– Разумеется, сэр, – ответил я, несколько озадаченный тем, что он полагал, будто мне требуются подобные предостережения. Я на собственном опыте убедился, какую опасность представляет собой Братство. – Не сомневайтесь во мне, сэр.
– Ну что вы, мой мальчик, – сказал Холмс, а кэб тем временем уже сворачивал на Пэлл-Мэлл. – Вы поймете, что Братство… – Он не окончил фразы, поскольку мы были уже у дверей его дома. – Идем! – Он открыл дверцу и вышел, бросив Гастингсу на ходу: – Вернетесь в восемь. Для вас будет работа.
Сид коснулся полей шляпы.
– В восемь так в восемь, – сказал он, и, как только я вылез из кэба и поднял за собой подножку, экипаж тронулся.
– Нас ждет Тьерс, – сообщил Холмс, поднимаясь по ступеням. – Я договорился, чтобы в наше распоряжение предоставили адмиралтейского курьера. Он прибудет прямо сейчас к черному входу, чтобы уменьшить вероятность слежки. Сегодня он может нам понадобиться.
Холмс одолел первый марш лестницы; я следовал за ним по пятам.
– Будьте начеку, Гатри. Боюсь, мы пустились в опасное плавание.
– Не впервой, сэр, – сказал я, стараясь не отставать от патрона.
– Да, но в этот раз мы рискуем как никогда. Иметь дело одновременно с Викерсом и Браатеном вдвойне опасно, тем более в Англии. – Он почти достиг второй площадки и вдруг резко остановился. – Если вам не страшно повстречаться с дьяволом – мои поздравления.
– Сдается мне, это будет не страшнее того, что нам предстоит, – заметил я, когда мы подходили к его двери.
Я оглянулся, вспомнив о паре следовавших за нами всадников.
– Хотел бы надеяться, что это не так.
Холмс собирался постучать, но Тьерс, как всегда подтянутый и хладнокровный, уже открывал дверь, словно сейчас была половина четвертого пополудни.
– А, Тьерс. Видите, мы быстро вернулись. Какие новости?
– Турецкий господин ожидает в вашем кабинете, мистер Холмс, – спокойно сказал Тьерс, будто всего лишь докладывал, что почта доставлена вовремя.
«Турецкий господин? – подумал я. – Возможно, кто-то из делегации приехал раньше остальных?»
– Да, благодарю вас, Тьерс. Надеюсь, вы дали ему подходящую пару ботинок? – спросил Холмс, снимая плащ и отдавая его слуге вместе с цилиндром и шелковым кашне. – И что-нибудь, чтобы он мог согреться.
– Да, сэр. Вы были правы, ему понадобился лейкопластырь. У него на пятке волдырь величиной с орех, – ответил Тьерс, забирая у меня плащ. – Я поставил чайник на огонь. Скоро согреетесь, мистер Гатри.
– Прекрасно, – отозвался я, чувствуя себя неловко, подавил зевок и выпрямился. – Прошу прощения. Я еще не совсем проснулся.
– Когда вы легли? – спросил Холмс, жестом приглашая меня в кабинет, находившийся в конце коридора.
– Во втором часу. Я занимался переводами из немецких газет, как вы велели. Должен признаться, не нашел ничего подозрительного. Ну разве что цены на свинину растут быстрее, чем обычно в это время года.
Мне все казалось, будто я упустил что-то очевидное. А когда мистер Холмс укажет на промах (я был уверен, что он непременно это сделает), мне будет стыдно оттого, что я сам этого не заметил.
– И что это может означать, как вы думаете? – спросил Холмс и постучал в дверь кабинета. – Можно войти, мистер Халиль Керем?
За дверью что-то проговорили, и немного погодя мистер Керем сам распахнул дверь. На нем был добротный английский костюм и пестрый широкий шелковый галстук, но в общем выглядел он вполне сносно, хотя было заметно, что турок не дипломат. Обут он был только в один ботинок, а другой держал в руке.
