«Подойдёте — выткну ему глаз».
Тронуть меня в ту ночь не посмели. Утром ножницы отобрал воспитатель — кто-то настучал, — а меня на неделю заперли в карцер, на воду и пищевые брикеты, которыми в подсобном хозяйстве кормили свиней. Из карцера я вышел, шатаясь, но зато уже с каким-никаким авторитетом. Со многими из пацанов позже подружился. А сосед по койке, к голове которого я приставлял ножницы, два года спустя убежал из приюта вместе со мной…
— О, да, — кивнул я. — Я вёл себя не в пример лучше, — и одним глотком допил из бокала шампанское.
Потянулся к бутылке, налил себе и Кристине ещё.
— Тогда я, конечно, не знала, в чём причина, — пригубив из бокала, виновато продолжила Кристина. — Почему мама стала так редко меня навещать… Я узнала об этом лишь когда повзрослела.
— И в чём было дело?
Кристина молчала, покачивая в ладонях бокал.
— Да говори уже, раз начала. — Я всё-таки придвинулся к ней. — Знаешь ведь, что болтать не буду.
— Да это не тайна, в общем-то. — Кристина грустно улыбнулась. — Об этом, так или иначе, знают все… Моя мама — лучшая подруга государыни. Они дружат с самой юности, с тех самых пор, как будущая государыня впервые прибыла в Россию. Они действительно очень близки, государыня доверяет матушке все свои беды и радости. Когда родился цесаревич — как ты наверняка знаешь, не самый здоровый мальчик, — первое время ещё была надежда, что его недуг излечим. Но ближе к пяти годам стало ясно, что нет. Всё, на что способны целители — не дать угаснуть жизни цесаревича вовсе. Государыня это очень тяжело переживала, и матушка не могла оставить её ни на минуту. А позже, когда государыня стерпелась со своим горем… Видишь ли. Государыня исключительно добра и милосердна, у неё благороднейшее сердце. Она очень привязана к своему супругу и детям, особенно к больному цесаревичу. И находятся подлецы, которые пытаются этим пользоваться. Сколько мошенников вьется вокруг неё, если бы ты знал! Какими только способами цесаревича ни обещают вылечить! А государыня все последние годы — в том состоянии, когда готова хвататься за соломинку. Её бы воля — принимала бы всех подряд, её очень легко обмануть. Она во многом похожа на великую княжну Анну. Такая же… — Кристина замолчала, подбирая слово.
— Воздушная, — помог я. Хотя на языке вертелось другое.
— Именно. А моя матушка — человек совсем иного склада. Она волевая, решительная. К тому же, сильный чёрный маг, у неё шестнадцатый уровень! Государь лично просил матушку оберегать его супругу. Мне, разумеется, мало о чём рассказывают. Но о двух попытках заморочить государыне голову обещаниями вылечить цесаревича знаю даже я. Этого не случилось лишь благодаря моей матушке и её проницательности. Конечно же, в основном внимание матушки направлено на государыню. Она никак не может надолго её оставлять. А в детстве я этого не понимала.
— Вот оно что, — пробормотал я. — А чем же таким болен цесаревич?
Кристина покачала головой:
— Вот этого не знаю. И почти никто не знает, эта информация не афишируется. Я как-то пыталась спросить, но и отец, и мама ясно дали понять, что это не моего ума дело.
— Ясно, — буркнул я. — Наше с тобой дело — под пули подставляться. А головой пусть взрослые люди у себя в кабинетах работают… Ладно, чёрт с ними со всеми. — Я снова наполнил бокалы. — Давай, за встречу.
— Какую? — удивилась Кристина.
— Ну, я рад, что с тобой встретился. А ты?
— Я тоже рада. — Кристина покраснела, но тут же взяла себя в руки. Поспешно добавила: — Хотя иногда ты бываешь совершенно невыносим!
— Иногда — это как сейчас? — Моя рука легла ей на плечи.
Ничего не мог с собой поделать, хоть ты тресни! Тянуло к ней, как магнитом. Ну, может повезёт — по морде двинет? И вопрос решится сам собой?
Нет. Кристина покосилась на мою руку, но не сбросила. Мы синхронно отпили из бокалов. Я поставил свой на стол. Кристина продолжала держать свой.
— Поставь, — сказал я.
Осторожно забрал бокал у неё из рук.
Кристина посмотрела мне в глаза. Пролепетала:
— Ты… У тебя есть невеста.
— Мы не обручены.
— По тебе половина девушек в академии с ума сходит!
— Это их проблемы.
— И не только в академии! На трибунах какие-то ненормальные плакатом размахивали — «Я люблю Костеньку!»
— Да?.. Не видел.
— За тобой даже служанка подглядывает в замочную скважину!
