— Да, да… Было бы неплохо, — обескураженно выдавил Артур.
В ответ неизвестный предложил Артуру завтра прийти на собеседование и назвал адрес в Хельсинки, попутно пообещав поведать все подробности грядущего трудоустройства при встрече. Всё ещё плохо осознавая, кто и с какой стати с ним говорит, Артур пробормотал что-то вроде «Спасибо за предложение, приду» и нажал отбой.
Всё ещё держа в руках свой старый «Nokia», Артур невольно задумался. Слишком много совпадений в его до этого момента, в общем-то, монотонной жизни. Сначала странное и определенно угрожающее послание по электронной почте. Затем внезапная смерть приятеля по курсам. Наконец непонятный звонок с неожиданным приглашением на деловое собеседование. Но ведь и Кшиштоф был перед смертью на каком-то рандеву в Хельсинки, связанном с потенциальной работой! Артур силился привести в порядок нервы и рассуждать логически. Что всё это значит? Начнём с письма. По мнению его отправителей, Артур что-то знает. Причём такое, что ему «не принадлежит». И этот кто-то крайне озабочен его осведомлённостью. Но в чём? Сообщение не имело конкретного смысла. Вдруг Артура обожгло, как огнём: скончавшийся библиотекарь тоже знал о сообщении от самого Артура. Неужели между письмом, смертью поляка и звонком существует некая связь? Артур не обладал интуицией разведчика или контрразведчика, но и его внутреннее шестое чувство подсказывало ему: существует. Нельзя всё объяснять наличием случайных совпадений, потому что их слишком уж много. Не является естественной скорее всего и смерть библиотекаря. Гораздо более вероятно, что его кончина была результатом убийства. Артур почувствовал в спине неприятный холодок. Ощущение угрозы переставало быть просто предчувствием.
Совершенно ясно, что он встрял в некую не самую лучшую историю. Хуже всего то, что он абсолютно ничего не знает ни о своём противнике, ни о его, по-видимому, суетливых делах. Артур старался понять, стоит ли ему ехать на эту неизвестную встречу. То, что с аналогичного свидания не вернулся несчастный библиотекарь, сулило мало оптимизма. С другой стороны, если им известен мой официальный телефонный номер, раздумывал Артур, то, вероятно, они в курсе и моего домашнего адреса. Неизвестно, кто это и насколько далеко простираются его возможности. Но, главное, зачем он им?! Однако же библиотекарь мёртв! Почему?! И связана ли его странная смерть с этим электронным сообщением или же просто является совпадением? Артур заметил, что его мысли побежали по кругу. Такое часто случается у многих людей, когда перед ними возникает неразрешимая задача. Иногда бывает, что у сложных задач находятся простые решения: молодой человек поразмыслил, не обратиться ли ему в полицию. Но в такой демократической стране, как Финляндия, необходимо было представить вполне убедительные основания для обвинения и тем более преследования неизвестных, связавшихся с ним по е-мейлу и телефону. Никакой информацией об этих людях он не обладает. Его подозрения бездоказательны и спорны. Заявить о «телефонном» или «электронном» преследовании Артур, само собой разумеется, не смог бы. Обвинить неизвестного человека непонятно в чём — тоже. Поэтому, но мнению парня, визит в полицию не дал бы ему ровным счётом ничего: слишком сумбурными оказались бы его доводы. Вот если бы у него на руках находился реальный номер звонившего и более или менее определённый, с указанием фамилии, адрес автора электронного послания — тогда ещё о чём-то можно было бы рассуждать, но чего нет, того нет. Впрочем, даже если бы телефонный номер и высветился, это мало бы что принесло: в Финляндии можно совершенно спокойно купить в киоске телефонную сим-карту и без регистрации. Вот что значит демократия! А фамилию в электронном адресе кто угодно способен написать любую, лишь бы её только приняла программа. И в любой географической точке планеты. Был бы Интернет.
Размышляя подобным образом, Артур подавил поднявшуюся было в душе панику и твёрдо решил не терять головы, сохраняя хладнокровие. Недаром говорится — смелость города берёт. Заварив кофе, он уселся за стол. «Ладно, доживём до завтра, а там видно будет», — подумал он.
