М.М.Федорова, А.Е.Садикова
Сегодня мы расскажем и по возможности попытаемся научить изготовлению ростовской финифти. Зарождалась ростовская финифть и значительную часть своей истории существовала как вид живописи, более тесно связанный с профессиональной миниатюрой, чем с народными росписями, которые и предусматривают упрощенную технологию, доступную для изучения вне стен Академии художеств или других учебных заведений. Поэтому наша задача не столь проста, как это может показаться на первый взгляд.
Ростовская финифть — одна из техник художественного эмальирования, а именно, живопись по эмали. Известно множество техник художественных эмалей, интерес к которым сегодня чрезвычайно велик.
«Финифть есть род стекла, краской напоенного», — сказал в свое время поэт Василий Кириллович Тредиаковский, верно и лаконично отражая суть явления. Финифть — это действительно стекло, точнее цветное стекло на металле. Финифтью до XVIII века называли материал, который сегодня мы зовем эмалью. Эмаль бывает промышленной и художественной. Например, всем нам хорошо известна эмалированная посуда. Но на такую роскошь человечество решилось не сразу, используя прежде цветную эмаль только в произведениях искусства. Самые древние эмали — выемчатые. Они были известны еще древним египтянам, ассирийцам и финикийцам. Искусные образцы выемчатых эмалей встречались в курганах домонгольской Руси. Работая в технике выемчатых эмалей, мастер предварительно на изделии делал углубления (выемки), которые затем заполнял эмалью. Вершин мастерства достигали ювелиры, работавшие в технике перегородчатых эмалей. В этом случае на поверхность предмета напаивали орнамент из тонкой металлической фольги или сплющенной проволоки, представлявшей собой контуры рисунка, который затем заполняли эмалью. Самые ранние упоминания о бытовании перегородчатых эмалей на Руси относятся к XII веку. К перегородчатым эмалям относятся и эмали по скани, которые широко применялись в России с XVI века. Ею часто украшали церковную и бытовую утварь мастера Оружейной палаты.
По типу эмальирования ростовская финифть относится к сплошным эмалям. В этом случае эмалью покрывают не какой-то ограниченный участок поверхности, а весь предмет. Иногда в такую эмаль вплавляли металлические накладки. В нашем случае ее расписывали красками, содержащими окислы металлов. Появление живописи по эмали, а не письмо цветными эмалями стало возможным на определенном этапе развития химии. А именно — в середине XVII века, когда были получены окислы различных оттенков. Метод был разработан в 1632 г. французским ювелиром из Шатоде Жаном Тутэном. Таким образом, живописная эмаль появилась не в Ростове и даже не в России. В нашей стране первыми с ней познакомились мастера Сольвычегодска и Москвы. В XVIII веке в России дополнительный импульс развитию этого мастерства дали киевские эмали и миниатюры мастеров Западной Европы.
В Ростове первые сведения о финифтяных дел мастерах относят нас только к 60-м годам XVIII века, то есть это искусство живет здесь уже около 250 лет. Наш Ростов Великий, как и французский Лимож, сегодня является всемирно известным центром эмальерного дела. Как и в Лиможе, в Ростове у истоков ремесла лежало церковное искусство. В Лиможе мастера работали при монастыре. В Ростове — сначала при Архиерейском доме, затем при монастыре и на монастыри. Основной темой их миниатюр была священная история, изображения святых. В XVIII веке в Ростове миниатюра на эмали стала одной из техник иконописания. Она использовала и развивала опыт местной иконописной школы в русле искусства нового времени. В те годы создавали ростовскую финифть иконописцы, священнослужители, знакомые с задачами и сложностями иконописи. Они должны были овладеть новой непростой технологией и, наконец, быть миниатюристами, что тоже непросто. В одном документе Императорской Академии художеств сказано: «Терпением отличающихся в класс миниатюрный». Эту рекомендацию можно взять эпиграфом ко всей нашей работе.
