Подозрительно тихо. Лишь в сарае пофыркивают лошади. Бедненькие, и сенца-то задать вам некому…
Сквозь оконце ничего не видно — в избе темно как в склепе.
Незваного ночного гостя, любителя халявы, отсутствие какого-либо движения, возможно, и подбодрило бы, но не меня. Будь все в порядке — Васька и Прокоп производили бы изрядный шум процессом своей жизнедеятельности. Эти двое, дай им только волю, устроят такой шум-гам, что только держись.
Следовательно, что-то не так.
Но что? Либо сбежали куда, либо сидят в темнице, а может, в доме засада ментовская, или НКВД, или какой тайной канцелярии, уж не знаю, что там у царя-батюшки за служба секретная.
Между тем повеяло прохладой, и зубы мои принялись клацать, словно луща орехи, которых и в помине нет.
Так и полиомиелит заработать недолго… А! Была не была, рискну!
— Эй, теневой дуэт, смотрите в оба.
— Есть! — ответили хором Пусик и Гнусик. Осторожно ступая, чтобы дощатый настил крыльца не заскрипел под ногой, я пробрался к двери и приложил ухо.
Тишина. Внутри, разумеется. На улице природа гудит вовсю: звонкими трелями ночных скрипачей — виртуозов-сверчков, пронзительным писком голодных комаров, которые без зазрения совести пользуются моей беззащитной наготой. Деревня тоже не отстает: где-то выводят рулады гуляющие парубки и девчата, в кабаке пронзительно верещит какая-то баба. Брешут собаки, перекрикиваются ночные разъезды, ржут кони, мычат коровы, блеют овцы. Столица, в сущности, просто большая деревня, живет своей жизнью, ей и дела нет до одинокого, всеми преследуемого, голодного, холодного и смертельно уставшего волхва.
— Дай мне немного везенья, — прошу я прибитую на удачу к двери подкову.
Была не была.
Открываясь, дверь слегка скрипнула. Едва слышно, но если кто-то сидит в засаде, то его этот звук приведет в боевую готовность не хуже набата.
Тенью скользнув внутрь, я прикрыл за собой дверь и стал осматриваться. Да куда там! Кромешная темень, лишь окно сереет размытым пятном.
Прислушался — тишина.
Похоже, никого нет.
— Васька! Прокопушка! — окликнул я свою пушистую и нечистую живность.
Не получив никакого ответа, нащупывая дорогу, добрался до печи и принялся разжигать ее. Запас колотых дров у меня в ящике рядом с печью (куда только пожарная инспекция смотрит?), так что с топливом проблем нет, а вот с огнем… Вооружившись огнивом и кресалом, я начал постигать азы подготовки революционной ситуации по В. И. Ленину (Ульянову). Ну, вы помните: «Из искры возгорится пламя». К тому времени, когда трут задымился, мои пальцы были изрядно красны, с плавным переходом в синеву. Впрочем, никто не обещал, что будет легко.
Раздув тлеющий трут, от него поджег щепку, ну а дальше пошла цепная реакция — от меньшего к большему. И вот уже «бьется в тесной печурке огонь».
Жадно протягивая руки к самому жару, я грею их, чувствуя, как кровь побежала быстрее, согревая тело.
— Васька, кис-кис, иди ко мне. Я тебе молока дам.
— Это ты мне? — спросил Гнусик.
— Нет, коту. Постой… Как так получается: вы живете, вернее, являетесь частью тени, а слышно вас всегда из-за спины? А тень-то то спереди, то сзади.
— Это первый закон, — ответил Пусик.
— Какой?
— Первый.
— И о чем он?
— Не задавай глупых вопросов, если не хочешь услышать бессмысленных ответов.
— Ну а все же?
— Леший его знает, — поделился своей точкой зрения Гнусик.
