Выход найден: он оставит «опель» в условленном месте и помчится на «мерседесе» в Арад, где верные друзья старого Бюльке переправят его в Югославию.
Несмотря на сложные политические события, агенты Бюльке оставались очень предприимчивыми, и на них можно было рассчитывать при любых обстоятельствах.
«Я доверю им архивы и закодированные документы, спрятанные в сиденьях „мерседеса“, — решил Кельберг. — Они не смогут меня упрекнуть в том, что я не использовал всех возможностей!»
Решительным жестом он включил мотор, зажег фары и тронулся с места.
В Париже, на четвертом этаже старой казармы, в которой размещаются различные отделы Службы Внешней Информации и Контршпионажа (СВИК), Франсис Коплан внимательно слушал объяснения толстого Дулье.
Толстяк держал в руках необычный прибор.
— Как вы видите, Коплан, — комментировал он, — механизм приводится в действие пятью разными способами. Как только вы запустили эту штуковину, я вам гарантирую, что она будет верной ловушкой. Разумеется, все двери и окна оснащены невидимыми зажимами. Кроме того, холл и главные комнаты просвечиваются тройным пучком черного света. Наконец, некоторая мебель тоже оснащена ультразвуковой системой.
Широкое лицо легендарного Дулье осветилось хитрой дьявольской улыбкой. В качестве заведующего технической лабораторией СВИК он мог, а точнее, должен был давать волю своему творческому воображению и наклонностям гениального мастера самоделок.
В данном случае новая игрушка, достоинства которой он демонстрировал Коплану, предназначалась не для СВИК, а для личного пользования. Несколько недель назад в загородный дом техника в окрестностях Фонтенбло проникли грабители и унесли разные предметы, реальной ценности не представляющие, но к ним был очень привязан их владелец.
Все смеялись над злоключением «Колдуна», как его здесь называли. Глубоко оскорбленный Дулье поклялся, что его больше не проведут.
— С такой штуковиной, — гремел он, глядя на Коплана, — мои рецидивисты вынуждены будут согласиться, что хорошо смеется тот, кто смеется последним!
Коплана заинтересовали некоторые особенности западни, с которыми его знакомил Дулье.
— На вашем месте, — сказал он технику, — я показал бы это устройство патрону.
— Вы думаете, это может заинтересовать Старика?
— Я думаю, что ваша игрушка приведет его в восторг.
— Поскольку вы — инженер, — подчеркнул Дулье, — мне очень важно было услышать ваше мнение, прежде чем показывать ее кому бы то ни было другому.
Мне кажется особенно примечательным в этой ловушке то, что ее механизм работает бесшумно.
На сегодняшний день это огромное достижение — синхронизация сигнала тревоги и фотографии.
Дулье проникновенно покачал своей большой головой.
— Располагая сверхчувствительной эмульсией, мы непременно получим клише. С другой стороны, объектив вращается на шарнире, это значит, что вор в любом случае попадет в объектив, подобно киноактеру, позирующему перед камерой.
Коплан задумчиво теребил подбородок.
— Послушайте, Дулье, — сказал он. — Если Старик не свяжет нас по рукам, я готов купить патент, чтобы обеспечить за нами приоритет на данное изобретение. Его будет использовать «Кофизик», общество, акционером и администратором которого являюсь я, ваш покорный слуга. Ваша игрушка принесет нам небольшую прибыль. Само собой разумеется, мы делим ее поровну.
— Приятно это слышать, — согласился Дулье. — Если хотите, поговорим об этом, как только я по…
Треск внутреннего переговорного устройства оборвал фразу Дулье на полуслове.
Он подошел к столу, на котором стоял аппарат, и опустил ручку. В громкоговорителе раздался властный голос Старика:
— Дулье? Коплан у вас?
— Да, господин директор.
— Коплан? Вы меня слышите?
— Да, слушаю.
— Вас просит Рене Мандель из «Кофизик». Перейдите к телефону лаборатории, третья линия.
— В чем дело? — спросил Коплан.
— Не знаю, — проворчал Старик, обрывая связь.
Коплан снял трубку, нажал на одну из черных клавиш аппарата и сообщил:
— Алло! Мандель? Коплан слушает.
— Привет, Франсис, — игриво начал Мандель. — Я тебе не помешал?
— Нет, а в чем дело?
— К тебе тут пришли.
— Ко мне пришли? В «Кофизик»? — удивился Коплан.
— Да, мой дорогой. Необычный визит. Очаровательная голубоглазая дева!
— Издеваешься?
— Отнюдь.
— Как зовут деву?
— Вот в этом-то и вся загвоздка. Она отказывается называть свое имя.