– Мистер Холмс! – сказал загадочный визитер на очень хорошем английском. – От души благодарю, что приютили меня. Да пошлет вам Аллах много достойных сыновей за вашу доброту!
– Это я вас благодарю, мистер Керем. Вы вовремя предупредили меня о проблеме, которая требует безотлагательного внимания.
Холмс пригласил гостя вернуться в мягкое кресло, с которого тот явно только что встал (рядом на полу валялся носок), а сам занял свое обычное место на старомодном диване перед камином.
– Подойдите, Гатри, я вас представлю. Это мой личный секретарь и главный помощник мистер Патерсон Гатри. Мистер Халиль Керем.
– Почту за честь познакомиться с человеком, которому дарована привилегия служить мистеру Майкрофту Холмсу, – произнес мистер Керем в той преувеличенно учтивой, цветистой манере, которая считается у турок хорошим тоном.
– А я почту за честь познакомиться с человеком, которому посчастливилось оказаться полезным мистеру Холмсу, – сказал я, надеясь, что тоже не ударил в грязь лицом.
– Гатри будет записывать нашу беседу: я хочу быть уверен, что предоставленная вами информация сохранится во всех подробностях, – объявил Холмс и тут же перевел взгляд на появившегося в дверях Тьерса: – Да? Что такое?
– Чай почти готов, мистер Холмс, – как всегда невозмутимо, произнес Тьерс. – Подать тосты и джем или желаете что-нибудь еще?
– Нет, пока что этого хватит. Позже мы позавтракаем, но сначала чай, если не возражаете, – ответил патрон, давая мне время достать кожаный портфель, в котором я держал бумагу и письменные принадлежности. – Вы, разумеется, присоединитесь к нам, мистер Керем? – Это был не вопрос, скорее, любезность по отношению к гостю, но турок ответил обстоятельно:
– Вообще я люблю чай, но не с молоком. Предпочитаю с сахаром. – Он улыбнулся, снова усаживаясь в кресло. – С вашей стороны было очень любезно спросить меня. Вы, англичане, часто наливаете в чай молоко без спросу.
– Да. Хорошо. – Холмс занял свое место и положил руки на стол. – Будьте добры, поведайте нам, что́ случилось с вами сегодня вечером. Возможно, я сумею вам помочь? Что привело вас ко мне?
Тьерс вышел из комнаты и притворил за собой дверь. Я услышал его удаляющиеся шаги.
Мистеру Керему не понравилось, что его поторапливают, но он это стерпел.
– Теперь очень поздно, и я понимаю ваше нетерпение. Сейчас начну. – Он на мгновение умолк. – Это рабство, мистер Холмс… Рабство!
Я начал было записывать, но это гнусное слово заставило меня остановиться и ждать дальнейших указаний. Я посмотрел на Холмса, чтобы понять, какова будет его реакция.
– Дорогой мистер Керем, я оплакиваю грустную участь ваших порабощенных собратьев, однако не имею возможности вмешиваться во внутренние дела Турции. Все это очень прискорбно, но я бессилен что-либо исправить. Если вы хотите возбудить общественное негодование, вам нужен журналист, а не дипломатический служащий, коим я являюсь. – Холмс говорил довольно спокойно, но я заметил, как он начал в раздражении поигрывать часовой цепочкой.
– Я имею в виду не Турцию, мистер Холмс, – драматически воскликнул мистер Керем, больше похожий в этот момент на итальянца. – Нет. Ничего подобного. Рабство здесь, в Англии. – Он пару секунд выждал, затем прибавил: – Вы должны это прекратить.
– Рабство здесь, в Англии? – с отвращением переспросил Холмс. – Ничего подобного, мой милый. Ничего подобного. Наши законы… – Он умолк, и на его лице появилось нетипичное для него недоверчивое выражение. – Что дало вам повод так говорить?
– Я лишился родного брата, – сказал мистер Керем. – Ему было всего шестнадцать. И это не единственный случай.
