Я спрашиваю:
— Куда это вы, Исаак Иванович?
Откашлялся он и на улицу показывает:
— Надо! Помощники мои идут! — И шею шарфом закутал.
Вышли мы на порог. Вижу, тропой от красной каменной школы поднимаются ребята. В куртках, с красными пионерскими галстуками. И машут Исааку Ивановичу кто шапкой, кто рукавицей. Пристроились, пошли за нами.
Исаак Иванович не разговаривает. И ребята молчат. У всех под валенками снег поскрипывает: скрип-скрип! Будто тянется одна хрустящая морозная песенка. Пришли ребята к клеткам, взялись за лопаты, за мётлы, смахнули с кровель снег. Каждый в клетке убирает. Исаак Иванович за ребятами присматривает.
А двое мальчишек встали в стороне и ничего не делают. Тут уж Исаак Иванович остановился:
— А вы почему стоите?
— А мы хотим помогать лечить зверей…
Хмыкнул Исаак Иванович, только пар клубком выпорхнул:
— Бери-ка лопату. Вот так! — И сам берёт. — Бери веник! Вот так! — И сам берёт. — Убирай, чтоб было чисто, хорошо. Вот и упасёшь зверей от болезни!
Тут и я лопату себе подобрал. Взялись все за работу. Молчим, попыхиваем. Только валенки свою морозную песенку продолжают.
Потом я часто встречал в тайге учеников Исаака Ивановича. И звероводов, и егерей. А как-то приехал в одно таёжное село, повстречался на речке с ребятами, а они давай мне разные истории рассказывать:
— A y нас рысь в колодец упала! Погналась за кошкой. Кошка — в ведро, а рысь прямо в воду!
— А мы лебедя вылечили. Он ко льду лапами примёрз. Мы его изо льда вырубили, и всю зиму он у нас жил! А сейчас в Африке!
Вдруг кто-то говорит:
— А Миролюбов так недавно Горбунка спас!
— Какой Миролюбов? — удивился я. — Уж не родственник ли Исаака Ивановича? Может, внук?
— Да нет, — засмеялись ребята, — это мы его так прозвали. Вот он! — И показали на рыжеватого, всего в веснушках мальчишку.
Рыжий Гошка приезжал к деду в деревню каждое лето. Дед, старый таёжник, встречал его всякий раз у автобуса:
— Ты на автобусе? А я всё на небо смотрю! Думаю, с самолёта на парашюте спустишься!
Приговаривал он так потому, что Гошка жил у аэродрома. Отец его был таёжным лётчиком, летал над тайгой и два раза брал Гошку с собой в полёт.
Однажды они полетали над дедовой рекой, покружились над его домом и покачали крыльями. Так дед потом всем соседям рассказывал:
— Видели? Это мои летели! Я сразу узнал. Рыжие в самолёте были. Я рыжий, сын рыжий и внук рыжий. Раз рыжие, значит, мои, — довольно говорил дед.
Обычно он вёл Гошку лесной дорогой к домику над рекой и приговаривал:
— А я тебе подарок припас. Ну и подарок!
И Гошка знал, что в деревне для него уже прыгает или ручная белка, или домовитый бурундук, а может, и лисёнок. У деда всё бывает!
Но на этот раз старый таёжник ничего не обещал, а только просто распахнул дверь сарая и, усмехаясь, сказал:
— Ну, Горбунок, встречай гостя!
Из новенького стойла вышел маленький рыжий жеребёнок. Копытца точёные, с белыми манжетами, уши торчком, хвост метёлкой. Гошка так и замер. То деду улыбнётся, то Горбунку. Прямо прирос к коньку.
Обедать не идёт, ужинать не хочет. Все дедовы угощения в сарай перетаскал.
Соседка Петровна принесла парного молока, говорит:
— Ну-ка, Гошка, отведай парного! У меня ведь пить не кому: Ваня теперь в артиллерии, Вася по морям плавает. Гошка глоток отхлебнул, а всю банку — опять в сарай. А чуть новое утро занялось, вывел он Горбунка со двора и бегом к реке. Попрыгал Горбунок на берегу, будто манжеты замочить боялся, потом ступил в воду, отфыркался и поплыл за Гошкой мимо белых кувшинок.