— Все шуточки, — проворчал Коплан. — Не очень-то остроумно.
— Ты что, Франсис? — спросил Мандель серьезным тоном, — Неужели я стану тебе туда звонить ради шуток! Тебя хочет видеть молодая особа. Она утверждает, что не может назвать ни своего имени, ни места, откуда приехала. Она настаивает на личной аудиенции.
Коплан был заинтригован.
— Ты можешь описать эту загадочную особу? — спросил он.
— Блондинка с голубыми глазами, элегантная, стройная, лет двадцати пяти — двадцати восьми, с великолепными ногами, и, кажется все остальное тоже недурно.
— Этому описанию отвечает большинство знакомых мне женщин, — заметил Коплан. — Она кажется опасной?
Рене Мандель хмыкнул на другом конце провода.
— На мой взгляд, да, — признал он. — Это тип мышки, которая меня легко бы уговорила на глупости. Впрочем, я не так избалован, как ты, и не так бронирован.
— Она хочет, чтобы я назначил ей свидание?
— Именно так.
— Когда?
— До понедельника. Она приехала в Париж только на уик-энд.
— Если я правильно понял, она либо провинциалка, либо иностранка?
— Да. По-моему, шведка или немка. Стройная северянка, тебе понятно, что я имею в виду?
Коплан озадаченно почесал затылок.
— Где она хочет со мной встретиться? — спросил он.
— В кафе «Ла Пэ», возле Оперы. Она говорит, что лучше всего в Париже знает это место.
Коплан взглянул на свои часы.
— Хорошо. Передай ей, что я буду в 18.30, то есть через час.
— Подожди. Я передам.
По истечении нескольких минут Мандель сказал в трубку:
— Хорошо.
— Это все?
— Все. Моя миссия выполнена. Привет, Франсис, и приятного вечера!
Пожав плечами, Коплан повесил трубку.
Спустя секунду в микрофоне переговорного устройства вновь раздался голос Старика:
— Коплан? Что это за комедия? Теперь вы используете «Кофизик» для галантных свиданий?
— Вы подключились к линии?
— Черт возьми! Я имею право знать, что творится в моей лавке. Что это за женщина, которая пристает к вам таким образом?
— Честное слово, не знаю.
— Вы лжете! — ворчливо обвинил его Старик. — В противном случае я вынужден думать, что вы раздаете адрес «Кофизик» первым встречным!
— Вовсе нет! — возразил Коплан. — Я пользуюсь «Кофизик» только по вашим распоряжениям. Я уверен, что речь идет не о частном визите.
— Если так, то вы должны иметь прикрытие, — заключил Старик. — Если это западня, я должен знать, с кем имею дело.
— Чего вы опасаетесь?
— Если бы у этой женщины был благовидный предлог, она по меньшей мере представилась бы.
И Старик добавил с иронией:
— На вашем месте пора уже остепениться! С вашей манией соблазнять первую встречную вы падете жертвой убийства из ревности. Я всегда думал, что вы кончите неприятностями такого рода!
Несмотря на обычную сутолоку, царившую в залах и на террасах кафе «Ла Пэ», Коплан сразу узнал свою анонимную посетительницу. Пробравшись между столиками, он подошел, улыбаясь, к молодой женщине, сидевшей одиноко в углу перед пустой кофейной чашкой.
— Сильвия! — воскликнул он. — Какой неожиданный сюрприз!
— Франсис! — эхом отозвалась она, сияя голубыми глазами.
Он сел рядом с ней, спиной к стене, и стал; разглядывать свою знакомую.
— Я уже забыл, что ты так хороша, — прошептал он. — Точно так же я забыл, что ты обожаешь тайны. Почему ты не назвала себя моему другу в «Кофизик»?
— Я в Париже инкогнито.
— Почему не сказать, что ты — моя знакомая из Вены? Я бы понял.
— Потому что это касается только нас двоих, — ответила она убежденно.
— Мне повезло. Я редко бываю в Париже, — сообщил Коплан.
Она лукаво поправила:
— Скажи лучше, что мне повезло. Я приезжаю экспромтом и застаю тебя.
— А какова цель твоего приезда… инкогнито?
— Представь себе, что мне дали пять выходных дней, и я решила провести их в Париже. Во всех туристических агентствах Вены висят большие афиши, рекламирующие красоты Парижа: Сену, Собор Парижской Богоматери, набережные… Афиши кричат: осень в Париже — это незабываемые воспоминания! Мне захотелось встретиться с тобой и составить коллекцию незабываемых воспоминаний.
Он поймал мяч на лету.
— Со своей стороны я сделаю для этого все возможное, Сильвия. Но это зависит и от тебя. Какие у тебя планы?
