— Ты никогда не повзрослеешь, Метис.
— Я слишком стар для этого.
— С тобой можно поговорить серьезно?
Лев удостоил меня быстрым, но внимательным взглядом. Потом его глаза снова сосредоточились на темно-серой от дождя полоске асфальта.
— Говори, — сказал я, не выдержав паузы. Мне было любопытно. Любопытство — это то, перед чем я бессилен устоять.
— Она еще совсем ребенок. И я в некоторой степени чувствую себя ее… отцом. Но это, как оказалось, не стало преградой.
Он замолчал. Он видел меня краем глаза — у Льва потрясающее боковое зрение, в чем я имел возможность неоднократно убедиться. Я попытался придать моему лицу самое обычное выражение. Внезапно Лев повернул голову.
— Почему ты не спрашиваешь, куда мы едем?
— Хозяин — барин.
— Брось. Мы с тобой в первую очередь друзья.
Я неопределенно хмыкнул. Признаться, нелегко сохранить дружеские отношения с человеком, на которого работаешь.
— Куда?
— В мой новый дом.
— Ты говорил, там только фундамент и…
— Я врал, Метис. Но ты первый, кто узнает правду. Скорее всего и последний.
— Тяжелая ответственность.
— Боишься?
Лев снова удостоил меня взглядом.
— Вдруг не справлюсь. Проболтаюсь во сне. Или под пыткой.
Он положил правую руку мне на плечо и крепко стиснул его.
— Ты мой единственный друг, Метис.
— Час от часу не легче.
— Я люблю тебя за то, что ты остался таким, каким был в юности. И в Афгане.
— Каким?
— Брось притворяться. Сам знаешь. Ты не хотел бы задать мне парочку вопросов?
— Например?
— Знает ли о ней моя жена.
— О ком?
— Ее зовут Полина.
Я молчал. Я знал: лучший способ вызвать Льва на откровенность — не задавать вопросов.
— Мариша ни о чем не догадывается. Она давно смирилась с тем, что мои выходные принадлежат только мне. Она верит, что я напишу эту книгу.
— Она будет разочарована.
— Ошибаешься. — Лев усмехнулся, обнажив крепкие желтоватые зубы. — Мариша никогда во мне не разочаруется.
— Тебе повезло с женой.
— Да. Тебе тоже пора жениться. Это делает нас спокойней и уверенней в себе.
— Полине известно, что ты спишь в двух постелях?
Лев рассмеялся и нажал на газ. Мне показалось, машина вот-вот взлетит в обложенное серыми тучами небо.
— В отличие от тебя эта девочка никогда не задает глупых вопросов.
— А если узнает?
— Поймет все как нужно. Как понимаю это я. Хотя, черт, конечно же нет. Она еще совсем не знает жизни.
— Ты будешь ей хорошим учителем.
Он не уловил моей иронии — у Льва с этим делом не все в порядке. Он гордо расправил плечи и сильней нажал на железку. Дорога была прямой и гладкой. Я догадался, что ее проложили не так давно. Лев прочитал мои мысли.
— Неподалеку важный военный объект. Генералы не любят, когда их задницы подпрыгивают на ухабах. Они выложили приличную сумму. Зато идея и ее практическое воплощение целиком принадлежат мне. И как насчет твоей женитьбы?
— Нет времени размениваться на пустяки.
— Я, между прочим, не шучу.
Я повернулся всем корпусом и посмотрел на него с нескрываемым удивлением.
— Хочешь сказать, что повысишь мне зарплату?
— Хочу.
— Забавно. И совсем не в твоем стиле.
— Я изменил свой стиль. В отличие от тебя, я восприимчив к полезному опыту. Вернемся к нашему разговору позже.
Лев притормозил и резко повернул налево. Высокие розовоствольные сосны нехотя расступились, образовав широкое кольцо вокруг двухэтажного особняка из голубоватого с искрой кирпича. Вдоль пологой мраморной лестницы, ведущей на увитую шпалерными розами террасу, росли высокие цветы. У меня вырвалось восхищенное «А-аа». Глаза Льва торжествующе блеснули.
— Ты — мой друг. О работе ни слова, — сказал он, освобождаясь от ремня. — Она не знает, какой я занимаю пост.
— Незаконнорожденный сын нефтяного магната из Техаса, волей судьбы оказавшийся в нищей посткоммунистической…
— Что-то вроде этого. — Лев благодушно кивнул и улыбнулся. — Лина — замечательная фантазерка. Я поощряю в ней эту черту. Оружие я спрячу в сейф. — Лев протянул руку, и я послушно отдал ему свою «беретту» и «Макарова». — Здесь мы в полной безопасности.
Мы поднялись по лестнице и вошли в ярко освещенный зал со сверкающим паркетом и гроздьями электрических канделябров по стенам. На окнах были плотные шторы, а потому снаружи дом казался темным и пустым.
— Лина! — крикнул Лев.