Так они и сдружились. Куда Гошка, туда и Горбунок: Гошка на покос — и Горбунок следом, Гошка к лесу — и Горбунок туда же. Собирает Гошка ягоду — всю пополам: горсть себе, горсть Горбунку. А припечёт солнце — выберутся опять к реке, на песок лягут и слушают, как шелестит река. Потом вдруг послышится шум мотора, появится из-за леса маленький самолёт, покачает крыльями. Гошка вскочит, станет размахивать майкой, а Горбунок тоже задерёт вверх голову и машет хвостом, будто и он знает, что там не кто-нибудь, а Гошкин отец, таёжный лётчик.
Пройдёт Петровна мимо, обязательно скажет:
— Ну и дружки! Прямо рекой не разольёшь!
Говорила она это в шутку, а получилось всё на самом деле.
Неожиданно погода переменилась. Вдруг с океана помчались на тайгу тучи. Стало темно, над сопками загрохотали проливные дожди. Река стала мутной, забурлила и вырвалась из берегов.
Сперва по ней откуда-то поплыли ульи. Над ними кружились и отчаянно гудели пчёлы. Потом по реке понеслись сорванные брёвна, смытые заборы, закувыркались белые капустные кочаны.
Горбунок испуганно пятился от берега, а Гошка, хоть и сам чувствовал тревогу, гладил его и приговаривал: «Ничего! Не бойся!» Потом отвёл Горбунка в сарай, подбросил в кормушку сена и прикрыл дверь.
А к вечеру в деревню прикатили две зелёные «амфибии» с солдатами. Из одной вышел командир с двумя звёздочками на погонах и стал оглядывать берег… Вокруг него сразу зашумела толпа.
— Пора перевозить народ на высокую лесную сторону, — говорили одни солдаты.
— Надо подождать! — возражали другие. — А вдруг вода спадёт?..
Но река поднялась ещё выше, вода выплеснулась на луга, дороги и потекла по улицам… Кое-кто уже полез на крыши.
Тогда лейтенант, приподняв шлем, махнул рукой:
— Пошли!
И к машинам сразу потянулись жители — кто с узлом, кто с приёмником, кто с курами в ящике.
А Гошкин дед сказал:
— Нас забирайте последними! Сперва тех, кто живёт пониже. Мы на бугре.
И, хотя Гошке хотелось забраться на «амфибию», он тоже сказал:
— Мы — последними!
— Ну и я последней! — вздохнула вдруг сзади Петровна. — Пока соберусь…
Тут дед и спохватился: Ваня-то у Петровны теперь в артиллерии, Вася по морям плавает! Кто же ей собраться поможет? Повернулся дед к Гошке и говорит:
— Ну-ка, внук, давай к Петровне!
— Да у вас у самих дел хватит, — остановилась она.
— А что у меня? — отмахнулся дед. — Одна медвежья шкура, валенки и тулуп. А табуретки да стол сами плавают! Беги, Гошка!
Гошка и сам уже собрался, только оглянулся на сарай. Но дед кивнул:
— Не бойся, уж про Горбунка не забуду!
Махнул Гошка через забор — домой к Петровне.
Пока увязывали вещи, «амфибии» промчались на другой берег. Только лучи по стёклам полоснули.
Стали собирать посуду, а машины уже второй раз громыхают. Крики кругом, шум, дым от моторов.
А вышли на порог — «амфибия» у самых ворот на воде плещется, коза от неё на порог пятится. А лейтенант шлем скинул, кричит:
— Пора, мамаша!
Подтащил Гошка вещи к воротам, козу подсадил, Петровне помог, а сам домой собрался. Лейтенант подхватил его, втянул в машину и скомандовал:
— Пошли!
Только выехали к берегу, слышат: «Стой!» Оглянулись, а это Гошкин дед, с узлом, по пояс в воде. Втащили деда в машину, соскользнула она к реке, а дед как встанет, как крикнет:
— Товарищ лейтенант, погодите! Жеребёнок там, не идёт за мной, Гошку ищет!
Никто и опомниться не успел, а Гошка сбросил рубаху и — бултых в воду.
Дед собрался вдогонку, но лейтенант остановил его, что-то приказал водителю и стал раздеваться.
Вода сразу захолодила всё тело. Гошка тревожно оглянулся: «амфибия» качается ещё рядом, а повернуть к ней уже невозможно.