Но обо всем по порядку. В середине XVIII века Ростов еще не был провинциальным городом, каким он станет после перевода архиерейской кафедры в Ярославль. Он оставался значительным русским духовным центром, поддерживающим через церковные власти частые контакты со столицами. Поэтому местные произведения искусства всегда тяготели к столичным новшествам. Здесь строили новые храмы, а старые поновляли и обновляли, для них писали новые иконы и фрески. В XVIII веке вследствие продолжения интеграции России в европейскую культуру и введения контроля за иконописью появился новый взгляд и на традиционную икону. В результате она приобрела черты, свойственные произведениям светского искусства, — исторической живописи. Это не обошло стороной и Ростов. Живопись нового времени, а не народные традиции, находилась у истоков ростовской финифти. Но все же народные традиции позже были привнесены в нее исполнителями — ростовскими мастерами. Сторонником обновления иконописного дела был Ростовский митрополит Арсений (Мацеевич), ныне канонизированный в чине священномучеников. Усматривая в старых иконах детали, служащие опорой для веры старообрядцев, митрополит пригласил в Ростов мастеров для исправления икон. Среди них были иконописцы из Троице-Сергиевой лавры, где в то время работали киевские эмальеры. Приезжие иконописцы завели в Ростове учеников и, как мы сегодня считаем, обучили местных жителей эмальерному делу. Наличие своих домовых эмальеров значительно удешевляло изготовление церковной утвари и облачений, для которых и выполнялись миниатюры на эмали.
Митрополита Арсения сменил архиепископ Афанасий (Вольховский), который прежде служил в Троице-Сергиевой лавре. При нем в лавре была создана иконописная мастерская. Хотя и в этом случае история не сохранила прямых свидетельств о поощрении владыкой эмальерного дела, но после него ризница ростовского Архиерейского дома обогатилась новыми эмалевыми миниатюрами — дробницами, пластинками, которые украшали либо митру, либо оклад Евангелия и т. д. Уже тогда миниатюры писали не только для внутренних нужд, но и для отправки в Ярославль. Большой вклад в популяризацию ростовской финифти внес последний Ростовский и первый Ярославский архиепископ Арсений (Верещагин), при котором архиерейская кафедра была перенесена в Ярославль. Судя по тому, как часто архиепископ Арсений благословлял эмалевыми иконами, он сам был поклонником произведений ростовских мастеров.
Восприимчивость к новому-делу, знание иконописи, терпение — видимо, все эти качества свойственны были местным жителям, которые за прошедшие годы сумели не утерять хрупкую и прозрачную нить эмальерного дела. (Хотя ситуация менялась неоднократно и элитарное мастерство могло так и не выйти из-за толщи двухметровых стен Архиерейского дома и не обосноваться в городе.)
Перевод архиерейской кафедры в Ярославль заставил наших мастеров активнее выходить на иногородний рынок. Первыми были освоены Троице-Сергиева и Киево-Печерская лавры, затем другие крупные монастыри России. Тогда несколько изменилось и содержание ростовской финифти: если прежде значительную долю в ней составляли миниатюры, предназначенные для украшения священнических одежд и церковной утвари, то теперь больше стало иконок отдельных святых, многочастных икон. Ростовская финифть нашла своего нового заказчика, менее требовательного к уровню письма, чем это было первоначально. Она стала дешевле, были упрощены роспись и сама технология, что сделало возможным приход в ростовскую финифть людей без специальной подготовки. Они осваивали определенные приемы работы — либо изготовление белых пластин, либо роспись, либо создание оправ. Если прежде в росписи преобладал пунктир, то есть ее выполняли точечными касаниями кисти, то теперь в миниатюрах больше стало работы мазком, требующей меньше времени и навыка. В Ростове возник эмальерный промысел. Самое большое число мастеров, работающих в промысле одновременно, было в середине XIX века — до 150 человек только тех, кто занимался росписью. Появилась «мелочь» — пластинки для образков величиной не более одного сантиметра. Их считали не десятками и даже не сотнями, а тысячами. Тогда и возникло понятие «ростовская финифть».