Я услышал быстрый топот ног. Девушка появилась совсем не с той стороны, откуда я ожидал, и повисла на шее у Льва.
— Макс! Я так соскучилась! Мне показалось, мы сто лет не виделись!
Она тормошила его, заставляя кружиться вместе с ней по комнате.
— Постой! — Лев остановился и, взяв ее за обе руки, ласково отстранил от себя. — Загорела. Похорошела. Небось, не ждала меня?
— Ждала! — В ее зеленых глазах что-то вспыхнуло и заискрилось. Эта Полина оказалась очень даже сексапильной девочкой. Я искренне позавидовал своему боссу.
— Но ты не оделась. Я люблю, когда ты красиво одеваешься.
— Я ждала тебя к семи. Ты опоздал на целых полтора часа. Платье колючее. А лифчик мешает. И в туфлях ходить неудобно. Я ногу подвернула.
— Ах ты моя лесная колдунья! — Лев подхватил Полину на руки и сделал шаг в мою сторону. — Мой друг Олег Спесивцев.
— Метис, — сказал я и протянул девушке руку.
— Ты на самом деле метис? — серьезно спросила она и одернула сарафан, прикрывая оголившиеся коленки.
— Я на самом деле квартерон — у меня бабушка испанка. Но мои друзья — люди темные. Вы уж простите их, юная леди.
Полина захлопала в ладоши. Мне показалось на долю секунды, что она сейчас вырвется из рук Льва и бросится мне на шею. Конечно, мне это только показалось.
Мы ужинали при свечах. Лев затопил камин — в доме вовсю гнали холод кондиционеры. Я все время порывался уйти, но Полина каждый раз просила и даже приказывала мне остаться. Она шалила и много смеялась. У меня было такое ощущение, что она на самом деле дочка Льва, тем более, что он выглядел старше своих лет. Когда он ненадолго отлучился, Полина сказала:
— Замечательно, что ты приехал, Метис. Останешься?
Она протянула руку, быстро коснулась моей. И словно испугалась собственной смелости. Хотя не исключено, что это было всего лишь кокетство.
— Рад бы в рай, да грехи не…
— Он задержится до понедельника, а я завтра уеду, — услышал я сзади себя голос неслышно подошедшего Льва.
— Уедешь? Но ты ведь обещал…
— У нас впереди почти целые сутки. Это очень много, Зайка. Потом Метис расскажет тебе сказку.
— А тебя как прозвали? — поинтересовалась она. — У тебя ведь тоже есть прозвище, правда?
— Лев, — сказал он и самодовольно хмыкнул.
— Похож. Ты на самом деле похож на Льва. Лев, который родился в год Тигра. Ты, Метис, тоже родился в год Тигра?
— Да. Но мою шкуру забыли пересыпать нафталином и ее побила моль. А клыки… Словом, я долго проработал в цирке.
— Пора спать. — Лев поднялся, но Полина надула губки и попросила:
— Еще пять минут. Ну пожалуйста.
Лев послушно опустился в кресло.
— Я знал, что вы понравитесь друг другу. Метис умеет, когда надо, пустить пыль в глаза.
— Рад стараться… царь зверей.
Полина вдруг вскочила и уселась ему на колени, прижалась всем телом, потерлась щекой о его щеку.
— Он самый настоящий царь, — сказала она, обращаясь ко мне. — Я не знала, что такие бывают на самом деле. Я только в книжках про таких читала.
— Мог бы предупредить меня о своих планах.
— Зачем? Это твоя работа.
— А…
Я передумал задавать этот вопрос тем более, что Лев был погружен в свои мысли. Утро стояло замечательное. Сосновый лес был полон птичьего пения и свежести.
Внезапно Лев остановился и сказал, глядя на меня в упор:
— Я знаю, что ты дамский угодник. Хочу, чтобы Лина знала про этот тип мужчин. Но если ты посмеешь…
Он стиснул кулаки и зашагал по асфальтовой дорожке, ведущей в охраняемую чащу леса.
— Зачем взваливать непосильную тяжесть на и без того хрупкие плечи? Может, прикажешь меня кастрировать? Но сперва прибавь жалование и дай квартиру с видом на Кремль.
— Я пошутил. После меня ей не захочется связываться с таким, как ты.
Он изрек эту мудрость уверенным тоном. Я точно знал, что еще минуту назад он этой уверенности не чувствовал.
— Спит, — сказал Лев, когда мы завтракали на террасе. — Как и все дети, любит поспать. — Его физиономия приняла почти умильное выражение. — Кожа у нее как шелк. И всю ночь раскрывается. Никак не приучу спать в пижаме.
— Ты поедешь один?
— За мной заедет знакомый генерал. — Лев понизил голос до шепота. — У Вовки, как тебе известно, завтра день рождения. Ты уж извини меня.
— Сперва распиши по пунктам, что можно, а чего нельзя. Ты знаешь, что я люблю, чтобы все было по инструкции и без неожиданностей, — тоном канцелярского зануды завел я. — Надеюсь, девушка не станет проситься ко мне на колени.