Закончить разговор мы не успели. Темнота в углу зашевелилась, пойдя рябью от отблесков огня, и в освещенный круг вступил человек. Вернее, нечто, имеющее некоторые человеческие черты. Что-то подобное минотавру, но менее «забыченное». Чрезмерно развитые ноги с литыми выпуклостями мышц. Монолит пресса и широченные плечи, а вот грудная клетка явно не из человеческой анатомии, скорее птичьей, выдающаяся вперед острым, задранным кверху килем. Руки тоже накачаны до поражающих размеров, не доведись мне ранее столкнуться с полным отсутствием в этих краях любых лекарств, я бы подумал о воздействии стероидов. А так…
Морда твари, ибо лицом этот ком жеваной плоти назвать не поворачивается язык, являла собой смесь бульдога с носорогом. Бульдожья пасть с острыми зубами в три ряда, приплюснутый пятак на месте носа и длинный, шипообразный нарост между узкими щелочками блеклых глаз.
В общем, милая зверушка, претендующая на роль любимца зоопарков всего мира.
И эта тварь, расставив руки, двинулась на меня, шаркая босыми ногами.
Я растерялся. Путь к бегству перекрыт, а драться с подобными гигантами мне не улыбается, несмотря на наличие у меня меча. Меч — мечом, но где взять умение им пользоваться? Все мои навыки владения холодным оружием заключаются в каждодневных тренировках с ножом на хлебе и прочих составляющих продовольственной корзины, да еще в редких занятиях с топором при рубке дров. И все. А он такой здоровый… Жуть!
— Пусик, Гнусик, выручайте!
— Извини.
— Он же меня сожрет.
— Они.
— Что?!
— Сзади еще один.
— Ой-ой!
— Ладно, до встречи, — сказал Пусик.
— Если повезет, — добавил оптимистично настроенный Гнусик.
Я вообще-то ужас какой храбрый, особенно если приперт к стенке и некуда бежать.
Выхватив меч, я с диким криком ткнул его острием в брюхо твари. Никакого эффекта, словно в железобетон. Лишь небольшая слабо кровоточащая ранка.
Противник взмахнул рукой, и я едва успел присесть, уходя из-под удара.
Движется он значительно медленнее меня, но второй уже очень близко.
В узкой комнате места для маневра никакого, так что они спокойно берут меня в клещи.
Отчаяние затопило меня, словно в спасительную соломинку я вцепился в рукоять меча обеими руками и ударил тварь в горло — снизу вверх колющим ударом. Острая сталь лишь немного погрузилась в плоть. Раненый зверь взревел и опустил лапы, обхватив меня за плечи. Боль пронзила мышцы, и я из последних сил толкнул меч вперед. Что-то глухо щелкнуло, и весь затылок противника разметало по сторонам. Грохотом выстрела меня оглушило, так что стук упавшего тела я не услышал. Отзвуки метнулись меж узких стен.
Ошарашенно глядя на труп поверженного врага, я забыл про его напарника. Могучие руки коснулись моих плеч, но в этот миг словно что-то поддало мне под зад. Я отлетел метра на два, в самый угол, и тотчас развернулся лицом к опасности.
— Спасибо, Трое-из-Тени.
— Без проблем.
Монстр оскалил пасть и прорычал:
— Брось меч!
Вот уж не думал, что в подобном черепе может быть разум.
— Сейчас, только побреюсь.
— Брось. Иначе будет больно, — посоветовала помесь бульдога с носорогом.
— Знаешь, крошка, — усмехнулся я, старательно унимая нервную дрожь, — мне нравится мазохизм.
Он прыгнул вперед, я ему навстречу, выставив перед собой меч.
Лезвие ударило между ребер, и рукоять дернулась в моих руках. Бронированная кожа поддалась, сталь вошла в плоть.
Дикий рев вырвался из сведенного судорогой рта твари. Еще один рывок — и под звук выстрела меч по самую гарду входит в тело монстра. Его руки сжались на моей шее, позвонки захрустели, но жизнь покинула монстра, и он рухнул у ног победителя, прервав процесс моего удушения на полдороге.
— Ну, знаешь, с таким подходом к массажу можно и концы отдать, — попытался я пошутить, чувствуя, как желудок подкатывает к горлу. Превозмогая дурноту, я вырвал из поверженного противника свой меч, и фонтан густой крови ударил вверх, забрызгав меня с головы до ног.
