А потом они обнаружили, почему Институт закрылся. Произошёл скандал. Учёный совершил самоубийство в главной лаборатории. И, разумеется, это была Елена. Приводилось немного подробностей – она использовала яд, не было никаких признаков насильственной смерти, ничего, показывающего, что замешан кто-то ещё. Фотографий мёртвого тела не было, за что Алан мысленно поблагодарил. Кора взяла его под руку.
– Бедняжка. Твоя бывшая девушка мертва. Что ты чувствуешь?
– В основном печаль, – сказал Алан. Он ощущал странное оцепенение. – Что она умерла такой молодой. Что она потратила впустую свою жизнь и всё, чем могла бы стать и что сделать, потому что была настолько одержима смертью. Там не говорится, оставила ли она записку?
– Посмотрим... Да! Таинственная записка, фактически, найденная рядом с телом. Есть чёртова уйма тредов, обсуждающих это.
– Правда? – спросил Алан. – Почему?
– Потому что это загадка! – Кора подалась вперёд, почти уткнувшись носом в экран, нахмурившись на картинку. – Там говорится... „Смерть – это не конец. Я нашла ответ. Придите и посмотрите на него. Вы найдёте то, что я обнаружила, над морем под рыбой“. – Кора откинулась на спинку стула. – Что, чёрт возьми, это значит? Как можно быть над морем, но всё-таки под рыбой?
Долгое время Алан сидел в безмолвном потрясении. – Думаю, что знаю, – наконец произнёс он. – Думаю, знаю, что это значит.
Кора резко обернулась на стуле, чтобы взглянуть на него. – Правда? Вот ты башковитый старикашка! Что это означает?
– Елена и я когда-то провели отпуск в старом коттедже в Девоне, – сказал Алан. – Дельфинья Хижина стоит высоко на скальном выступе, возвышающемся над Девонским побережьем. Это был один из тех раз, когда мы были по-настоящему счастливы вместе.
– Тогда там и должен быть ответ! – заявила Кора. – Мы должны отправиться туда!
– Я не уверен, что хочу туда идти, – возразил Алан. – Не уверен, что хочу знать. Что бы она ни обнаружила, это довело её до самоубийства.
– Мы должны пойти, – сказала Кора. – Потому что я хочу всё узнать о женщине, которую я заменила в твоей жизни.
* * * *
Они отправились в Девон. Поездка заняла несколько часов. Дельфиньей Хижины не было ни на одной карте, поэтому спутниковый навигатор не помогал. Алан обнаружил, что помнил лишь часть пути, поэтому Кора провела большую часть путешествия, сгорбившись над картами. Разговаривали они немного. Алан всё больше и больше вспоминал Елену, почти против воли. Её безумный смех и неистово страстный разум. Особенно, когда дело касалось её работы. Он никогда по-настоящему не прощался с ней, потому что просто не смог бы столкнуться с любым проявлением гнева этой женщины. Она никогда не желала отпускать то, что считала своим. Например, его. Алан всегда испытывал небольшое удивление и тихое облегчение, что она никогда не преследовала его. Конечно, теперь он знал почему.
Он не мог понять, почему кто-то, настолько боящийся умереть, закончил тем, что лишил себя жизни. Это не имело смысла. Но, с другой стороны, люди всегда могут удивить.
Когда они, наконец, добрались до одиноко стоящего на серой вершине скалы старого коттеджа, последний свет дня уже угасал. Коттедж выглядел так же, как и помнил Алан, до такой степени, что он даже отказался стучать в дверь, на случай, если ему откроет Елена. Или её призрак. В конце концов, вместо него постучаться пришлось Коре. Нынешний хозяин дома оказался сутулым стариком со сгорбленной спиной, длинными густыми седыми волосами и невозмутимо вежливыми манерами. Джонни Хилтон одевался очень небрежно и, казалось, был рад приветствовать неожиданных посетителей.
– Я купил этот дом в прошлом году, на аукционе, – сказал он. – Никогда не слышал об этой Елене Марш... или её таинственном послании. Но, полагаю, вы можете зайти внутрь и осмотреться, если хотите.
Интерьер был тёмным и мрачным, все комнаты – небольшие, с низкими потолками. Ничего похожего на тот светлый и просторный летний коттедж, который помнил Алан. Кора держалась рядом с ним, когда он с сомнением осматривал дом.
– Это послание, – произнесла она, подсказывая ему. – Ты сказал, что понял, как что-то может быть над морем, но под рыбой? Я видела береговую линию внизу и, очевидно, это – море. А Дельфинья Хижина – это рыба. Но как…
– Тут есть потайная дверь, – сказал Алан. – Она ведёт вниз, к подвалу. Дверь всё ещё здесь, мистер Хилтон?
– Джонни, пожалуйста. Я никогда не видел никакой потайной двери. Покажите, где эта лазейка и мы пойдём посмотрим.
Дверь всё ещё была там, скрытая за высоким книжным шкафом с пустыми пыльными полками. Алан и Джонни без труда отодвинули шкаф с дороги, пока Кора с волнением покачивалась на носках ног. Дверь оказалась незапертой. Она отворилась, открыв узкую каменную лестницу, ведущую в темноту. Алану и Коре пришлось подождать, пока Джонни ходил за фонариком. Когда он вернулся назад, Алан настоял на том, чтобы взять фонарь и идти первым. Его всё ещё тревожили мысли о призраках. Вещах, оставшихся от прошлого.
Они оказались в каменном подвале на некоторой глубине под домом – он был заполнен странными машинами и незнакомым оборудованием. Алан медленно двинулся вперёд, рассматривая их. Джонни нашёл выключатель у двери и резкий люминесцентный свет наполнил подвал, озарив странные очертания и причудливую технику, которую Алан даже не узнавал, не говоря о том, чтобы понимать. Ничего из этого не имело для него смысла, а кое-что даже резало глаза, когда он на это смотрел. И бок о бок стояли два стула. Увенчанные сверкающими стальными шлемами.
– Я не помню ничего из этого, – сказал он. – Ничего из этого в прошлый раз здесь не было...
А потом кто-то ударил его сзади и он потерял сознание, прежде чем рухнуть на пол.
* * * *
Когда Алан пришёл в себя, то сидел на одном из стульев. Его голова болела, но, когда он попытался поднять к ней руку, то обнаружил, что не может этого сделать. Он был крепко привязан толстыми кожаными фиксаторами. И он чувствовал, хотя и не мог видеть, что на голове у него находился стальной шлем. Он огляделся вокруг и увидел Кору, привязывающую Джонни Хилтона к другому стулу. Она внезапно оглянулась, застигнув его смотрящим на неё и рассмеялась. Старая, холодная и очень знакомая рука сжала сердце Алана. Он узнал этот жестокий безумный смех. Он вспомнил его.
