ты — мягкий камень[1].
Все смотрели на камешек, не отрывая глаз. В тишине снова зазвучала тихая, бесконечно повторяющаяся мелодия, сопровождающаяся вибрирующими басовыми аккордами.
— Корделия, — сказал Векс, — пожалуйста, перестань качать головой.
— Да не качала я! — огрызнулась девочка.
Гвен сдвинула брови.
— Нет, доченька, качала.
Корделия обернулась и удивленно посмотрела на мать, а Векс объяснил:
— Ты просто этого не замечала.
— Положи меня, — закапризничал камешек. — Ты щекочешься.
— Дай его мне.
Корделия протянула ладошку, и Джеффри передал камешек ей. Тот опять захихикал. Девочка погладила его указательным пальцем — и хихиканье сменилось мурлыканьем.
— Ой, как приятно! — Девочка снова погладила камешек. — Он прямо как мох!
— Мох. — Гвен вздернула подбородок. — Конечно, дети. Наверняка этот камешек сотворен из ведьмина мха.
Ведьминым мхом назывался произраставший на Грамерае эндемик-грибок. Это растение отличалось телепатической чувствительностью. Стоило проективному телепату — иначе говоря, гипнотизеру — направить на ведьмин мох поток своих мыслей, и грибок тут же преображался и принимал форму того, о чем думал телепат. Ведьмин мох даже мог приобретать дар речи и способность к размножению.
Магнус устремил взгляд на камень и сдвинул брови.
— Верно. Он может быть изготовлен из ведьмина мха. Как бы он вообще смог бы существовать, если бы был чем-то иным?
— А что он тут делает? — требовательно вопросил Джеффри.
— Я делаю музыку, — с готовностью отозвался камешек.
— А зачем?
— А это — так, развлекаловка, — объяснил камешек.
— Странное слово. Откуда у тебя взялась музыка?
— Ну, — ответил камешек, — она внутри меня с тех самых пор, как я изготовлен.
— Если это ведьмин мох, кто-то должен был потрудиться с ним. — Гвен запрокинула голову, с прищуром посмотрела на камень. — Кто сотворил тебя, камешек?
— Другой камешек, — ответил камень.
Грегори испуганно взглянул на мать.
— Как же это его мог сотворить другой камешек?
— Вот дурачок! — надменно фыркнула Корделия. — Как мамы и папы делают детей?
Грегори недоуменно воззрился на старшую сестренку, но Векс сказал:
— Я сомневаюсь, что здесь речь идет об аналогичном процессе, Корделия. Если на то пошло, было сказано о наличии всего одного другого камешка.
— Значит, это ребеночек, — ласково проворковала Корделия. — Ой! Какой миленький! Вот бы взять тебя домой, как зверушку!
— И не мечтай, — поспешно заявила Гвен. — У меня хлопот хватает и без музыки, которая звучит в доме без умолку.
— А вот он попадет в дом и перестанет. — Корделия посмотрела на камешек. — Ты же можешь перестать играть музыку, правда же?
— Не-а, — ответил камешек. — Я наполнен мелодией. Она должна выходить из меня.
— И ты никогда не бываешь пустым? — спросил Грегори.
— Никогда, — решительно объявил камешек. — Музыка растет и растет внутри меня, покуда я не чувствую, что… должен… взорваться!
С этими словами он спрыгнул с ладони Корделии.
Девочка вскрикнула и потянулась за камешком, но Магнус схватил ее за руку.
— Отпусти! — прошипела Корделия, разозлившись. — Я должна…
Тут она вытаращила глаза и замерла на месте. Камешек начал с шипением вертеться на земле под ногами у детей, а под ним, поверх опавшей листвы, возникла муаровая, радужная пленка. А потом, так же неожиданно, как завертелся, камешек остановился.
— Откуда же он знал, когда завертеться, а когда остановиться? — прошептал Грегори.
— Он отреагировал на свет, — сказал Векс. — Обратите внимание: сейчас он лежит, освещенный солнечным лучом. Еще немного — и наступит полдень. Думаю, вы обнаружите, что камень сориентирован по углу наклона солнца по отношению к линии горизонта.
