Лозано спускался по ступенькам медленно. Он ставил одну ногу, а затем опускал рядом вторую. Искусственные суставы протезов сгибались тяжело. Спустившись, он поковылял к рядам черных лимузинов, плотно припаркованных вдоль тротуаров двух городских кварталов.
Военно-промышленный комплекс давал огромные прибыли, попасть туда можно было различными путями, но две дороги оставались главными — это политика и армия. Долгие годы службы в военной разведке помогли Лозано добраться до кормушки. Там он познакомился с торговцами оружием, безжалостными наркобаронами, наемниками и деспотичными диктаторами, узнал о нитях, которые ведут от этих людей к ЦРУ и другим разведывательным службам. В этой игре дураки не выживали. Здесь не признавали излишней моральной щепетильности и нередко прибегали к запугиванию или откровенно жульничали ради создания новых ниш в мировом рынке оружия.
Мало кто из американцев понимает, что «война с терроризмом» — большой и очень прибыльный бизнес, а прибыльный бизнес надо защищать всеми доступными средствами: принимать нужные законы, собирать взносы в благотворительные фонды и на предвыборные кампании. Военно-промышленный комплекс правит бал. Однако теперь преференции у биологической войны, потому что, в отличие от высокотехнологичного вооружения, эти вещества трудно поддаются учету, финансируются из различных фондов, начиная от Министерства национальной безопасности и заканчивая Национальным институтом по изучению проблем раковых заболеваний, и производятся в частных компаниях, как например, «Баттель».
Конечно, следовало обдумать возможные способы применения биологического оружия.
Эрнест Лозано и «пентагонские пираньи», с которыми он имел дело, видели огромные перспективы биологического оружия. Пришло время подумать о защите жизненно необходимых нефтеочистительных заводов и газовых трубопроводов. Без них люди будут голодать, а экономика впадет в депрессию. Танки и солдаты — выгодный товар, но их использование ограничено имеющейся в наличии сталью и плотью. Биологическое оружие — стерильно, быстро в использовании и неразборчиво в выборе жертв. К тому же сообщникам предоставлялась возможность получать прибыль в фармацевтической промышленности — от массового производства лекарств. Эпидемия свиного гриппа была пробным камнем и принесла фантастический доход.
Лозано подошел к последнему лимузину, посмотрел на номерной знак и махнул рукой сидящей за рулем коротко стриженой женщине лет сорока. Под ее черным свитером с высоким воротником-стойкой угадывались атлетическое телосложение и кобура с девятимиллиметровым пистолетом.
Как и Лозано, Шеридан Эрнстмайер имела непосредственное отношение к ЦРУ, но, в отличие от него, предпочла борьбу деньгам: вступила в Объединенное управление сил специального назначения. ОУССН — это независимое крыло Управления сил специального назначения США, выведенное из-под правительственного и парламентского контроля. Это подразделение возникло после терактов 11 сентября и занималось физическим уничтожением потенциальных врагов Соединенных Штатов как у себя дома, так и за рубежом.
Шеридан открыла дверцу лимузина, и Лозано забрался в салон.
На заднем сиденье в гордом одиночестве восседал подвижный семидесятитрехлетний старик. Его гладкие седые волосы были расчесаны на идеальный пробор. Серо-голубые глаза казались немного навыкате из-за недавней подтяжки лица.
В близких к правительству кругах Вашингтона Бертрана де Борна называли «безжалостным интеллектуалом». Свою репутацию крутого парня он получил в конце семидесятых годов, когда с двумя товарищами, тоже внешнеполитическими советниками из администрации президента Картера, пропал во время трехдневного «сафари» в богом забытой местности в штате Аляска. Поисково-спасательные команды работали больше недели, когда лесорубы обнаружили де Борна «обезвоженного, обмороженного и в бреду» в тринадцати милях к юго-западу от охотничьего домика. Намеренно распространялись слухи о «нападении дикого медведя», но единственными увечьями де Борна были несколько обмороженных пальцев на ногах (хирургам пришлось ампутировать по два пальца на каждой ноге). Останков товарищей де Борна, людей миролюбивых и не склонных к насилию, так не нашли.
Советник президента США по национальной безопасности был родом из Европы. Дед де Борна по отцовской линии еще молодым человеком бежал из Сибири в Варшаву и тем самым в будущем избежал великих чисток сталинского режима. Очутившись в Польше, он предпочел мириться с коммунистами, чтобы не рисковать предстать однажды перед расстрельной командой. Его сын Василий был куда более несдержан в высказываниях относительно тоталитаризма и даже не скрывал свою ненависть к коммунистам. Работая политическим корреспондентом во время «холодной войны», он смог переправить из Польши за границу письма, содержащие информацию о преступлениях коммунистического режима. В одиннадцать лет Бертран стал свидетелем ареста отца. Полгода Василия де Борна истязали в застенках госбезопасности, а потом казнили.
Всю свою жизнь Бертран де Борн посвятил борьбе со сторонниками «Манифеста коммунистической партии». Из-за антисоветских взглядов в семидесятые-восьмидесятые годы прошлого века де Борну симпатизировали многие политики в Вашингтоне. Воинственно настроенный член Демократической партии стал одним из архитекторов плана свержения с трона шаха Ирана для укрепления исламского фундаментализма. Вооружив моджахедов, де Борн надеялся, что борцы за свободу Афганистана устроят коммунистам «второй Вьетнам». Мысль, что его план косвенно поспособствовал образованию Аль-Каиды, никогда не беспокоила де Борна. Он считал это небольшой платой за развал Советского Союза.
