— Есть, понял… А «сорок первый» — это сила! Объёмная съёмка, многозадачная… разрешение — десять сантиметров… Очень поможет, господин главный инспектор!
— А просто хвост нам прижало, мировому сообществу-то, товарищ генерал-лейтенант… — Малоросликов позволил себе усмехнуться. — И люди свежие у вас будут, вопрос решается. И люди правильные, не наёмные. Кстати, со спутником и так и так будет спокойней. Если и ваши дирижаблики, и «сорок первый» обрубит враз — значит, началось снова.
— Понятно. Молодцы эти гугловцы. Американцы, не пиндосы.
— И это тоже, и им, вдобавок, выгодно, поверьте. Весь мир на ушах стоит. Новости-то смотрите?
— Да я с этим всем и мундиаль весь пропустил!..
— Сами они виноваты, нечего было цикл сбивать… Да, весь мир и именно на ушах. Наш с вами чернобыльский кризис посильней получается, чем мексиканский. Очень, очень много материалов вынесли из Зоны за столько-то лет. Представляете, что было?
Малоросликов покосился на свою витрину и так глубоко вздохнул, что Клубин невольно прикинул, на сколько им двоим теперь может хватить кислорода в кабинете.
— Но это не наша забота. Не ваша, если ещё точней, — продолжил Клубин. — Далее, обращаю ваше внимание. Я сказал, что политика кончилась. Это не совсем так. Контрразведчики и внутренняя служба безопасности Института прогнозируют в ближайшее время начало активных действий со стороны выживших Хозяев и аффилированных с ними лиц, то есть профсоюза. Хозяевам надо домой, остальные сходят с ума, лишившись доли в Карьере… В Киеве, в Москве их депутатики и сенаторишки, не считая президентов, в очереди стоят к… трибунам. Благо Брюссель хоть мы прикрываем, но и там неспокойно, свара всё-таки будет… Мы с вами, генерал-лейтенант, сейчас — пока — массовые убийцы, оборотни в погонах… дурацкое выражение, откуда они его выкопали?.. В связи с этим, первое…
Малоросликов подобрался.
— Сталкерскую резервацию полностью изолировать. Госпиталь — изолировать. Поговорите сами с Болотным Доктором, чтобы подумал головой. Напомните, что он к нам прибежал, а не мы к нему. Он гений, должен сообразить.
— Есть.
— Второе и главное: семьи высших чинов Управления, Штаба и учёного совета Экспедиции поставить на казарменное положение немедленно. — Задница сначала воззрился на него, потом как-то непонятно моргнул. Клубин запомнил это. — Под охрану круглосуточную. Не хватает нам ещё киднеппинга. И сами осторожней, вы тут самый главный военный преступник… и самый осведомлённый на Земле человек, между прочим. Нам с вами надо спасать мир, но мир будет нам сильно мешать. Я постараюсь вас оградить, но… Газеты-то действительно не смотрите совсем?
— Да когда?! Ё… Есть! Разрешите выполнять? Господин главный инспектор, мне бы лично… такое дело раз…
— Не просто разрешаю — приказываю лично возглавить. — «Что ты тут интонируешь, генерал, интересно?» — Поставьте мне только сейчас оригинал записи номер один по делу Бредня да распорядитесь насчёт Пушкарёва с Уткиным. Как их состояние?
— Уже можно сказать: стабильное, средней тяжести. Пневмонию задавили. Кислород им нужен постоянно. Нет, отставить, виноват. Нельзя сказать: стабильное. Всё-таки с их уродством… В любой момент может что угодно. Следим. Тут вопрос в том, что куда-то им надо уходить, завтра, не позже. Два дня как они в сознании, и куда-то им уже надо. Очень настаивают на разговоре с главным по Зоне. Говорят, информация масштабная. Собираются ей заплатить за освобождение.
— То есть могли бы сказать проще, Артём Аркадьевич: состояние Пушкарёва и Уткина без изменений со времени последнего отчёта. Отлично. Представитель главного по Зоне прибыл. Это я. Я сам хочу услышать их, своими ушами… Посмотрю сейчас досье Бредня и отправлюсь на переговоры… А вообще, Артём Аркадьевич, дайте-ка вы мне ключи от сейфа, я сам разберусь.
— Есть! Вот ключи… — Генерал-лейтенант отстегнул липучку на нагрудном кармане спецкостюма, достал карточку… запнулся. — Разрешите помочь?
— Я сам, сам, — сказал Клубин успокаивающе. — Заодно и вы лишний раз убедитесь, что я — тот, за кого себя выдаю. Да и я тоже… убежусь. Рискну для тренировки. А вы — действуйте, отправляйтесь. — Главный инспектор поднялся, генерал-лейтенант синхронно с ним. — Что, что-то ещё?
Малоросликов помялся.
— Можно личный вопрос? Прямо гложет меня. Всё это время. Уткин-то с Пушкарёвым ни слова мне не сказали. Господин главный инспектор… так что, инопланетяне всё-таки? Или нет?
— Нет, генерал-лейтенант, не можно личный вопрос. Можно Машку за ляжку, а сталкера за рога — и об забор. Идите работайте. Отставить! Чуть не забыл. Господин генерал-лейтенант, смирно. Вы представлены к «Миротворцу» второй степени и «Спасателю» первой, поздравляю вас. — Клубин протянул руку над столом, Малоросликов пожал её, не выразив особых эмоций. Его щёлкнули по носу за дурацкий вопрос, сам напросился, но — проехали. Теперь в мыслях он уже бежал защищать жён и детей. А награды… В шкафу они лежат. На нижней полке. А вот дочек не видел… Да две недели уже.