— У бедной Китти так мало развлечений. — Я привлёк Кристину к себе. — Ты сказала всё, что хотела?
— Да. То есть, нет! То есть…
— Ясно.
В следующую секунду я бы её поцеловал. И плевать, что там было бы дальше. Но в это время напротив нашего романтического столика образовалась совершенно не романтическая фигура.
— Господин Барятинский, — произнесла она низким голосом. — Вам необходимо немедленно проследовать за мной.
— Вот только вас мне сейчас и не хватало, Агнесса Кондратьевна, — облек я в максимально вежливую форму слова, которые рвались на язык. — В чём дело?
Кристина поспешно отпрянула от меня. Удерживать её я не стал — смысла в этом, в общем-то, уже не было.
— Прошу прощения за вмешательство, — сказала Агнесса, старательно не заметив конфузливого движения Кристины и моего раздражения. — Но ваша помощь действительно необходима. Господин Витман попросил вас прибыть немедленно.
— Господин Витман умеет выбирать для своих просьб самые удачные моменты.
Я поднялся, подал руку Кристине.
— Присутствие госпожи Алмазовой не требуется, — сказала Агнесса. — Она может отдыхать. Прибыть просили только вас.
Кристина обиженно поджала губы, но сумела сдержать эмоции. Пробормотала:
— Мне действительно не помешает отдых. Узнаю у администратора, что там с обещанными номерами.
— Оставь им записку, в каком ты номере. Я позвоню, как только вернусь.
— Хорошо.
«… Я буду ждать». Этого Кристина не сказала, но слов и не требовалось. Во взгляде сквозило беспокойство. Ну, и тень обиды присутствовала — работаем мы вместе, но вызвали почему-то только меня.
У входа в ресторан Агнессу дожидались две тёмные фигуры. Одеты были в штатское — вероятно, чтобы не смущать своим видом постояльцев самого дорогого отеля в Петербурге. Неважно, что постояльцы в этот час дрыхли в номерах, как младенцы.
— Нам сюда, Константин Александрович.
Агнесса указала на знакомый тёмный автомобиль.
Один из её сопровождающих уселся за руль. Агнесса распахнула дверь, опередив меня. Сделала приглашающий жест, предлагая садиться.
— Благодарю. После вас.
Агнесса почему-то заколебалась.
Второй сопровождающий вопросительно посмотрел на неё. Начал:
— А…
— Садись вперёд, — процедила Агнесса.
И села на заднее сиденье.
Я сел рядом с ней. Машина тронулась.
Окнам с магической тонировкой я уже не удивился. Машина быстро набрала скорость.
— Мы торопимся? — спросил я.
— О, да. — Агнесса повернулась ко мне, изобразила любезную улыбку. — Забыла вас предупредить, простите. Дело весьма срочное.
— И что же стряслось?
— Не могу знать. Не моя компетенция. Я лишь выполняю приказ господина Витмана.
— Вот как, — обронил я.
Гранд-отель «Мариотт», где имели обыкновение размещаться самые уважаемые и обеспеченные постояльцы — в числе прочих, как выяснилось, особы императорской крови, — находился действительно в самом центре города. И сейчас, судя по поворотам, которые выполнил автомобиль, мы от этого центра стремительно удалялись.
Ориентироваться я за время, проведенное здесь, научился уже неплохо. Сейчас готов был спорить на последний грош, что мы выехали на Невский — по которому и несёмся с бешеной скоростью.
— А где меня ожидает господин Витман? — спросил я.
И в Чёрный город, где мы с ним расстались, и к зданию на Литейном, принадлежащему тайной канцелярии, нужно было добираться другим путём.
— На конспиративной квартире, — сказала Агнесса. — Она находится за пределами города. Доедем быстро, не беспокойтесь. Кстати! Не угодно ли?
Нас отделял друг от друга подлокотник. Агнесса откинула его крышку, извлекла из недр плоскую металлическую фляжку и два небольших стаканчика. Похвасталась:
— Личный презент господина Витмана. Собственноручно наградить изволили, в благодарность за безупречную службу.
— Чрезвычайно мило с его стороны, — обронил я.
— Чрезвычайно!
— Закуска у вас тоже с собой? — Я заглянул в подлокотник.
Закуски там не обнаружил, зато увидел тусклый блеск пистолетной рукояти.
— Увы. Закуской не запаслась. — Агнесса развела руками.
— Только оружием?
Агнесса метнула гневный взгляд на помощников. Обнаружить в подлокотнике пистолет, по всей видимости, не ожидала. Пробормотала:
— Помилуйте, какое оружие? Он даже не заряжен. Так, на всякий случай лежит… — Она торопливо захлопнула подлокотник. — Выпьете со мной, ваше сиятельство?
— Выпью. Почему нет.
Агнесса установила стаканчики в специальных гнёздах на подлокотнике. Скрутила крышку с фляжки.
