Они отправились по бухте к южному концу Рамона Ки, потом вышли в Гольфстрим и бросили якорь на мелководье у белого песчаного берега какого-то островка в Келли Ки. Это был странный день, и напряжение накапливалось в многозначительных взглядах и случайных прикосновениях. К вечеру напряжение, наверное, достигло пика, и когда начали сгущаться сумерки, Дженна неожиданно очутилась в его объятиях. Она прошептала, будто боялась, что у него никогда не хватит смелости обнять ее. Испуг Алекса был таким же сильным, как и его желание. В глубине души он надеялся, что сплетни о Дженне были ложью от начала и до конца.
Они лежали на одеялах. Дженна сняла влажный зеленый купальник и жадно набросилась на него. В этом союзе она была зачинщицей, а он — всего-навсего орудием ее буйства и протеста.
Позже, когда они прощались у дома Даклинов и Дженна страстно ответила на его поцелуй, он спросил ее, когда они встретятся вновь?
— Не знаю, Алекс. Наверное, когда-нибудь встретимся. Попроси меня, слышишь?
— Я обязательно попрошу тебя.
Алекс попытался вновь встретиться с Дженной Ларкин, но у него было совсем мало свободного времени, а когда он бывал свободен, занята оказывалась Дженна. Примерно через два месяца после пикника Дженна уехала с моряком.
С тех пор Алекс часто спрашивал себя, нашел ли Спенс дочь и привез ли обратно в Рамону? В досье на Дженну, занимавшем немалую часть толстой папки, которую ему дал полковник Прессер, имелся ответ на этот вопрос. Дженна не вернулась в Рамону. Досье освещало двенадцать лет ее жизни, с восемнадцати до тридцати лет, когда она встретилась с Макганном. Брак и быстрый развод, работа натурщицей и фотографии для неприличных журналов, выступления с третьеразрядными ансамблями в каких-то грязных забегаловках. В полиции даже имелось на нее досье. В основном мелкие нарушения общественного порядка по ночам. Все это только оттого, что она была такой живой… и обладала необузданным характером.
С какими чувствами Дженна Ларкин вернулась в Рамону? Как жена известного полковника? И вообще, зачем она туда вернулась? В ее возвращении на родину не было никакой необходимости.
На следующий день после обеда Александр Дойль взял папку у управляющего отелем и отправился в Пентагон. Он сказал полковнику Прессеру и капитану Дерресу, что решил взяться за дело, но не сообщил причины, заставившей его изменить свое вчерашнее решение. Алекс не рассказал, что бессонной ночью понял одну вещь: если он сейчас не вернется в Рамону, то проведет остаток своей жизни в полумире, где потеряет и старую, и новую личность. Он не мог объяснить, что в некотором роде это были его собственные поиски настоящего Александра Дойля.
Когда Алекс сообщил, что не хочет брать с собой папку, полковник с капитаном долго задавали вопросы, пока не убедились, что он запомнил всю необходимую информацию.
— А как насчет легенды, мистер Дойль?
— Придумал одну, на мой взгляд, очень обыкновенную и надежную, сэр. Я довольно хорошо знаю Южную Америку. И знаком с тяжелой строительной техникой. Во время выполнения последнего задания много приходилось работать на свежем воздухе. И по-моему, мой внешний вид подтверждает это. Множество людей отправляются в одиночку за большие деньги на стройки за границу, потом возвращаются в родные города. Если бы у меня был паспорт и необходимые документы, чтобы доказать, что я провел последние три года в Венесуэле…
— Звучит довольно хорошо. Займись этим, Джерри. Мистер Дойль, что вы собираетесь отвечать на вопросы жителей Рамоны? Зачем вернулись в Рамону?
— Надоело странствовать по чужим краям. Скопил немного баксов и сейчас решил оглядеться по сторонам. Собираюсь где-нибудь осесть и открыть небольшое дело. Если в Рамоне не произошло особых перемен, то сниму коттедж на Рамона Бич. Так я окажусь поблизости от полковника Макганна. Ну а после того, как устроюсь, придется положиться на интуицию. Может, найду какую-нибудь временную работу, с помощью которой будет легче пробраться к полковнику. Мне понадобится машина, полковник Прессер. Думаю, лучше всего полететь в Тампу и купить там необходимую одежду и подержанную машину. Пожалуй, захвачу с собой немного наличности, а в остальном оправдаю их ожидания.
— Вы говорите с горечью, мистер Дойль.
— Возможно. Но можете мне поверить, я вызову гораздо большее подозрение, если въеду в городок на взятом напрокат автомобиле и в этом костюме.
— Я одобряю ваш план. Он прост, и в нем нет особых драматичных эффектов. Вас не удастся застать врасплох каким-нибудь неожиданным трудным вопросом. И я уверен, что вы сумеете сыграть свою роль. Когда будут готовы документы, Джерри?
— Завтра к полудню, полковник.
— Мы хотим, чтобы вы сделали все без спешки, мистер Дойль… Думаю, трех тысяч долларов будет достаточно.
— Более чем достаточно.
— Как вы их с собой повезете? В дорожных чеках?
— Алекс Дойль, строитель, должен возить честно заработанные доллары в поясе, сэр. Или в поясе, или он вообще ничего с собой не привезет.
Прессер довольно рассмеялся.
— Приходите завтра перед обедом.
Вечером в понедельник тринадцатого апреля в окрестностях Тампы Александр Дойль купил подержанный «додж». Он не хотел приезжать в Рамону после наступления темноты, так что в тот день доехал только до Сарасоты и на Тамайами Трейл, южнее городка, нашел второсортный мотель. С той самой минуты, как он покинул Вашингтон, Алекс пытался вжиться в роль, которую ему предстояло сыграть.
Ночью перед тем, как ложиться спать, он пошел в ванную комнату и внимательно взглянул в зеркало. На него смотрел незнакомец с коротко стриженными волосами песочного цвета и практически незаметной сединой на висках. Серо-голубые глаза. Продолговатое лицо с мягкой грустной печатью, оставленной одиночеством. Крупный нос и упрямо выставленный вперед подбородок. Впалые щеки быстро становились на солнце коричневыми и надолго сохраняли загар. В углу широкого рта находился изогнутый шрам. Мускулистое поджарое тело с длинными ногами, шишковатыми запястьями и большими веснушчатыми руками.
Дойль лег в постель, вытянулся и прислушался к шуму грузовиков, проносящихся мимо его окна. На потолке темной комнаты белело пятно лунного света, в воздухе пахло дизельным топливом и жасмином. Он вернулся в родные места, но родина изменилась. Из сонной деревушки Сарасота превратилась в бурлящий туристический центр. Рамона тоже изменилась за эти годы, но не так сильно. Она находилась далеко от Тамайами Трейл.
Завтра он въедет в город по Бей-стрит. От этой мысли его ладони мигом вспотели, и сердце тревожно забилось. Александр Дойль вернулся на пятнадцать лет назад в камеру окружной тюрьмы в Дэвисе, вновь стал испуганным юношей, который спрашивал себя, что с ним собираются делать.
