Эти колонии живут на разных «этажах», для каждой из них губительны продукты метаболизма другой колонии, а пахота/перекопка, перемешивая бактерии, приводит к такому мору их, что колонии возродятся лишь через 10–15 лет. А без бактерий всю заботу о плодородии приходится «брать на себя», т. е. для восстановления хотя бы видимости плодородия гатить неимоверные количества удобрений. Знаменательный факт. Что бы ни сделал вопреки природе (взрыхлил почву, например) — как град с неба, валятся на тебя «штрафные санкции». И всякий раз приходится вспоминать мудрые слова Энгельса: «Не будем, однако, слишком обольщаться нашими победами над природой. За каждую такую победу она нам мстит».
Бурное размножение сорняков. Всякое глубокое рыхление почвы (пахота, перекопка, даже прополка обычной сапкой с прямым черенком) завзято способствует размножению сорняков. Дело в том, что за многие годы «хозяйствования» в пахотном слое почвы могло накопиться до трех сотен семян сорняков в 1 куб. см. До миллиона в одной лопате! До 100 миллионов на 1 кв. м!
Но… и вымолвить–то страшно… даже традиционная прополка сапкой с прямым черенком, рыхлящая почву на 7–10 см, вздымает наверх, в благоприятные условия, до 20 миллионов семян на каждом квадратном метре. И… нате вам: вместо укрощения сорняков — их расширенное воспроизводство! «Пошли по шерсть, а вернулись стрижеными». И это повторяется 3, 4, 5 раз за лето.
Чай, каждому огороднику доводилось наблюдать эффект «зеленого пожара». Бывает, что после первых прополок пройдут обильные дожди — и сорняки, буквально, взрываются, потому что перед этим, при усердной прополке, наверх, в благоприятные условия сапкой были подняты несметные полчища семян. Кстати, читатель уже может предвидеть, что прополка тоже будет отнесена к словам–сиренам.
Между тем, Природа преподносит нам необыкновенно щедрый подарок — чистый весной от семян сорняков тонкий верхний слой почвы: семена, лежавшие в верхнем слое, благоприятном для всходов (толщиной до 3–5 см), уже проснулись, уже взошли. И нам остается, выполняя всевозможные операции в огороде, неустанно помнить об этом подарке и трепетно дорожить им. Не поднимать, по возможности, новые семена. Пусть они лежат в почве хоть сто лет, структурируя её и обогащая возможными продуктами разложения (рис. 1).
Рис. 1. Слой почвы, чистый от семян сорняков
Если выполоть весенние всходы, не потревожив семена, залегающие глубже, скажем, подрезать всходы на глубине 1–1,5 см (плоскорезом Фокина или сапкой с длинным подогнутым черенком — см. рис.2), то новых всходов, практически, не будет.
Разве лишь случайные «гости» пожалуют — с ветром, с птичьей «каплей», на лапах собаки или на подошвах черевиков.
Любопытно, что для Владимира Васильевича мотивом, стимулом в поисках этого орудия было сознание того, что прополка — одно из самых «прожорливых» занятий в огороде: на долю такой работы уходит львиная доля времени, сил и здоровья. И именно плоскорез Фокина натолкнул меня на мысль сделать заботу о слое почвы, чистом от семян сорняков, основой контроля над сорняками методом «ничегонеделания».
Рис. 2. Варианты подогнутых черенков
Представим себе, что огородница, будучи стойким приверженцем классического земледелия, вышла в огород для первой прополки, т. е. как раз в то время, когда верхний слой почвы девственно чист от семян сорняков. И допустим, что в руках у неё не привычная сапка с коротким черенком, а стандартный плоскорез Фокина, и она обучена держать его, как подобает (как косу, а не как сапку или печной ухват). Допустим, кроме того, что она помнит, что её далеким предком был homo erectus (человек прямоходящий) и при работе с плоскорезом держит корпус прямым. В этом случае плоскорез, действительно, «плоско режет», как бы мелко скоблит почву, проникая в неё, на 1–2, от силы, на 3 см. Почва перемещается в пределах слоя, чистого от семян сорняков, и новые семена наверх не поднимаются.
Огороднице остается лишь не забывать українске прислів'я «не буди лихо, поки тихо». Семена сорняков впали в «летаргический сон» и, подобно «спящей красавице», ждут «поцелуя принца» — глубокого рыхления почвы. Не «целуйте» их — и, как страшный сон, отпадет нужда и во второй, и в третьей, и в четвертой прополке!
Огородница похвалится этим неожиданным, как бы свалившимся с неба, подарком соседке, куме, подруге… Плоскорез Фокина «молча» может сработать эффективнее, чем десяток пламенных агитаторов за разумное земледелие.
А теперь допустим, что огородница не научена правильно держать плоскорез, т. е. держит его привычно — как печной ухват или сапку. Это автоматически пригибает огородницу к земле, заставляет её стать буквой Г. В неотвратимости пригибания к земле легко убедиться, если г/хватить любую палку и попытаться коснуться ею земли. В этом случае лезвие плоскореза «глядит», практически, отвесно в землю и врубается в неё как «добрая» старая сапка.