Я внимательно следил за её руками.
Н-да… Что и требовалось доказать.
— Прошу вас, Константин Александрович! — Агнесса протянула мне наполненный стаканчик. — Разрешите поздравить вас с достойным завершением операции!
— Спасибо. Но пока рановато.
Я еще договаривал — а моя цепь уже выстрелила. Первым порывом она сорвала с подлокотника крышку. Свободной рукой я нырнул внутрь и выхватил пистолет. Относительно того, что он не заряжен, Агнесса меня, как и ожидал, обманула.
Судя по весу — всё в порядке, обойма полная или близко к тому. Не удивлюсь, если в глубинах подлокотника ещё и запасная отыщется.
Я выстрелил. Ветровое стекло окрасила кровь, от пули, прошедшей навылет и застрявшей в нём, разбежались трещины. Человек, сидящий на переднем сиденье рядом с водителем, повалился вперёд. Ткнулся простреленной головой в крышку бардачка.
Водитель, ошалело посмотрев в сторону товарища, заорал. Машина вильнула.
— Тормози! — рявкнул на водителя я.
Наставил на него пистолет. А цепь, которую держал в правой руке, уже обвила плечи Агнессы. Так, что та при всём желании не могла бы дотянуться до оружия — где бы оно ни было спрятано.
— Константин Александрович! — взвизгнула Агнесса. — Вы в своём уме?! Что вы себе позволяете?!
Она ещё пыталась ломать комедию. Ещё надеялась на что-то.
— У тебя ус отклеился, — сказал я.
— Что?!
— Ничего. Прикажи своего болвану остановиться. Иначе прикажу я — потому что тебе уже нечем будет разговаривать. Цепь пробьёт твою поганую глотку.
Второй конец цепи, послушный моим мыслям, замер наизготовку перед лицом Агнессы.
— Тормози, — выдавила она.
Водитель затормозил. Я дождался, пока машина остановится, и врезал ему рукоятью пистолета по темени. Водитель обмяк.
Я пошарил в искореженном подлокотнике. Нащупал запасную пистолетную обойму, сунул в карман. Больше в подлокотнике ничего интересного не обнаружилось. Я распахнул дверь машины. Вышел сам и выволок за собой обвитую цепью Агнессу.
Как и предполагал, машина успела выбраться из города — летели-то с приличной скоростью. Трасса уводила, если я правильно определил направление, на юго-восток.
Светало. Скоро машин на трассе станет гораздо больше… Я захлопнул дверь и потащил Агнессу за отбойник, в подступившую к самой дороге лесополосу.
— Что ты делаешь?! — взвизгнула она. — Куда ты меня тащишь?!
— Тот же вопрос. — Моя цепь, обвившись вокруг тела Агнессы, намертво приковала её к ближайшему толстому дереву — так, чтобы не было видно с дороги. — Куда вы меня везли?
— Я же сказала: к господину Витману! — Она всё ещё пыталась цепляться за остатки образа.
— Хватит врать! — рявкнул я. — Ты — не Агнесса! И Витман понятия не имеет, что я здесь! Кто приказал меня увезти?
Мнимая Агнесса побледнела.
— Как… — вякнула она. — Как… Почему…
— Да потому что сам по себе приказ вывезти меня на конспиративную квартиру — чистой воды идиотизм! Если уж начальник тайной канцелярии настолько не доверяет своему окружению, что не может решать рабочие вопросы с сотрудником у себя в кабинете — у меня для этого начальника плохие новости. А Витман — кто угодно, только не плохой начальник. Это — раз. Два: Агнесса ходила с лорнетом.
— С лор… С лорнетом? — поперхнулась мнимая Агнесса.
— Именно. С золотым лорнетом. Настоящая Агнесса с ним не расставалась. Три — фляжка для коньяка. Якобы подарок Витмана… Подарок, угу. Ничего более идиотского не придумали?.. Женщине, да ещё собственной сотруднице, которой на службе — по определению «нельзя», фляга для крепкого алкоголя! Да Витман за такой подарок дарителя по стенке бы размазал… Что там было, в коньяке? Яд?
Агнесса не ответила. Она смотрела на меня, и глаза её наполнялись каким-то суеверным страхом — будто я прямо при ней покрывался шерстью. Отращивал себе клыки, рога и копыта.
— Ну, и последнее — у настоящей Агнессы были обожжены руки после сегодняшнего взрыва, — закончил я. — Она, конечно, могла успеть их залечить, но следы всё равно бы остались. Сразу такие ожоги не сходят, по себе знаю. Незначительные детали, правда? Сущая ерунда. Тем более, что вы спешили, времени нормально подготовиться не было. Наспех слепили что-то, похожее на Агнессу — и хватит. Вот только дьявол — в деталях.
