— В пределах, необходимых для бытового общения, — ответил стандартной формулировкой из личного дела Виноградов.
— Ладно, не скромничайте… хотя в данном случае иностранный язык вам едва ли понадобится.
Генерал закрыл папку с рабочими материалами, встал из-за столика и отошел к окну.
— В Англии давно не были?
— Никогда не был.
Вообще-то собеседник знал это не хуже самого Виноградова.
— Придется съездить.
— Если надо… — Владимир Александрович пожал плечами. — Надолго?
— Как получится. Впрочем, не думаю.
— Когда?
Прежде чем ответить, Генерал покосился на календарь:
— Прямые рейсы в Лондон — каждый день, так… До следующего вторника мы, наверное, не успеем с визой в консульстве и с документами прикрытия, поэтому полетите в четверг. Или в среду. Пока не знаю, сегодня к вечеру определимся.
— Но, товарищ генерал…
— Что-то смущает? Дома все в порядке? Жена, дети?
— Спасибо, все благополучно.
— Это важно, — констатировал собеседник. — Это, пожалуй, самое важное. Не боишься?
— Нет.
Страха действительно не было.
Виноградов знал, что когда-нибудь погибнет — погибнет глупо, досадно и некрасиво…
Но точно так же он знал, что время для этого пока не пришло.
— Верю! Да, собственно, в данном случае как раз и опасаться-то нечего.
— Серьезно?
Генерал изобразил удивление:
— Ну и что такого? Погуляешь по Лондону за казенный счет, выпьешь пива со старым знакомым, послушаешь, что он скажет…
— Нет, я все-таки не понимаю…
— А тебе понимать и не надо. Просто — послушаешь и запомнишь. А потом передашь мне все — слово в слово. — Собеседник Виноградова улыбнулся, мечтательно прикрыв глаза. — Завидую, честное слово! Вестминстерское аббатство, Гайд-парк. Оксфорд-стрит…
— Может, вместе прокатимся? А чего? Сами сказали — дело пустяковое, опасности никакой… — Еще не закончив фразу, Владимир Александрович уже готов был откусить себе язык. — Извините, товарищ генерал.
— Надо же! Разговорился, адвокатишка! Быстро же ты волю почувствовал…
— Извините.
— Забыл, что недержание речи в нашем деле — страшнее поноса?
— Виноват, товарищ генерал! — Виноградов поднялся из кресла и непроизвольно вытянул руки по швам.
— Только не делайте мне тут такое идиотское лицо — вы не в армии! Очень многие из молодежи в последнее время стали утрачивать ориентиры — нравственные ориентиры! Забываются конечные цели, принципы нашей деятельности… отчего? Да оттого же, что сейчас в шпионы лезут все кто ни попадя — журналисты, артисты, домохозяйки! Откуда же взяться культуре получения секретной информации, если все измеряется в долларах, фунтах и даже в неконвертируемых израильских шекелях? А ведь мы с вами, несмотря ни на что, профессионалы. И всю жизнь участвуем в одной игре.
«Ага, конечно… — подумал Владимир Александрович, — конечно, в одной игре… Только некоторые сидят за карточным столом, а остальные позволяют тасовать себя в колоде».
— Что?
— Нет, ничего, товарищ генерал.
Считается, что профессия непременно накладывает отпечаток на характер человека, на его восприятие окружающего мира. Сказать так о кадровых сотрудниках спецслужб — значит не сказать ничего… Для этой категории людей просто рано или поздно перестает существовать что-либо вне их профессиональных интересов.
Любой собеседник оценивается лишь как источник возможной опасности или потенциальный объект для вербовки. Дуплистые, изумительной красоты деревья в старинном парке привлекают внимание в первую очередь потому, что их можно использовать как тайники при бесконтактной передаче информации… И даже нехитрый рассказ ребенка, вернувшегося из школы, они воспринимают в одном ряду с сообщениями агентуры и доверенных лиц.
Ущербность сотрудников специальных служб как раз и заключается в том, что они этой ущербности не замечают.
— Ладно! Садись. И слушай внимательно. Думаю, в Лондоне он найдет тебя сам…
Водитель дисциплинированно дождался зеленого сигнала светофора и повел машину дальше, мимо здания Центрального уголовного суда Олд Бейли. Глаза у золоченой статуи Фемиды, венчающей купол, завязаны не были — и, очевидно, это должно означать, что правосудие здесь вовсе не беспристрастно…
Автомобиль проскочил мимо серой громады старинного госпиталя, построенного еще в елизаветинские времена, и, притормаживая, выкатился на площадь, где по будним дням располагается продовольственный рынок «Смитфилд» — едва ли не последний из овощных рынков английской столицы, устоявший под натиском супермаркетов.
Еще через пару минут шофер наконец отыскал свободное место, припарковался и выключил двигатель:
— Извините, сэр, но дальше придется пешком.
— Дождь идет, — недовольно отметил человек, сидящий рядом с водителем, одетый в очень дорогой, прекрасно сшитый костюм, который, впрочем, на его огромной фигуре боксера-тяжеловеса выглядел тесноватым.
Охранники с такой внешностью привлекают к себе излишнее внимание и редко оказываются эффективны в боевом применении, но, очевидно, тут сказывался восточный колорит с его своеобразной системой внешних приоритетов и с собственными представлениями о престиже.
— Все в порядке?
— Здесь недалеко, сэр. — Водитель с некоторым смущением оглянулся на заднее сиденье и добавил: — У меня есть зонтик!
Ответа пришлось подождать — тот, к кому он обращался, последнее время старался не принимать поспешных решений. Наконец он покачал рыжеватой бородой:
— Ну, разве что — зонтик…
Во внешности сорокалетнего бородача и его сопровождающего на первый взгляд было не так уж много общего. Однако на далекой, оставшейся за тысячи километров отсюда исторической родине каждый милиционер безошибочно и мгновенно отнес бы обоих мужчин к пресловутой категории лиц кавказской национальности.
— Хорошо, прогуляемся.
Первым вышел из автомобиля охранник. Поводив головой по сторонам и оценив обстановку как не внушающую опасений, он тихо щелкнул предохранителем и убрал руку от пояса:
— Прошу вас!
Водитель уже был тут как тут; обежав нескончаемо длинный, похожий на черную субмарину представительский «мерседес», он потянул на себя дверцу и раскрыл над головой пассажира обещанный зонтик:
— Прошу вас, сэр…
Так они и двинулись по Олдергейтс-стрит, перегороженной длинной цепочкой красных и белых пластмассовых конусов: впереди — молодой и широкоплечий здоровяк, а за ним, в двух шагах, охраняемое лицо и водитель с зонтиком.
— Там, дальше, — дорожные работы, никак нельзя…
Вот как раз в этом не было ничего удивительного — лондонские улицы с завидным постоянством перекапывают вдоль и поперек представители газовых, электрических, кабельных и телефонных сетей.
— Эти ремонтники, они ведь заранее не предупреждают…
Водитель продолжал зачем-то оправдываться, но бородач его почти не слушал:
— Все в порядке, я сказал!
Это было произнесено таким тоном, что человек с зонтиком осекся на половине фразы, и дальше все трое двигались в полном молчании.
Из-за противной даже по лондонским меркам погоды праздношатающейся публики навстречу почти не попадалось — только туристы, группами и по одиночке. Местные жители, очевидно, уже расселись по пабам или коротали время дома перед телевизором.