Дефрим почти ничего не почувствовал — шприц мягко вошёл в кожу спины. Поздним вечером на пустынной аллее хельсинкской окраины никого уже не было, некого было позвать на помощь, да он в любом случае и не смог бы этого сделать. Растительный курареподобный яд быстро сделал своё дело. Мир завертелся вокруг сумасшедшей каруселью. Падая в бессмысленную черноту, он ещё успел вспомнить Балканские горы, поля родного Косова, маленькую деревеньку на подступах к Приштине, где осталась его семья. Затем змеёй всплыла холодная усмешка Фироза, и всё погасло…
Между тем Артур не находил себе места от нервного напряжения. Проведя весь день дома в бесконечных сомнениях, и лишь ненадолго сбегав в ближайший продуктовый магазин, он в изнеможении заснул перед работающим телевизором. Приснившаяся покойная мать казалась задумчивой и молчаливой. В беспокойном сне поэт и философ пытался взять её за руку, но всякий раз встречал пустое пространство. Вдруг мама куда-то исчезла, и в надвинувшейся тихо звенящей темноте Артуру почудилось, что кто-то медленно подходит к нему сзади. Шаги были человеческие, но он твёрдо знал — это не человек. Отчаянно стараясь повернутся, Артур взмахнул рукой, вскрикнул и проснулся. Звенел сигнал окончания трансляции телевизионного канала; глухая ночь неодолимо окутывала улицу и комнату.
Заварив кофе и от волнения разбив кружку, он с трудом дождался рассвета. Засмотревшись из-за тонкой занавески на какого-то незнакомого пешехода, выгуливавшего в ранний утренний час маленькую собачонку, Артур подумал об утренних новостях по финским телеканалам. Надеясь немного отвлечься от неприятных размышлений о предстоящей встрече, он щёлкнул телевизионным пультом. Шли новости по первому каналу; Артур начал прислушиваться, стараясь вникнуть в смысл финской речи. Хотя он уже неплохо говорил по-фински, быстро произносимые слова всё же зачастую вызывали у Артура затруднения. После нейтральных сообщений об очередном заседании правительства диктор перешёл к освещению некоей странной кончины молодого человека, произошедшей прямо на улице прошлым вечером в Меллунмяках — одном из окраинных районов Хельсинки. Привстав с кресла, наш философ вслушивался в монотонный дикторский монолог, и постепенно до него стала доходить чудовищная суть случившегося. Говорилось, что скончавшийся по паспорту оказался неким Дефримом Красники, находившемся в Финляндии по туристической визе. При этом он имел на руках договор, заключённый с одной из хельсинкских частных фирм, занимающихся уборкой помещений. Однако уже на самом первом этане расследования полиция заподозрила, что гражданин самопровозглашённой республики Косово Дефрим Красники имел связи с мафией. «Общественные институты давно требуют более внимательного отношения к прошлому посещающих Финляндию мигрантов», — уверенным баритоном рапортовал диктор. Далее из сообщения следовало, что полиция пока не уверена в причине смерти, и в интересах следствия материалы судмедэкспертизы в настоящее время разглашаться не будут.
Жизнь обычно и заканчивается смертью, таков закон. В некоторые известные исключения, о которых повествуют, например, библейские тексты, верят, увы, не все. Иногда смерть приходит к человеку насильственным путём, от руки преступника. Подобными роковыми подробностями переполнены не только криминальные программы и сводки, но и обычные новости. Поэтому в услышанном сообщении не было бы ничего необычного для Артура, отлично представляющего себе, в каком жестоком мире живём мы, люди. Выбивалось из колеи чужого и привычно далёкого житейского трагизма лишь небольшое обстоятельство: погибший Кшиштоф упоминал имя и фамилию одного своего знакомого, но национальности албанца. Его звали Дефрим Красники.
Молодой человек подумал, что не зря в последнее время его мучило какое-то недоброе предчувствие. Кровавая нить странных убийств фатально тянулась к скромному молодому эмигранту, жителю хельсинкского пригорода. Разумеется, теперь не могло быть и речи о том, чтобы ехать на встречу с появившемся, как чёрт из табакерки, «работодателем». Мозаика подозрений складывалась в однозначную уверенность. Артур теперь опасался выходить на лестничную площадку, боялся даже включать свет в своей квартире на третьем этаже, подозревая, что за ним могут следить.
