Если мы успевали занять укрепления Дарданелл и Галлиполи до подхода английских броненосцев, то вопросов вообще не было бы. В 1915 году чуть не половина гигантского английского, усиленного французским, флота обломала зубы о камни Галлиполи. А вооруженной до зубов 500-тысячной англо-французской армии под командованием знакомого нам генерала сэра Яна Гамильтона — наблюдателя-советчика в армии Куроки в 1904-1905 годах и одного из лучших и храбрейших английских генералов — преподал урок своей славной 19-й дивизией полковник Кемаль, будущий Ататюрк. В отличие от светлейшего князя А.С. Меншикова в Крымскую войну и генерала А.Н. Куропаткина в войну японскую полковник Кемаль в поддавки с десантом играть не захотел: лично водил в атаку батальоны, а его очень по-русски звучащий приказ своим солдатам: «Я не приказываю вам наступать, я приказываю вам умереть!» — решил судьбу войны на этом фронте.
Думается, в 1878 году десантная операция англичан против русских войск, предводимых Скобелевым, также вряд ли бы удалась. Скобелев — вам не князь Меншиков и не Куропаткин образца 1904 года. Ну, а если бы зашел флот Владычицы морей в море Черное, так это и вовсе бы праздник был. Назад его уже никто бы не выпустил. Все побережье Черного моря, включая Босфор, было в наших руках. А броненосцы английские, как верно заметил кто-то из современников, — чай, не крысы. Посуху бегать не умеют. Помотались бы по Черному морю, пока уголь не кончился. Постреляли бы чуток. И остановились бы где-то. Вот вам и готовый русский черноморский броненосный флот. Строить не надо. Сплошная экономия. А с этим флотом да с Босфором и Дарданеллами в наших руках, сильно сомнительно, чтобы даже объединенная Европа воевать с нами сунулась. Да и кому соваться-то?
Но нет. Знакомый нам уже по главе «Первая Цусима»[3] Министр Иностранных Дел Российской Империи, он же Канцлер князь Александр Михайлович Горчаков (1798-1883), явно зажившийся на свете товарищ по Царскосельскому лицею известного даже в наши дни поэта Пушкина, решил достойным образом дипломатическую карьеру завершить.
«Я, — думает, — еще в 1861 году не дал этому, как его, Лихачеву — Цусиму занять, чтоб Англию не раздражать. А тут целый Босфор-Константинополь, да еще Дарданеллы им дам. Накось выкуси. Ведь как тут великобританская Королева Виктория расстроится. А такая характерная старушка. Да еще Императрица Индии. И — страшно подумать — бабушка Русской Императрицы будущей — Александры Федоровны. Это ж такой конфуз из-за этих Дарданелл может выйти. Тьфу, на них. Не было вам Цусимы, не будет и Дарданелл. Не большие баре, перебьетесь».
Так Россия устами своего канцлера плюнула на Босфор с Дарданеллами, как ранее на Цусиму, и пошла, слегка согнувшись, на Берлинский конгресс. Где и получила, что причитается. Видно, под впечатлением этой последней дипломатической победы старого канцлера и написал Фридрих Энгельс свою статью «Внешняя политика царизма» — об уме да ловкости нашей дипломатии. Сильно смеялся, наверное. Когда писал[4].
Но Цусиму вопреки мнению Горчакова Россия все-таки получила. В полном объеме. Только, боюсь, не тем этот объем заполнился, о чем мечтал адмирал Иван Федорович Лихачев. К этой Цусиме — Цусимскому сражению 14-15 мая 1905 года, мы сейчас и перейдем.
И здесь, как при рассмотрении любой конкретной исторической ситуации, возникает вопрос: в чем будет заключаться православный исторический подход к такому событию, как конкретный бой двух флотов, двух эскадр? Пусть и очень значительный, трагический и знаменитый. Чем он будет в конкретике отличаться от, скажем, подхода марксистско-классового или либерально-буржуазного? Что, в зависимости от подхода прошлое что ли изменится?
Да, изменится прошлое, потому что, изменяя подход, наше отношение к прошлому, мы не изменяем прошлое событийно, но наполняем его другим содержанием, делаем прошлое иным. Из искаженного, оболганного прошлого выросла сегодняшняя ложь. А из правдивого прошлого может произрасти правдолюбие в России и в нынешнем лживом настоящем. Именно поэтому все враги России и русского народа стараются не допустить правдивый православный рассказ о русской истории вообще, и военной в частности.
А Цусимский бой принадлежит к числу очень заметных событий сравнительно недавней нашей истории. И более того, является знаковым, знаменательным событием нашей истории, что и отражено в названии трилогии.
Справедливо замечено, что о сражении 14/27-15/28 мая 1905 года в Восточно-Корейском проливе написано столько, зачастую противоречивого, что, произвольно подбирая и комбинируя известные факты, документы, показания и свидетельства участников боя и также произвольно оставляя без внимания остальные, можно выстроить концепции Цусимского боя, диаметрально отличающиеся в оценке действующих лиц и исполнителей с нашей и с японской стороны. И это несмотря на жестко заданные начальные и граничные условия задачи и ее известный заранее результат. Казалось бы, мы знаем все: корабельный состав встретившихся флотов, вооружение и личный состав, подробности протекания боя, а также его финал.