Гошка стал грести руками изо всех сил, но вода понесла его куда-то вбок. Он хотел нащупать дно — дна не было. А тут ещё по рукам скользнули мокрые холодные змеи. Стало жутко.
Но сверху пробежал яркий луч, и Гошка увидел, что это не змеи, а ветки ивы. Ива стояла впереди, за ней ещё одна, и Гошка поплыл от дерева к дереву. Он ухватился было за ветку, чтобы отдохнуть, но где-то у сарая жалобно заржал Горбунок…
Неожиданно Гошкины ноги ткнулись в землю. Он встал, и волны сами стали подталкивать его к дому.
— Горбунок! Горбунок! — громко позвал Гошка.
«Амфибии» снова осветили бугор, и Гошка увидел, как там, недалеко, у забора, смотрит на реку конёк.
— Горбунок! — позвал его опять Гошка, и вот сейчас-то жеребёнок, быстро повернув к нему голову, ступил в воду и бросился вплавь.
Теперь нужно было плыть обратно. Но Гошка потянул конька выше, вправо. Оттуда течение вынесет вниз, прямо к «амфибии». Он уже отталкивался от земли и вдруг увидел, как среди потока, навстречу ему, идёт человек. Лейтенант!
Он погрозил Гошке пальцем и, тяжело дыша, накинул на шею Горбунку верёвку.
Следом за лейтенантом повернулся к Гошке и луч света. Это сбоку подходила «амфибия».
— В машину! — сказал лейтенант Гошке, но тот крепко ухватил Горбунка за шею и не разжимал рук.
Тогда лейтенант нащупал под водой крюк машины, привязал к нему другой конец верёвки, и «амфибия» быстро пошла через реку. За ней барахтался Горбунок. Рядом ныряла голова Гошки, как поплавок: вверх — вниз. Чуть сзади держался лейтенант.
А на другом берегу уже толпился народ — вся деревня — и высоко поднимались языки пламени. Это солдаты жгли костры, освещали друзьям дорогу.
Вот какую историю узнал я про Гошку и Горбунка.
Я и не стал спрашивать, почему ребята прозвали Гошку Миролюбовым. Всё понятно!
А самый конец этой истории дослушал с удовольствием.
Рано утром над лесом, над рекой послышался рокот.
— Самолёт! — поднялся от костра Гошка.
— В такую-то погоду? Не пойдёт, не полетит! — заспорили вокруг.
Но вдруг все поднялись и стали смотреть вверх. Там зарокотало ещё сильней, и над верхушками деревьев появился маленький самолёт. Он низко покружился и выбросил большой тюк. Продукты. Все закричали, а дед с гордостью сказал:
— А лётчик-то рыжий!
И рыжий Гошка, сняв рубаху, стал быстро махать ею над головой.
Тогда маленький Горбунок тоже задрал вверх голову и весело замахал коротким рыжим хвостом.
Долго я не был во Владивостоке. Но вот прилетел в город снежной зимой.
Ветер на улицах бушует. Все бегут в снегу, будто живые сугробы.
Вижу — мелькают возле меня сугробчики поменьше, и все к Дому пионеров. А там на двери шелестит, вот-вот сорвётся афиша. Придержал я афишу варежкой и прочитал: «Встреча с доктором Айболитом».
«Пойду и я, — думаю, — кому не интересно встретиться с живым Айболитом!»
Вошёл я в зал. Везде полно мальчишек и девчонок. Все шумят, хлопают в ладоши. Ждут.
И я встал в самый угол и тоже жду, когда же появится Айболит.
Вот открылась дверь, боком стал входить в неё человек в белом халате, седой, с седыми усами. Но могучий, на груди орден. Вот человек повернулся и сказал:
— Здравствуйте, ребята! — и начал рассказывать удивительные истории. Про слона. Про тигра. Про питона.
Я так и ахнул: «Какой же это Айболит? Это же Исаак Иванович!» Но тут же подумал: «А разве он хуже Айболита? Он всем зверям в беде помогал. На лошади к ним скакал, на поезде ехал. На пароходе плыл. На самолёте летел! Самый настоящий, самый добрый доктор Айболит. Только ещё с орденом Трудового Красного Знамени на груди…
