На часах ещё нет и десяти утра, а я уже сбежала с пар, чтобы валяться в кровати, в прокуренном «притоне» Ксавье. Тут не просто хорошо, тут есть лучший человек, которому и в голову не взбредёт сказать, что не ходить на пары — это плохо. Его тёплая, сильная рука гладит меня по волосам и делает это удивительно аккуратно, так что я борюсь с желанием свернуться рядом с ним калачиком и молча лежать, пока не наступит ночь, а может и конец жизни. Сопливо, но я отнюдь не про любовь, я про дружбу, а это почему-то зачастую расценивается фривольно, даже если вы с другом одного пола.
— Изучать бизнес не так плохо, просто ты станешь занудой, испортишь зрение и вкус в одежде, а я стану сексуальным доктором и буду трахать медсестёр в подсобках. Каждому по талантам! — жмёт плечами Ксавье, и только чудом успевает затушить сигарету, до того, как подушка приземляется ему прямо на лицо.
— Если ты будешь все время кого-то трахать, тебе самому понадобится доктор!
— Нет, дорогая! Я чист, как столетняя девственница! Во-первых: я ответственный пользователь своего тела, и сдаю анализы раз в три месяца. Во-вторых: я не трахаю абы кого, у меня в конце концов наметан глаз и хороший вкус! В-третьих: я тебя умоляю! Всё лечится!
Ксавье откидывает одеяло (слава богу в трусах, я до последнего сомневалась) и шлёпает босыми ногами по полу, лениво, по-кошачьи медленно идёт в сторону душа. Я отчётливо понимаю, что если сейчас же не встану, то просто усну. Нигде не спится так хорошо, как в кровати этого засранца. Порой, в минуту абсолютной бессонницы, так и хочется прыгнуть в “Кристину” и приехать сюда.
Я встаю и принимаюсь ходить по комнатам, открывая окна, чтобы хоть немного проветрить помещение. Достаю мусорный пакет и скидываю туда бутылки, опустошаю пепельницы и сминаю коробки от пиццы. Этот ритуал «очищения» — верный помощник в прочистке мозгов.
— Мне начать тебе платить за уборку? — Ксавье возвращается, и я спиной чувствую каждое его движение. Он яростно трёт волосы на голове полотенцем, при этом вокруг разлетаются капли воды и распространяется запах шампуня.
— Если хочешь. Я принимаю оплату едой или хорошей выпивкой! — вздыхаю я, доставая из-за кресла початую бутылку виски. — Это, кстати, нехорошая!
— Выделываешься?
— Могу себе позволить! — бросаю бутылку в раковину и тащу мусорный мешок ко входу. Ксавье и пальцем не шевелит. Не из лени, из чистого удовольствия наблюдать меня за работой.
— Как твоя очень важная учеба? — я знаю, что Ксавье совершенно не интересны такие подробности моей жизни, но он всегда задаёт этот вопрос, зарабатывая на всякий случай очки.
— Неплохо. Бизнес-курс будет вести какой-то молодой богач. Такой ажиотаж… — в квартире дышится уже легче и я с наслаждением падаю обратно на кровать, намекая, что уборка окончена. На меня смотрят в недоумении (как и каждый раз), но ничего не говорят.
— Молодой богач? Знакомый?
— Вроде нет, я по крайней мере не слышала чтобы кто-то из папиных друзей занялся чтением лекций, — Ксавье жмёт плечами, кивает и снова прикуривает сигарету.
— Что там твоя подружка? — он очень характерно щурится, и на этот раз я точно знаю, что это не от дыма. Умело прикрываясь такими глупыми жестами, он мог провести кого угодно. Сейчас, например, ему было неловко, но он даже помыслить не может, чтобы кто-то это заметил.
— О тебе не спрашивала, если ты об этом, — я смотрю на него, стараясь придать выражению как можно более невинный вид. — Плохая, все-таки идея сводить лучшего друга…
— С мерзкой шлюх…
— Ну только не надо переходить к низменным проявлениям своей натуры! Ты же не святой!
— Не насмехайся над моими чувствами, дорогая, это я тут пострадавшая сторона! — Ксавье закрывает окна, он не любит сквозняков, и ложится рядом, будто и не было этого почти активного пробуждения. — Будем объективны, она шлюха!
— Она экспериментирует и не зацикливается!
— Ох, как ты красиво всё задрапировала, — Ксавье смеется, будто мы говорим о чём-то отвлеченном, но не личном. Он относился почти ко всему с присущим ему легкомыслием, и если про кого-то и можно сказать «экспериментирует и не зацикливается», то это он.
Глава 2. Апартаменты Майи
Выхожу на улицу и тут же ощущаю всю тяжесть города на своих плечах. Он дымит и ноет перетруженными дорогами, чихает и кашляет, сопливит моросящим дождём и требует лекарств и отдыха. Хочется вернуться в квартиру Ксавье, но там почему-то ещё печальнее. Неугомонная, легкая энергия друга иссякает всегда к утру, и до обеда он громоздкий, как старый шкаф посреди комнаты. Он становится занудным, страшно мерзким и не вдаётся ни в чьи заботы, кроме своих. Сбежать от него хоть до вечера — банальная необходимость.