— У меня нет планов. Думая о Париже, я думала только о тебе… Надеюсь, ты еще не забыл гостиницу «Вайсес Кройц»?
— У меня прекрасная память, особенно на такие вещи.
Подошел официант, и Коплан заказал чинзано. Сильвия предпочла еще одну чашечку кофе.
Франсис спросил:
— В каком отеле ты остановилась?
— В «Амбассадоре», на бульваре Оссмана. Мне очень нравится этот отель: великолепное обслуживание.
— У тебя есть какие-нибудь дела, или ты действительно совершенно свободна?
— Я свободна, как ветер, — подтвердила она смеясь.
— Отлично! В таком случае, если ты не посчитаешь это посягательством на личную свободу, я беру управление операцией в свои руки. Согласна?
— Я на это рассчитывала, — призналась она. — Полагаюсь на тебя душой и телом, Франсис.
Он взял ее руку и нежно пожал ее.
— Я так много не требую, дарлинг, — прошептал он. — Поручаю заниматься твоей душой тому, кому это положено по праву, я буду довольствоваться остальным… В общем, уик-энд влюбленных?
Она быстро заморгала ресницами и выпалила:
— Я люблю Париж, потому что здесь моя любовь.
Коплан выпил глоток чинзано, закурил «Житан» и сказал решительным тоном:
— У меня сегодня вечером было назначено свидание, на десять часов. Придется отменить. Ты не возражаешь, если я позвоню? Я быстро…
Ом хотел встать, но она удержала его за руку.
— Мне очень жаль, — сказала она. — Если это для тебя важно, то я не рассержусь, и ты пойдешь на это свидание.
— Скажешь тоже! Речь идет о старом приятеле.
Он встал, подошел к телефонной кабине, взял у служащей жетон, накрылся и набрал номер, который знал наизусть.
— Господин Паскаль? — спросил он.
— Да, — пробрюзжал Старик.
— Коплан.
— Что там?
— Посетительницей «Кофизик» оказалась очаровательном австриячка по имени Сильвия Роммер. Вам говорит о чем-нибудь это имя?
— Секретарша Клауса Налози, так?
— Потрясающая память! — восторженно воскликнул Коплан. — Гениально!
— А какова цель этого неожиданного визита?
— Никакой, абсолютно никакой, если смотреть в профессиональном плане. Это визит… э… чисто дружеский. Сентиментальный, если угодно.
В голосе Старика слышалась горечь.
— Плохо кончите, Коплан!
— Вы так думаете?
— А вы так не думаете? — ответил Старик вопросом.
— Я польщен, — ответил Коплан. — Польщен, но скептичен.
Секунду помолчав, Старик спросил:
— Что наплела вам австрийская коллега? Я имею в виду, что она хочет от вас?
— У нее есть несколько свободных дней и только одно желание: любить вашего покорного слугу!
Старик дал волю своей язвительности.
— Вот оно что! Если я вас правильно понял, ей захотелось продолжения безумных ночей, проведенных с вами в деревенской гостинице в окрестностях Вены?
— Похоже.
— А что вы решили? Дать ей сатисфакцию?
— Ну а почему бы и нет?
Старик властно добавил:
— Если эта женщина вас вдохновляет, я не могу вам запретить доставить ей удовольствия, которых она от вас ждет. Только будьте осторожны! Отведите ее на холостяцкую квартиру на улице Ренуар. Я тотчас же дав необходимые инструкции.
— О’кей, — согласился Коплан.
Он вышел из кабины и вернулся к Сильвии.
— Все в порядке! — весело сообщил он ей. — Все улажено. Я полностью к твоим услугам до понедельника.
— Великолепно! — обрадовалась она. — Приехав бег предупреждения, я знала, что не буду разочарована Однако я рисковала…
От Оперы Коплан и Сильвия Роммер пошли пешком к саду Тюильри. Вечер был теплый, приятный и романтический.
Франсис обратил внимание своей спутницы на великолепные статуи Майоля, кажущиеся в сумерках живыми. Затем, чтобы исполнить желание красивой австриячки, они гуляли по набережным Сены, взявшись за руки. Они любовались Собором Парижской Богоматери, светящимся в ночи, и плутали по волнующим улицам острова Сите.
На ужин Коплан пригласил Сильвию в ресторан старого Парижа «Людовик XIV», где они отведали перепелку с виноградом, запивая восхитительным «Шато-Лафит-Ротшильдом», от которого щеки Сильвии запылали. После изысканного ужина взгляд молодой женщины стал томным и призывным, дающим понять партнеру, что для достойного завершения их встречи теперь пора перейти к более интимным и более жгучим наслаждениям.