— А, делайте что хотите. — Лев махнул рукой и опрокинул стакан с апельсиновым соком. — Если она шлюха по натуре, все равно не убережешь. Даже если под стеклянный колпак посадишь. — Он подождал, когда уйдет прислуга, менявшая скатерть, и добавил, глядя куда-то в сторону: — Но помни: я не всегда за себя отвечаю.
Потом, когда мы пили в беседке кофе с коньяком и курили сигары, Лев сказал:
— Я примитивен в сексе — так Мариша говорит. Правда, она сама не очень-то большой специалист по этому делу, хоть и всякие книжки читает, видик смотрит. Ты, я думаю, много чего знаешь. Научишь?
— Из меня никудышный теоретик. Лучше сходи в бордель.
— Был. И в Париже, и во Франкфурте. Не стоит у меня на проституток, хоть ты тресни. Как подумаю, что им каждый кому не лень сует в это самое место, сразу охота пропадает.
— В Афгане, помню, ты был не таким разборчивым.
— То, брат, было в молодости. А потом эти мусульманки себя блюдут. Правда, Коршунов оттуда трипперок привез, но он мог его и от своих педиков получить — ты же знаешь, он, как теперь говорят, двустволка. — Лев налил еще по рюмке коньяка. — Я иногда чувствую себя преступником. Ей ведь нет восемнадцати. Я ее уже три года знаю. Эх, как быстро летит время!
Три года назад Лев еще не был женат. Три года назад я уже работал на него и находился при нем что называется денно и нощно. Но ни о чем не догадывался. Я знал, что последние десять месяцев Лев пишет книгу. Автобиографическую, с экскурсами в высшие эшелоны власти, куда он попал каким-то чудом.
— А книжку я на самом деле пишу, — вдруг сказал он. — По утрам, когда она спит. Осталось совсем немного. — Он глянул на часы. — Сегодня Зайка разоспалась. Как ты думаешь, ей это понравится?
Лев достал из кармана спортивных брюк квадратную коробочку и, сунув ее мне под нос, щелкнул крышкой. Кольцо было очень дорогим и на мой взгляд безвкусным. Правда, во мне могла говорить зависть — я сроду не дарил женщинам ничего, кроме цветов и конфет.
— Ты делаешь ей подарки в каждый свой приезд?
— Да. — Лев гордо кивнул. — В прошлый раз подарил итальянское белье. У Лины богатый гардероб.
— Но она, как я понял, живет безвыездно в лесу.
— Пускай привыкает к красивым вещам. Роскошь делает женщину утонченной.
«И развратной», — захотелось добавить мне, но я промолчал. Все-таки я находился на службе.
Полина распорядилась, чтоб ужин накрыли на террасе.
— Макс вечно чего-то боится. То террористов, то каких-то снайперов. Откуда здесь снайперу взяться — под каждым деревом по амбалу стоит. — Она виновато улыбнулась. — Прости за блатной лексикон. Макс журит меня за это. — Полина подалась ко мне всем телом. Она сидела напротив, и нас разделяла только свеча в синем стеклянном плафоне. Она спросила тихо, глядя на меня в упор своими бирюзово-зелеными глазами: — Ты на него работаешь?
— Мы вместе учились в инязе, потом был Афган.
— А потом он сделал тебя своей «шестеркой». Так это у вас называется?
— Да. — Я постарался выдержать ее взгляд. — Но помимо прочего нас связывает…
— Знаю. Метис, а ты мог бы предать своего хозяина?
Я знал, что наша беседа фиксируется на пленку, потому решил не пускаться в философские рассуждения.
— Нет. — Я отвел глаза. — Даже под пыткой.
— А если ты вдруг влюбишься в меня? Кого предпочтешь предать? Эй, смотри мне в глаза.
— Я голубой. Меня даже Джуди Фостер не соблазнит.
— Я красивей ее. Правда?
Мне пришлось кивнуть.
— Пошли прогуляемся, — сказала Полина и, наклонившись ко мне, шепнула: — В оранжерее «жучков» нет. Мне сказал об этом один друг.
Я молча встал и подал ей руку.
— Нравится? — Она повертела у меня под носом рукой с подаренным Львом кольцом.
— Я в этом ничего не понимаю.
— Мужчины все такие щедрые? Или только те, кто постарше?
— Те, кто постарше, тоже не все одинаковые. Я никогда не дарю женщинам дорогих подарков.
— Ты еще молодой.
Полина на секунду прижалась к моему плечу.
В оранжерее росли розы. Судя по табличкам, самых диковинных сортов. Я не был на все сто уверен в том, что нас здесь не пишут.
— Лев любит розы. Интересно, с каких это пор?
— С тех пор, как встретил меня. — Полина сказала это очень серьезно. — Давай выпьем шампанского, а? — Не дожидаясь моего согласия, она достала из холодильника бутылку «Дом Периньон». — Макс ругается, когда я много пью. Он думает, я все еще ребенок.
